По ней кто-то стрелял. А может быть, ее только задело. Как бы то ни было, но на мгновение мир превратился в раскаленный огненно-яркий кокон. Сердце Улья успела зажмуриться и задержать дыхание. Когда же кокон рассеялся, ощущение бушующего вокруг пламени оставалось еще некоторое время.

  Мысли начали путаться. Действуя на одних рефлексах, она от кого-то отбивалась, но продолжала движение. В последний раз отбросив от себя особенно настырного человека (даже получив сильный удар по голове и глубокое рассечение на груди, он продолжал упрямо цепляться за нее), повелительница скарабеев нырнула в открытый зев гладкой трубы, уходящей под углом вниз.

  Каждая такая труба, а их в стенах было довольно много, - это одна спасательная капсула. Открытый зев означает наличие капсулы.

  Несколько секунд спокойного скольжения - и ты на месте, в тесной кабине стального яйца, которое должно вытащить тебя с гибнущего корабля или станции. Все, что от тебя требуется, - добраться до ложемента и правильно в него лечь. Все остальное сделает автоматика.

  Сердце Улья расслышала, как за спиной закрываются створки, герметизуя жилой отсек. Резкий толчок, затем ощущение свободного падения - и еще один толчок. Несколько минут, чтобы прийти в себя и осознать сделанное.

  У нее получилось...

  Она сумела! Сумела сделать невозможное. Да, не единожды находясь на краю гибели. Да, не без некоторой доли везения. Но так ли все эти оговорки важны теперь? Нет! Везет сильнейшим. А она сильнее их всех. Сильнее, даже если все тело отдается жгучей болью, а любое движение - пытка. Даже если случится чудо - и команде, оставшейся на борту платформы, удастся отменить торможение и вновь поднять станцию на прежнюю орбиту, это нечего не изменит. Сердце Улья достигла своей цели.

  Повелительница скарабеев мутным взором взглянула на обзорный экран. На него выводились данные о состоянии полета, а также траектория и примерное место приземления. И вот это проблема. Компьютеры капсул запрограммированы приземляться на территории, контролируемой военными силами Республики. Курс можно изменить, если только задать компьютеру новые координаты. И сделать это надо сейчас, так как после входа в плотные слои атмосферы заниматься этим будет уже некогда, да и попросту невозможно. Даже генерал скарабеев не сможет манипулировать органами управления, испытывая перегрузки вплоть до 10g. И ведь ничего не поделаешь. Впрочем, сверхнагрузки возможны лишь при наиболее неблагоприятном развитии событий. Обычное дело - 3-4 g, не больше, да и то благодаря небольшому гравитационному излучателю, сводящими на нет часть нагрузки. Если не случится нештатных ситуаций, капсула прямо в полете изменит свою конфигурацию, и баллистический спуск превратится в управляемое планирование. К этому моменту компьютер должен обладать данными по верному курсу. Изменить их позже уже нельзя - топлива в капсуле лишь самый минимум и на продолжительное маневрирование его не хватит.

  В общем, ничего сложного - задай новый курс и можешь спокойно ожидать посадки. Вот только, как ни старалась успокоиться и расслабиться Сердце Улья, перед глазами все плыло. Значения на обзорном экране сливались сплошным мельтешением - ничего не разобрать, а голосового управления здесь не предусмотрено.

  Сердце Улья закрыла глаза. Она знала, что справится. Не может не справиться. Не теперь. У нее есть немного времени. Его должно хватить, чтобы прийти в себя.

  Глава 4.

  И снова сон. Он преследовал Макса уже не первую ночь. Повторяющийся из раза в раз, изменялся в мелких деталях, но в основе оставался прежним. Откуда, почему сознание с настойчивостью подсовывает ему одни и те же картины? Почему эти картины приходили лишь во сне, а во время бодрствования будто отступали на второй план, затягивались дымкой?

  Он снова видел Землю. Снова бесплотным духом витал над закованными в металл континентами. Жизнь внизу била ключом. Виднелись бесконечные вереницы наземного транспорта, буквально оккупирующего пространство между зданиями. Многоуровневые дороги и развязки на многие метры поднимались над закатанной в бетон поверхностью планеты, опутывая ее подобно паутине. Но не менее оживленное движение было и в воздухе: всевозможные модификации вертолетов и малых самолетов кружились, словно мошкара, привлеченная многочисленными огнями городов. Городов, что тяжелыми монолитными громадами расползались по континентам. Городов, что глубинными фундаментами ввинчивались в плоть планеты и тут же устремлялись ввысь, к облакам.

  Нет - это больше не его дом, не его планета. Никогда не любивший большие города, Макс, даже не спускаясь ниже, уже ощущал себя здесь чужим. Он мог сколь угодно долго убеждать себя, что все это лишь иллюзия и на самом деле можно отыскать тихий уголок даже здесь. Уголок, где не будет стен из стекла и бетона, где реки не заточены в каменные русла и где понятие леса не размылось за декоративными парками и аллеями.

  Будущее со всеми его высокотехнологичными достижениями казалось неживым. И, возможно, не ему одному... Иначе чем объяснить наличие антикварного деревянного стола и древних книг в бумажном переплете в кабинете Александра Найта? Банальное желание выделиться, почувствовать себя ближе к иной эпохе? Или все же тяга к живым, дышащим материалам, одно прикосновение к которым рождает в сознании теплый отклик?

  Макс до боли в глазах всматривался в тяжелые, зачастую излишне, на его вкус, пафосные строения. Всматривался в мельтешение транспортных средств и сливающиеся в сплошные потоки человеческие реки. Пытался найти во всем этом движении смысл. В то, что сны приходили к нему по какой-то необъяснимой прихоти подсознания, он не верил.

  Внезапно что-то изменилось. Нет, города стояли по-прежнему незыблемо, а движение по их улицам не замедлилось ни на мгновение. Изменения произошли не на планете, не на ее орбите и даже не в солнечной системе, а где-то очень далеко. Но он не в состоянии почувствовать такие изменения. Не был в состоянии даже в бытность генералом Улья.

  И, тем не менее, Макс знал: что-то неотвратимо приближается.

  Его сознание распалось на две части. Одна часть осталась парить в нескольких километрах над поверхностью планеты, а вторая была выброшена далеко за пределы ее орбиты. Почти мгновенное перемещение в холодную черноту космоса, которая неожиданно начала набухать еще более черными пятнами. Кто-то приближался. Кто-то формировал выходные отверстия из кротовых нор. И этот кто-то не принадлежал к флоту Республики человечества.

  Макс отчаянно рванулся вниз - предупредить об опасности. Земля должна очнуться от самозабвенного сна. Откуда вообще такое спокойствие? Да, на орбите крутились платформы - целые города, включающие в себя верфи и базы подготовки будущих защитников Республики. Но почему такое спокойствие?! Почему никто не готовится к отпору приближающегося вторжения? Или он чего-то не понимает?..

  Макс 'метался' над планетой, не в силах приблизиться ни к орбитальным платформам, ни к наземным строениям. Его беззвучный крик растворялся в пустоте. А между тем черные проколы реального космоса расширились и исторгли из своего нутра нечто огромное и бесформенное.

  ***

  Он резко открыл глаза, уставился в потолок.

  Что это было?

  Никогда раньше сон не заканчивался на столь тревожной ноте. Что он видел? Прошлое или будущее? Макс сел на кровати, закрыл лицо ладонями. Только сейчас ему пришла в голову мысль, что он понятия не имеет о состоянии и роли Земли в конфликте с Ульем. Он точно помнил, что однажды уже спрашивал о родной планете. Вот только кого? Кажется, профессора Галлахера, а может, Сади... Но в тот раз ответа так и не последовало. Их что-то отвлекло. А потом было не до вопросов и ответов.

  Сна ни в одном глазу. Несмотря на изнуряющую усталость накануне вечером, сейчас организм снова полон сил и готов продолжать бесконечные тренировки.