На правах преемника Отто занимал личные апартаменты штандартенфюрера, которые находились на самом нижнем уровне спецобъекта. Справа от входа в жилое помещение находилась дверь в комнату адъютанта, слева — гардеробная, совмещенная с кладовкой. Следующая комната была гостиной с овальным столом на дюжину персон и вместительным буфетом. Из гостиной можно было пройти либо в кабинет, либо в спальню. В кабинете был обыкновенный набор мебели: письменный стол, металлический шкаф, три кресла. На столе стояло два телефонных аппарата: один — для внутренней связи, подключенный к коммутатору, другой — прямой, для связи с «Аненэрбе». Карта мира во всю стену, от потолка до пола, скрывала за собой бронированную дверь инкубатора. Именно к этой двери спешил Отто, чувствуя сердцем, как ослабевает и замедляется жизненный ритм зародышей в кармане плаща.

Инкубатор представлял собой пустую квадратную комнату семь на восемь метров, пол которой был выложен черными и светло-коричневыми плитами из шлифованного гранита. Под потолком негромко работала вентиляция. Несколько стенных плафонов давали сглаженный рассеянный свет. Центральная плита пола скрывала небольшое углубление. Стенки камеры, дно и сама сдвижная плита были отделаны природной урановой смолкой. Ничего более подходящего для этой цели на Земле Наставник достать не смог. Здесь сердца гархов могли ждать своего часа очень долго. Беспокойные сновидения, тревожившие зародышей, тут сменятся тихой дремой.

Для многих форм жизни радиационное излучение губительно, но только не для гархов. Их вид зародился под лучами Синей звезды, фонившей в сотни раз сильнее, чем Солнце. В свое время Кемпке сам побывал в подобной камере, пока ему не подобрали человеческое тело. Нельзя сказать, что пробуждение в новой оболочке было приятным, но привыкаешь ко всему. С этим высказыванием людей он был полностью согласен.

…В платяном шкафу висело несколько запасных комплектов повседневной формы и стояли хромовые сапоги с круговыми вставками, чтобы не мялись голенища. В прошлом каждый из гархов, пробудившихся в человеческом теле, имел свои индивидуальные внешние черты. Но рост, вес и размеры были у всех примерно одинаковые.

Определенного сходства избежать и не пытались. В войска СС отбирали людей, соответствующих арийскому типу. В зародыши закладывали программу, отвечающую классическим чертам сверхчеловека. К тому же в Германии никого нельзя было удивить эсэсовцами из одного подразделения, похожими друг на друга как братья. Особенно это относилось к личному составу, принимавшему участие в довоенных парадах в Берлине. Перед камерами маршируют шеренги солдат-клонов под барабанную дробь, печатая шаг по Вильгельмплац.

Позже проблем с легализацией становилось все меньше, а потом они и вовсе отпали. Плюс ко всему у Отто всегда был при себе документ, подтверждающий особые полномочия, подписанный Гиммлером. Подпись рейхсфюрера СС избавляла от ненужных вопросов. В личном сейфе, вмонтированном в стену, пылились незаполненные чистые книжки офицерских удостоверений и набор печатей.

Когда он в первый раз заполнял их, на ходу придумывая имена и фамилии готовым к пробуждению зародышам, он испытал незнакомое чувство. Кемпке переполняла доселе неизвестная волна эмоций. Люди называют подобное отцовским чувством.

Сейчас за исход будущей трансформации зародышей Отто не беспокоился. Это ему с Наставником и Вальтером, а также еще нескольким гархам высшей касты, тем, кто были первыми, пришлось пройти настоящие муки, воплощаясь в человеческие тела и обучаясь всему, что знают и умеют все люди соответствующего возраста. Теперь все стало проще. Гениальный Наставник предложил идею, а Вальтер продумал процесс в деталях и воплотил его в жизнь. Отпала необходимость стряпать фальшивые документы и придумывать биографии, ежеминутно рискуя попасть в поле зрения недремлющей тайной полиции. Если ты веришь в победу рейха, это еще не значит, что рейх верит тебе.

Охрана у калитки в решетке, перегораживающей проход, не потребовала документы. Это был вход в тамбур-накопитель перед первой линией охраны.

Через двести метров тоннель перегораживала стена, сложенная из каменных блоков известняка. На белом фоне темнели прорези бойниц. Из двух торчали стволы станковых пулеметов. Одни могли перекрыть в своих секторах огнем весь проход. Другие предназначались для автоматчиков резервной караульной группы.

Попасть на засекреченный объект можно было, пройдя через несколько фильтров контрольно-пропускных пунктов. Здесь любого проверяли и перепроверяли, не делая ни для кого исключений.

Из ниши бесшумно вышел эсэсовец в звании ротенфюрера и жестом приказал остановиться. Охранника отличало флегматичное спокойствие, не соответствующее выражению глаз, цепкому и внимательному. Он быстро пролистал документы и карточку пропуска единственного пассажира, прилетевшего на самолете.

— Штурмбаннфюрер, прошу следовать за мной.

— Что-то не в порядке? — опешил Отто. — Я спешу.

— Пройдем, — с нажимом повторил ротенфюрер. Он скрылся в стенной нише, откуда появился, прихватив документы с собой.

Кемпке ничего не оставалось, как последовать за ним. Неприметная щель в стене оказалась проходом в комнату, где сидел за столом офицер с бляхой «Начальник караула № 2» на правой стороне груди.

Охранник положил перед ним документы.

— Все оформлено согласно установленным правилам! — Отто выдвинул вперед челюсть и нахмурился.

— К чему такая спешка? — Офицер, затянутый в черную форму, выдвинул верхний ящик стола и достал плоскую металлическую коробочку.

— В чем, собственно, дело? — изумился штурмбаннфюрер. Он привык сам задавать вопросы, а не отвечать. — Ты что, не знаешь, кто я такой? — Засунув руки в карманы плаща, он покачивался с каблуков на носки. Покачивался скалящийся серебряный череп на фуражке.

— Прекрасно знаю! Поэтому и задержал, — кивнул головой начальник караула. Он открыл коробочку и достал маленькую прямоугольную печать. Подышал на нее и поставил оттиск на обратной стороне пропуска. В графе «Особые отметки» появилась синяя печать, треугольник в квадрате. — Введены новые отметки, подтверждающие разрешение для прохода на нижние уровни. На этой неделе из строя одновременно вышли три гидравлических пресса и главный насос. По неустановленным причинам ракеты взрываются на старте или сходят со своей траектории. Чувствуется скоординированный саботаж. Введено усиление режима охраны. Сам понимаешь, служба. Тебя там часовые завернули бы и отправили обратно к нам. Потерял бы время, — примирительно сказал офицер и протянул документы Отто. — Клетью для спуска лучше не пользоваться. Сегодня дежурная смена опоздала к разводу. Почти час просидели в застрявшем подъемнике. Все из-за поломки. Клеть починили на скорую руку. Ремонтники вообще требовали поставить ее на ремонт. Так что спускаться в ней небезопасно. Наверное, имеет смысл воспользоваться лестницей. Дольше, но надежнее.

— Учту, — кивнул Отто, пряча документы в карман.

Между стеной тоннеля и возведенной стеной шел узкий проход. Миновав укрепление, Кемпке двинулся к центральной вертикальной шахте по тоннелю, пробитому в горе. По нему шла узкоколейка. Он двигался размеренным широким шагом.

Дорога была хорошо знакома, и офицер точно знал, куда идти.

Не доходя до площадки, где останавливалась клеть подъемника, он свернул в боковую штольню. Теперь путь шел под уклон, так как проход был пробит в скошенном горизонте. Он обошел несколько сцепленных между собой вагонеток, нагруженных мешками с цементом. Под потолком, через равные промежутки, приглушенно светили лампы. Вдоль стен тянулись кабели в свинцовой оплетке.

Кемпке продвигался вдоль рельсов, шагая по шпалам. Навстречу попался патруль в составе двух автоматчиков. Рядовые встали спиной к стене, пропуская офицера. На верхнем уровне документы у него проверять не стали. Раньше здесь было многолюднее. Заключенные закончили тут работу, и их перебросили на прокладку запасного тоннеля к цеху сборки ракет «ФАУ».