– И они соответствуют вашим требованиям?

Она кивнула:

– Безусловно. Как правило, это неутомимые труженики и знатоки своего дела.

– И все равно ты считаешь, что именно бригада уборщиков подсунула это письмо.

– К другому заключению я прийти не могла.

Ричер указал на экран:

– И где же твое письмо находится в данный момент?

– Может быть, в мешке для мусора, в плотном конверте. Может быть, при помощи липкой ленты приклеено к полочке тележки или даже к спине этого мужчины, под комбинезоном.

Она нажала на кнопку, и бригада вошла в кабинет Стивесанта. Дверь за ними закрылась. Камера продолжала тупо смотреть вперед. Счетчик отсчитывал секунды. Так прошло пять минут, семь, восемь. После этого пленка закончилась.

– Полночь, – объявила Фролих.

Она нажала на кнопку, магнитофон выбросил кассету, Фролих вынула ее и, вставив следующую, включила ее на обычной скорости. В углу экрана сменилось число – начинался четверг, но счетчик отсчитывал секунды ровно с полуночи. Цифры продолжали ползти. Так прошло еще две минуты, три, шесть…

– Они действительно трудятся на совесть, – заметила Нигли. – Наши уборщики за это время уже успели бы разделаться со всем зданием. Иногда мне кажется, что они убираются только там, где это наиболее заметно.

– Стивесант любит, чтобы у него в кабинете было идеально чисто, – напомнила Фролих.

В семь минут первого дверь открылась, и команда уборщиков вышла из комнаты.

– Итак, сейчас письмо, как ты полагаешь, уже должно лежать на столе, – сказал Ричер.

Фролих кивнула. На пленке тем временем уборщики занялись территорией, принадлежавшей секретарю. Они не пропускали ни одного дюйма площади: пылесосили, орудовали тряпками, полировали поверхности. Пылесосом обработали каждый кусочек ковролина. Бумажный мусор вытряхивали в черный мешок, который теперь раздулся и стал вдвое больше. Мужчина, выглядевший немного растрепанным от усилий, потянул за собой тележку, и обе женщины удалились вслед за ним. Они исчезли с экрана в шестнадцать минут первого, и кабинет остался таким же тихим и пустынным, как до их прихода.

– Вот и все, – объявила Фролих. – В течение последующих пяти часов и сорока пяти минут ничего интересного на этой кассете снова не будет. Затем мы меняем пленки и на следующей наблюдаем эту картинку с шести часов до восьми, вплоть до того момента, когда на работу придет секретарь, а потом происходит все то, что рассказывают она и сам Стивесант.

– Как и следовало ожидать, – раздался мужской голос от двери. – И я считаю, что нашим словам можно доверять. В конце концов, я состою на службе у правительства вот уже двадцать пять лет, а мой секретарь, кажется, и того больше.

Мужчиной у двери оказался сам Стивесант. Сомневаться в этом не приходилось, и Ричер сразу узнал его по внешности, так как они только что просмотрели пленку с его участием. Перед ними был тот же высокий, широкоплечий и чуть сутулый господин лет пятидесяти с небольшим, все еще сохранявший приличную форму. По-мужски красивое лицо, немного усталые глаза. Он был одет в костюм и, несмотря на воскресенье, оказался при галстуке. Фролих обеспокоенно взглянула на босса. Тот же, в свою очередь, не сводил глаз с Нигли.

– Вы – та самая женщина на пленке, – тут же заявил он. – Вы были в четверг вечером на приеме в танцевальном зале гостиницы.

Он явно что-то лихорадочно соображал. Делал какие-то заключения, кое-что анализировал, после чего кивнул сам себе: очевидно, у него в голове все-таки что-то сошлось. Через пару секунд он перевел взгляд с Нигли на Ричера и шагнул внутрь кабинета.

– Вы – брат Джо Ричера, – негромко произнес он. – Вы очень на него похожи.

Ричер кивнул.

– Джек Ричер, – представился он и протянул руку.

Стивесант пожал ее и добавил:

– Весьма сочувствую вашей потере. Знаю, что опоздал на целых пять лет, но должен сказать, что Министерство финансов до сих пор с любовью и уважением вспоминает вашего брата.

Ричер снова кивнул.

– А это Фрэнсис Нигли, – представил он свою помощницу.

– Ричер пригласил ее для участия в аудите, – пояснила Фролих.

Стивесант чуть заметно улыбнулся.

– Я так и понял, – кивнул он. – Мудрый шаг. И каковы оказались результаты этой проверки?

В комнате стало тихо.

– Простите, сэр, если я вас чем-то обидела, – начала Фролих. – Я имею в виду, когда мы обсуждали просмотр пленки. Я просто хотела прояснить ситуацию.

– Так каковы же все-таки результаты вашего аудита? – повторил свой вопрос Стивесант.

Фролих ничего не ответила.

– Неужели все так плохо? – обратился к ней босс. – Ну что ж, так я и предполагал. Кстати, я неплохо знал Джо Ричера. Конечно, не настолько хорошо, как вы, но время от времени нам приходилось вступать с ним в контакт. Он всегда оставлял о себе неизгладимое впечатление. И я могу только предположить, что его брат должен быть как минимум наполовину таким же сообразительным, как Джо. А мисс Нигли, наверное, еще лучше. Тогда неудивительно, почему они смогли отыскать способы пробраться туда, куда им было нужно. Я угадал?

– Причем целых три раза, – подтвердила Фролих.

Стивесант понимающе кивнул.

– Очевидно, это произошло в танцевальном зале, – начал он. – Не исключено, что в семейном домике, ну и конечно же, на этой идиотской встрече у церкви в Бисмарке под открытым небом. Я снова угадал?

– Да, – тихо произнесла Фролих.

– Но это были исключительные операции, – заметила Нигли. – Вряд ли кто-то смог бы повторить все это.

Стивесант поднял вверх руку, останавливая ее.

– Давайте пройдем в конференц-зал, – предложил он. – Я хочу поговорить с вами о бейсболе.

Он провел их узкими извилистыми коридорами в относительно просторную комнату без окон, расположенную в самом центре комплекса. В ней находился длинный стол с десятью стульями – по пять с каждой стороны. Под ногами лежал все тот же скучный серый ковролин, а над головой виднелись неизменные звукопоглощающие панели. Те же самые лампы дневного света. У одной стены находился низкий шкаф с запертыми дверцами, на котором стояли три телефонных аппарата: два белых и один красный. Стивесант присел на один из стульев и жестом пригласил остальных устроиться на противоположной стороне. Ричер успел обратить внимание на доску объявлений, куда было прикреплено множество записок с пометкой «конфиденциально».

– Я буду предельно искренен, что для меня нехарактерно, – начал Стивесант. – Но только временно, как вы понимаете, потому что должен вам кое-что объяснить и потому что Фролих попросила вашей помощи с моего согласия, а также потому, что брат Джо Ричера как бы является членом нашей общей семьи и, следовательно, его помощница – тоже.

– Мы работали вместе с Ричером в военной полиции, – пояснила Нигли.

Стивесант кивнул, словно успел прийти к этому умозаключению самостоятельно.

– Давайте поговорим о бейсболе, – предложил он. – Вы разбираетесь в этой игре?

Присутствующие молча ждали объяснений.

– Команда «Вашингтон сенаторс» уже перестала выступать к тому времени, когда я очутился в столице, – продолжал Стивесант, – поэтому мне пришлось довольствоваться «Балтимор ориолез», которая представляла собой пестрое сборище. Но вы понимаете, что такого уникального в этой игре?

– Продолжительность сезона, – ответил Ричер. – И процент выигрышей.

Стивесант одобрительно улыбнулся.

– Возможно, вы больше чем наполовину такой же сообразительный. Дело в том, что бейсбольный сезон включает в себя сто шестьдесят две игры. Это намного больше, чем в любом другом виде спорта. Как правило, другие командные игры по количеству матчей за сезон вдвое уступают бейсболу. Возьмите, к примеру, баскетбол, хоккей, американский футбол, сокер или что угодно другое. И в этих видах спорта игрок привык мыслить так, что его команда в принципе может выиграть все матчи в текущем сезоне. Это достаточно мотивированная цель. Иногда даже бывают случаи, когда команда действительно побеждает во всех матчах сезона. Но вот в бейсболе это невозможно. Лучшие команды, самые способные игроки, величайшие чемпионы – все они проигрывают примерно треть матчей, то есть пятьдесят – шестьдесят игр в году. И это не самые страшные цифры. Ну а теперь подумайте, каково должно приходиться этим игрокам с психологической точки зрения. Итак, вы отличный спортсмен, способный, умелый. И при этом должны смириться с тем, что время от времени вам все равно придется проигрывать. К этому надо уметь привыкнуть, адаптироваться каким-то образом. Иначе дела у вас в бейсболе не пойдут. Так вот, охрана президента или вице-президента в этом схожа с игрой в бейсбол. Таково мое мнение. Мы не можем постоянно выигрывать, поэтому привыкаем к неизбежным одиночным потерям.