– Три? – переспросил озадаченный адвокат. Мма Рамотсве посмотрела на Моретси.

– Ну что ж, – сказала она, – сначала вы обратились в компанию «Калахари», потом… Постарайтесь вспомнить. У меня это где-то записано.

Моретси бросил умоляющий взгляд на адвоката, но не встретил в его лице ни малейшего сочувствия.

– В компанию «Стар», – еле слышно проговорил он.

– A-а… – произнесла мма Рамотсве, – благодарю. Адвокат схватил выписку и помахал ею в воздухе:

– И вы собирались дурачить меня этой… грубой подделкой? И полагали, что это сойдет вам с рук?

Моретси молчал, мма Рамотсве тоже. Поведение адвоката, разумеется, ее не удивило. Это очень скользкие люди, даже если после их фамилии стоит юридическая степень.

– Так или иначе, – продолжал Джеймсон Мопотсване, – на этом ваши фокусы закончились. Вам грозит штраф за мошенничество. К тому же вам придется нанять для своей защиты кого-нибудь другого. Но не меня, мой друг.

Моретси посмотрел на мма Рамотсве. Та спокойно встретила его взгляд.

– Зачем вы это сделали? – спросила она. – Просто скажите мне, почему вы решили, что это сойдет вам с рук?

Моретси вынул из кармана носовой платок и высморкался.

– Я содержу своих родителей, – сказал он, – и сестру. У нее та болезнь, которая сегодня убивает всех подряд. Вы понимаете, о чем я говорю. А у сестры есть дети. Я должен их содержать.

Мма Рамотсве посмотрела ему в глаза. Она всегда доверяла своей способности читать по глазам, врет человек или нет, и поняла, что Моретси говорит правду. «Какой толк отправлять этого человека в тюрьму? – рассудила она. – Это только увеличит страдания других людей, родителей и несчастной сестры». Она знала, о чем он говорил, и понимала, что это означает.

– Хорошо, – сказала она. – Я не буду заявлять в полицию. И мой клиент не будет. Но взамен вы должны мне обещать, что больше никогда не станете лишаться пальцев. Вы поняли, о чем я говорю?

Моретси быстро кивнул.

– Вы добрая христианка, – пробормотал он. – Бог возьмет вас к себе на небеса.

– Надеюсь, – сказала мма Рамотсве. – Но иногда я бываю очень вредной. И если вы еще раз попытаетесь проделать этот трюк со страховыми компаниями, то легко в этом убедитесь.

– Я понимаю, – ответил Моретси. – Понимаю.

– Видите ли, – продолжила мма Рамотсве, бросая взгляд на внимательно слушающего ее адвоката, – в нашей стране есть люди, мужчины, которые считают, что у женщин мягкий характер и ими можно вертеть, как вздумается. Но у меня характер жесткий. Если вам интересно это знать, могу сообщить, что не далее как сегодня по дороге сюда я убила кобру. Огромную кобру.

– Ох, – произнес Джеймсон Мопотсване. – И как же вы это сделали?

– Разрубила пополам, – ответила мма Рамотсве.

Все это напоминало игру. Приятно быстро разобраться с проблемой к полному удовлетворению клиента. Но разве можно забыть о маленьком коричневом конверте с его жутким содержимым?

Осторожно, чтобы не заметила мма Макутси, она вытащила конверт из ящика. Конечно, мма Рамотсве доверяла своей секретарше, но этот вопрос был куда более конфиденциальным, чем все остальные, с которыми им до сих пор приходилось сталкиваться. В нем таилась опасность.

Покидая агентство, она сказала мма Макутси, что идет в банк. Ей нужно получить деньги по нескольким счетам. Но пошла она не в банк, вернее, пошла не сразу. Вместо этого она отправилась в больницу принцессы Марины, в отделение патологоанатомии.

Ее остановила медсестра:

– Вы пришли опознать тело, мма? Мма Рамотсве покачала головой:

– Я пришла к доктору Гулубане. Я не предупредила о своем приходе, но он обязательно меня примет. Я его соседка.

Медсестра с подозрением покосилась на нее, но пошла за доктором. Через несколько минут она вернулась и сказала, что доктор скоро будет.

– Докторов не следует беспокоить по пустякам, – неодобрительно проговорила она. – Они очень заняты.

Мма Рамотсве посмотрела на сестру. Интересно, сколько ей лет? Девятнадцать? Двадцать? Раньше девятнадцатилетняя девушка не позволила бы себе разговаривать с тридцатипятилетней женщиной так, словно та – неразумный ребенок. Но теперь все изменилось. Эти акселераты демонстрируют полное пренебрежение к старшим. Может, сказать ей, что она частный детектив? Нет, лучше с ней не связываться. Не обращать на нее внимания.

Появился доктор Гулубане, весьма довольный тем, что его побеспокоили. На нем был зеленый фартук – Бог знает, каким ужасным делом он занимался.

– Пойдемте ко мне в кабинет, – пригласил он. – Там мы сможем поговорить.

Мма Рамотсве последовала за ним по коридору в маленькую комнату с абсолютно пустым столом, телефоном и старым картотечным шкафом. Так мог выглядеть кабинет мелкого чиновника. Только медицинские книги на полке выдавали профессию хозяина.

– Как вам известно, – начала она, – я частный детектив.

Доктор Гулубане одарил ее лучезарной улыбкой. Что-то он слишком весел, подумала она, принимая во внимание его занятие.

– Должен вас предупредить, – сказал он, – я не выдам своих пациентов, хотя их и нет в живых.

Мма Рамотсве оценила шутку.

– Я пришла не за этим, – ответила она. – Я хочу попросить вас взглянуть на одну вещь. Она у меня с собой.

Мма Рамотсве вынула конверт и вытряхнула содержимое на стол.

Доктор Гулубане тут же перестал улыбаться и взял кость. Потом поправил очки.

– Третья пястная кость, – пробормотал он. – Детская. Ребенку лет восемь. Или девять.

Мма Рамотсве услышала собственное дыхание.

– Человеческая кость?

– Конечно, – ответил доктор Гулубане. – Я же сказал, она принадлежала ребенку. Это сразу видно. У взрослого кости крупнее. Ребенок лет восьми-девяти. Возможно, немного старше. – Доктор положил кость на стол и посмотрел на мма Рамотсве: – Откуда она у вас?

Мма Рамотсве пожала плечами:

– Мне показал ее один человек. Я тоже не выдаю своих клиентов.

– С подобными вещами нельзя так обращаться, – недовольно проговорил доктор Гулубане. – Люди потеряли всякое уважение.

Мма Рамотсве одобрительно кивнула:

– Вы можете сказать мне что-нибудь еще? Сказать… когда умер ребенок.

Доктор Гулубане открыл ящик, вытащил лупу и принялся рассматривать кость, поворачивая ее в руке.

– Не так давно, – ответил он. – Здесь наверху остался крохотный кусочек соединительной ткани. Она еще не полностью высохла. Возможно, несколько месяцев назад или даже меньше. Точно сказать нельзя.

Мма Рамотсве бросило в дрожь. Одно дело носить в конверте кость, а совсем другое – человеческую ткань.

– И еще, – сказал доктор Гулубане. – С чего вы решили, что ребенок, у которого взяли эту кость, мертв? Я думал, вы настоящий детектив, а настоящий детектив рассуждал бы так: это конечность, а люди могут жить и без конечностей! Вам это приходило в голову, госпожа детектив? Могу поспорить, что нет!

Она сообщила полученную информацию мистеру Дж. Л. Б. Матекони у себя дома за обедом. Он с радостью принял приглашение, и мма Рамотсве приготовила большую кастрюлю тушеного мяса и рис с дыней. За обедом она рассказала о своем визите к доктору Гулубане. Мистер Дж. Л. Б. Матекони перестал жевать.

– Кость ребенка? – переспросил он с тревогой в голосе.

– Так сказал доктор Гулубане. Он не смог точно назвать возраст. Сказал, что лет восьми-девяти.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони вздрогнул. И зачем только он нашел этот мешочек? Время от времени подобные вещи происходят – это всем известно, – но никому неохота в это ввязываться. Потом хлопот не оберешься, особенно если в это дело замешан Чарли Готсо.

– Что будем делать? – спросила мма Рамотсве. Мистер Дж. Л. Б. Матекони закрыл глаза и судорожно сглотнул.

– Можно обратиться в полицию, – предложил он. – Но тогда Чарли Готсо узнает о том, что мешочек нашел я. И займется мной и моими знакомыми.

Мма Рамотсве согласилась. Полиция не рвется раскрывать преступления, а некоторые виды преступлений ее вообще не интересуют. Значит дело о колдовстве, в котором замешаны самые влиятельные фигуры, наверняка попадет во вторую категорию.