– Ладно, – махнул рукой первый, одновременно прощаясь и указывая направление движения, – встретимся на Заставе. Если, конечно, бог даст.

– Даст, даст, – закивал Пимен.

Трое синхронно зашагали по тропинке и через минуту растворились в сосняке, словно их тут и не было никогда.

Оставшийся не ел, не пил, не курил. Замерев, он настороженно вслушивался в лесные звуки.

Минут через пять сталкер расслабился, пробормотал что-то вроде:

– Вы, ребята, конечно, хорошие, только слишком уж малознакомые. А тут такое дело, что его не каждому близкому доверить можно…

Паренек сделал еле заметное движение, расправляя затекшую мышцу. Однако и его хватило, чтобы с ветки посыпалась мелкая древесная труха. Мальчишка окаменел.

Однако сталкер не обратил на мусор внимания, лишь стряхнул его с головы рассеянным движением и тоже ушел с поляны.

– Беда! – сказал сам себе паренек. – Сейчас отец Пимен придет на хутор, спросит у мамки – а где твой Мика? Все начнут звать, потом в поиски ударятся… короче, пропал я! Надо скорее домой!

Он сел на ветку, расправляя затекшие мускулы, а потом спрыгнул.

Обычный человек при падении с такой высоты непременно что-нибудь бы себе сломал. Но спуск паренька не выглядел падением. Он медленно плыл в воздухе, словно на парашюте.

Коснувшись земли, Мика (а кто ж еще?) наклонился, подбирая самодельное копье. Случайно поднял взгляд – из кустов на него смотрели маленькие, налитые кровью кабаньи глазки… Зверь рванул сразу, как только понял, что его заметили. Времени прыгнуть или развернуться не было, Мика просто побежал спиной вперед, в безнадежном отчаянии выставив перед собой острие копья.

Он не споткнулся ни разу до тех пор, пока не ударился спиной о ствол сосны. А спереди уже летел набравший скорость кабан… огромное тело с маху ударило паренька, он задохнулся от боли и потерял сознание…

Дышать было больно и тяжело. Мика попытался открыть глаза – с первого раза не получилось. Со второго открылся только левый.

Паренек лежал, придавленный странно неподвижной тушей кабана. Страх придал сил – он быстро выполз из-под зверя, огляделся, приводя в норму дыхание.

Кабана подвели собственная мощь и инерция. Случайно упертое в сосну копье попало острием в раскрытую пасть и прокололо чудовище почти насквозь. Выходит, Мика победил? Но радоваться этому было некогда. Сколько он пролежал без сознания? Как далеко ушел отец Пимен?

Мика быстро осмотрел себя – вроде ничего не сломано, не порвано. Сделал несколько шагов – да вообще везунчик! И бросился по следам ушедшего сталкера.

Он нагнал его через полчаса непрерывного бега. В этом лесу редко встречались аномалии, да и зверье водилось большей частью только на опушках – радиация…

Мика знал наиболее безопасные маршруты. Некоторые из них знал и отец Пимен. Сейчас он старательно вспоминал, как прошел через кольцо смерти в прошлый раз.

Паренек не стал окликать сталкера. Он свернул на привычную тропку, быстро пересек опасную зону, наскоро замыл в озерке пятна крови – хорошо, что не своей, кабаньей, и уже через несколько минут, как ни в чем не бывало, встретил отца Пимена у крыльца.

– Ты сам-то как считаешь? Пора становиться взрослым или еще погодишь маленько?

Они сидели на большом шершавом камне у самой воды. Яркое весеннее солнце нагрело серые бока валуна, сидеть было приятно, думать не хотелось. Маленькое озерцо – капля чистой воды в море хвойного леса – лениво шевелилось внизу, едва не касаясь подошв.

На том берегу под прикрытием могучих вековых сосен темнели творения рук человеческих – несколько бревенчатых домиков. Раньше тут, скорее всего, был охотничий кордон, егеря отдыхали, лесничие…

А потом была Авария.

Неизвестно, сколько эти дома простояли брошенными, но однажды в них робко постучались несколько семей беженцев, сорванных с обжитых мест невидимым ветром радиации. Никто не вышел им навстречу, не поздоровался, впрочем, и не обругал. Тогда беженцы остановились, присмотрелись и стали здесь жить…

Без толку сейчас спрашивать, почему они не ушли вместе с остальными в безопасные районы страны. Те, кто решил остаться, и сами вряд ли вспомнят причину. Да и выжили из них единицы.

Место оказалось на удивление тихим и безопасным: вокруг сплошной стеной стоял древний бор. Он-то и защитил озерко от радиации, принял весь удар на себя. Радиация пришла в виде облака пыли, поднятого в воздух взрывом реактора атомной электростанции. Пыль оседала на ветвях и траве, насыщая опушку бора смертью. А ночью неожиданно хлынул сильнейший ливень, смывший пыль с ветвей. И деревья остались жить.

Через полгода сюда заехала научная экспедиция, замерила фон радиоактивного излучения на опушке, подивилась запредельным цифрам, опасливо покосилась в глубину леса – если здесь столько, сколько же тогда там?! – и уехала поскорее.

Так и спало маленькое озеро, спрятанное от жадных людских глаз плотной стеной жизни из вековых деревьев да защищенное от непрошеных гостей кольцом смерти из впитавшейся в почву радиоактивной пыли.

Зверье, чуявшее смерть, сюда старалось без нужды не заглядывать, лихой человек умирал от излучения, зачастую даже не успев пересечь опушку. А добрые люди и вовсе куда-то подевались…

С другой стороны, подальше от АЭС, начиналась топкая низина, постепенно опускавшаяся к большой реке. Там тоже никто не бродил: с одной стороны и трясина, и радиация опять же, с другой – ни дичи толковой, ни рыбалки, ни аномалий с артефактами.

На маленьком хуторке волей случая оказались три семьи – две полных, с бабками, дедками, да малыми детками, да еще одна неполная – он и она: муж – не муж, жена – не жена…

Впрочем, никто паспорта не смотрел. А через пару лет о них никто уже и не вспоминал. Семьи освоились, обжились, поругались, помирились и стали жить общим хозяйством. Старики на подхвате, женщины на хозяйстве, мужчины… ну, тут кто как смог. Кто охотой промышлял, кто рыбалкой. Нашли безопасные тропы через смертельное кольцо, стали в дальние концы путешествовать – одними грибами три семьи не прокормить, соль нужна, спички, прочие мелочи.

Постепенно наладилась лесная жизнь у бывших трактористов, энергетиков и бухгалтеров. Так наладилась, что и новые дети стали появляться.

А потом была Гроза.

Жуткие вещи о Зоне после той Грозы рассказывали домочадцам возвращавшиеся из отлучек мужчины. Ходили они теперь только с оружием, которое от раза к разу менялось на более мощное. И в рассказах картины брошенных земель все чаще уступали место образам новых животных-мутантов и совсем уж страшных монстров.

А несколько лет назад на хутор пробрался похожий на большую обезьяну ловец. Эта нечисть успела убить деда Нила да тетку Оксану. Тут его и зарубили топорами случайно вернувшиеся этим вечером двое мужчин.

Отдышавшись, они собрали всех домочадцев, попрятавшихся по чердакам и сараям. Собрали и, указывая на мертвое страшилище, сказали сурово:

– Смотрите и запоминайте. В следующий раз нас здесь может не быть. Сами будете защищаться. Вот куда этого гада лучше всего бить…

Все дальше в Зону стали уходить мужчины. Все реже возвращались они обратно на хутор. Некоторые совсем перестали возвращаться, и узнать, что с ними, не было никакой возможности. А полтора года назад в крайний дом постучался первый чужой человек, сумевший одолеть кольцо смерти. Отдохнув в непривычной почти домашней обстановке, он вскоре снова ушел, но так и остался для жителей хутора первым и единственным. Лишь чужим быть перестал. Иногда он возвращался с новостями. От него и стало известно, что в Зоне живут еще такие же, как они. Немного, но есть. И даже передавал от них приветы.

Звали человека отец Пимен. Сам себя он называл божьим странником, пытающимся в меру своих скромных человеческих возможностей помочь Богу исправить досадную оплошность с возникновением Зоны. А сейчас он сидел на большом камне у озера рядом с Микой и делал вид, что ответ на поставленный вопрос его нисколечко не интересует.