Ричер кивнул:

– Тогда звони Нигли и говори ей, чтобы она одевалась и была готова на выезд.

– Прямо сейчас?

– Конечно. Если проблема ясна, ее надо решать. Именно так я привык работать. Пусть Нигли ждет нас через полчаса у входа в гостиницу.

– С чего ты собираешься начать?

– С видеокассет, – ответил Ричер. – Мне надо просмотреть их еще раз. Кроме того, хочу познакомиться с сотрудником, который занимается этими пленками.

Через полчаса они подхватили Нигли, которая уже ждала на тротуаре у гостиницы. Она переоделась в черный костюм – короткий пиджак и узкие брюки, плотно обтягивающие ее ноги. Особенно привлекательно она смотрелась сзади, по мнению Ричера. Более того, ему даже показалось, что Фролих тоже сумела оценить фигуру Нигли. Однако Фролих предпочла держать свое мнение при себе. Она молча вела машину, и уже через пять минут они снова очутились в офисах Секретной службы. Фролих отправилась к себе, оставив Ричера и Нигли с сотрудником, который отвечал за видеонаблюдение и кассеты. Это был худощавый нервный молодой человек, вырядившийся по случаю воскресенья. Он сразу же явился по вызову, узнав, с кем ему предстоит познакомиться. Поначалу казалось, что он не совсем понимает, что от него требуется. Затем он подвел Ричера и Нигли к стойке размером со шкаф, на полках которой стояло множество видеомагнитофонов. Одна из стен его кабинета с пола до потолка была забита сотнями видеокассет в одинаковых черных футлярах, стоявших рядами. Сами магнитофоны все как один были серыми и невзрачными рабочими инструментами. Кабинет опутывали бесконечные провода, на свободных стенах повсюду виднелись приклеенные листочки с записками, слышалось урчание моторов работающих магнитофонов, и в воздухе чувствовался запах разогретых монтажных плат. Тут и там мигали зеленые светодиоды, указывающие время видеозаписи.

– Собственно, система следит за собой сама, – пояснил молодой человек. – К каждой камере подсоединены четыре видеомагнитофона, запись на пленку длится шесть часов, поэтому пленки мы меняем раз в сутки. Эти записи хранятся в течение трех месяцев, после чего кассеты снова можно использовать.

– Скажите, а где сейчас находятся оригиналы с записями, о которых идет речь? – спросил Ричер.

– Вот здесь, – ответил молодой человек.

Он порылся в кармане и отыскал связку маленьких медных ключиков на кольце. Затем сел на корточки и открыл один из шкафов, откуда сразу же извлек три кассеты.

– Вот эти три я переписывал для Фролих, – пояснил он, не вставая.

– Мы сможем где-нибудь просмотреть их?

– Но они ничем не отличаются от копий.

– При копировании теряется множество мелочей, – ответил Ричер. – Мое первое правило: иметь дело лишь с оригиналами.

– Ну хорошо, – кивнул молодой человек. – Вы можете просмотреть их прямо здесь.

Он неуклюже поднялся на ноги, придвинул к Ричеру и Нигли свободную скамейку, на которую поставил какое-то оборудование, после чего повернул к ним монитор и включил плеер, стоявший неподалеку. На экране высветился серый прямоугольник.

– На этих штуках не предусмотрены пульты управления, – пожал плечами юноша. – Вам придется пользоваться кнопками.

И он передал Ричеру три футляра с кассетами в том порядке, в каком они были записаны.

– У вас тут стулья есть? – осведомился Ричер.

Парень в один прыжок скрылся за дверью и через некоторое время вернулся, волоча за собой два стула, таких, которыми пользуются машинистки. Ему было нелегко установить их перед скамейкой, но когда он справился с этой задачей, то печально осмотрел свой кабинет, словно ему очень не хотелось оставлять в своих владениях двух незнакомцев.

– Я, наверное, подожду в фойе, – неуверенно произнес он. – Когда закончите, позовите меня.

– Как вас зовут? – поинтересовалась Нигли.

– Нендик, – чуть слышно отозвался молодой человек.

– Хорошо, Нендик. Мы обязательно вас позовем.

Когда он вышел из кабинета, Ричер вставил в аппарат третью кассету.

– Знаешь что? – сказала Нигли. – Этот тип даже глазом не моргнул, когда увидел мою задницу.

– Неужели?

– Как правило, когда я в этих брюках, на меня все парни глазеют.

– Правда?

– Практически все.

Ричер не сводил взгляда с пока еще пустого экрана.

– Может быть, он голубой? – высказал он свое предположение.

– Но у него на пальце обручальное кольцо.

– Значит, он старается вести себя прилично и не поддаваться распутным чувствам. Или устал от работы.

– Или это я старею, – вздохнула Нигли.

Ричер нажал на кнопку перемотки, и мотор зажужжал.

– Это третья пленка, – пояснил он. – Утро четверга. Теперь мы будем просматривать записи с конца.

Плеер начал перематывать пленку на большой скорости. Ричер устроился рядом с ним, чтобы нажимать на нужные кнопки. На экране возник пустой офис, и цифры мелькали до тех пор, пока не дошли до времени 7.55. Здесь Ричер запустил плеер на обычную скорость и остановил кадр на «паузе», когда таймер показывал ровно восемь утра и в офис вошла секретарь. Ричер нажал на кнопку обычного хода, и секретарь, сняв пальто, повесила его на вешалку. Затем, не доходя трех футов до двери Стивесанта, нагнулась над своим столом.

– Она пристраивает свою сумочку на нижнюю полку-подставку, – пояснила Нигли.

Секретарь, женщина лет шестидесяти, на секунду повернулась лицом к камере. У нее было добродушное и одновременно строгое лицо, как и подобает почтенной женщине. Она тяжело опустилась на стул, уселась поудобней и открыла какую-то книгу, лежащую на столе.

– Проверяет расписание на день, – предположила Нигли.

Секретарь некоторое время изучала дневник, затем переключила свое внимание на пачку записок. Некоторые она переложила в ящик, другие проштамповала и переместила с правой стороны стола на левую.

– Ты когда-нибудь видела такое количество бумажной работы? – поразился Ричер. – Еще больше, чем в армии.

Дважды секретарь была вынуждена прерывать оформление записок, поскольку отвечала на телефонные звонки. Но она ни разу не поднималась со своего стула. Ричер промотал пленку вперед, до того самого момента, когда в офисе появился Стивесант. Восемь часов десять минут утра. Босс был одет в темный плащ, черный или темно-серый. В руке он держал тонкий дипломат. Снял плащ и повесил его на вешалку. После этого подошел к секретарю, и она повернула голову к боссу, словно что-то говорила ему. Он положил свой дипломат на ее стол, точно на угол, чуть подровнял его по обрезу стола, затем нагнулся к женщине, будто что-то отвечал ей, кивнул, прошел к двери своего кабинета уже без дипломата и исчез внутри. Таймер отсчитал четыре секунды. Босс появился в дверях и подозвал к себе секретаря.

– Вот сейчас он обнаружил эту бумагу, – сказал Ричер.

– Весь этот эпизод с дипломатом кажется мне странным и непонятным, – вмешалась Нигли. – Почему Стивесант оставил его на столе секретаря?

– Наверное, у него была назначена встреча на утро, – предположил Ричер. – Он оставил дипломат у секретаря, потому что знал, что ему очень скоро все равно придется уехать.

Он промотал пленку еще на час вперед. Люди входили и выходили из офиса. Дважды здесь успела побывать Фролих. Потом прибыла команда криминалистов. Уходя, они прихватили с собой письмо в пластиковом пакете для вещественных доказательств. Ричер запустил пленку задом наперед, и утро в офисе закрутилось в обратном направлении. Сначала уехали специалисты из лаборатории ФБР, потом они появились в кабинете. Фролих выходила из офиса и заходила в него два раза, появился и ушел Стивесант, и наконец из кабинета окончательно удалилась секретарь.

– Ну а теперь начинается самая скучная часть, – предупредил Ричер. – Несколько часов абсолютного бездействия.

На экране остался пустой офис, и только цифры бешено поскакали назад. В комнате ничего не происходило. Все подробности обстановки просматривались на этой пленке лучше, чем на копии, хотя это ничем не помогало. Изображение оставалось серым и слегка размытым. Для камеры наблюдения качество, в общем, было терпимым, но премию за техническое совершенство эта лента, конечно, не получила бы никогда.