– Знаешь, Азизов, когда ты бежал, комбат заставил всю батарею тебя искать. Хорошо было, три дня ничего не делали, только тебя искали. И ты отдохнул, и мы.
Потом Карабаш ушел. Его высказывание очень удивило Азизова. Неужели комбат не стал их наказывать по своему любимому правилу «один за всех, все за одного»? А если бы он всю батарею и вправду наказал бы из-за него, интересно, как тогда разговаривал бы с ним Карабаш? Не стал бы он и другие сильные солдаты самого Азизова теперь наказывать за собственные мучения, которым подвергли их из-за него? Вряд ли они это просто так оставили бы. Когда есть лишний повод обидеть обиженного, унизить униженного, наказать слабого, другие никогда не останавливаются.
Подойдя к казарме, Азизов сел на крыльцо. Было ли ему стыдно? Где-то да, ему было неудобно из-за того, что его поступок опять не мог быть одобрен сослуживцами. А для него именно это было важно. Но как найти к ним подход, как объяснить им свое состояние и причины своего поведения? Он не считал себя таким слабым, таким трусливым, как о нем думали, но как это доказать? Мнение большинства уже окончательно сложилось о нем, и переломить его он вряд ли был в состоянии. В конце концов, с другой стороны, и слабость имела право на существование. В любом стаде, в том числе и в человеческом, хочешь не хочешь, бывают слабые и сильные. Только вот критерии силы и слабости в человеческом обществе могут быть различные. Ведь, по сути, душевная сила и красота, доброта, порядочность, знания, готовность помочь другому – вот что должно бы цениться в первую очередь, именно эти качества должны бы рассматриваться как приоритетные и создавать их носителям должный авторитет. А на деле верх берут грубая сила, хитрость, расчетливость. Человеку, который имеет определенные моральные принципы и не готов любую слабость другого использовать против него с целью самовозвышения, не так легко выжить в такой среде.
В такой группе человека подводит не только телесная немощь, неимение опыта в борьбе, но и неповоротливость, негибкость. Сила в такой среде важна, но одной ее недостаточно. Почему Карабаш никогда в открытую борьбу ни с кем не вступал? Он обладал и другими, также важными способностями — мог вести за собой толпу, вдохновлять ее, и, когда надо было, подчинить себе. Этот хитрый, расчетливый молдаванин мог уверять толпу в том, что выступать против него бесполезно и неразумно, лучше с пользой для себя подчиниться ему. С помощью толпы, в данном случае солдат своего призыва, он пошел против господства союза Доктора и смог победить. И одна единственная короткая схватка с Доктором, которую он провел успешно, послужила тому, чтобы вдохновить солдат своего призыва. А они ему нужны были, чтобы установить собственное господство над дивизионом. И это ему удалось. Это было невероятно, когда молодой, по крайней мере, достаточно свежеиспеченный солдат сумел вместе с кучкой таких же как сам, поддержавших его, свергнуть Доктора и его казавшуюся такой мощной команду. Очень быстро после этого Карабаш вместе со своей командой подчинил жесточайшим образом солдат, прослуживших на полгода меньше их. Устоявшиеся правила игры не имели значения для Карабаша. Заручившись поддержкой Сардарова, Степанова, Бердыева, Салкизова, он просчитал свои возможности, понял, что шансы велики, и пошел на эту игру. А желаемого результата он добился быстро. Так в дивизионе произошел переворот – власть оказалась отобрана у «стариков» и перешла в руки более молодых солдат. Одним из главных его помощников стал Сардаров, который благодаря своей хитрости мог брать верх над более сильными солдатами и заставил считаться с собой Карабаша. В результате Сардаров стал вторым человеком после Карабаша. Такие, как спортсмен Бердыев, отличавшийся неимоверной силой, или мощный великан Степанов, остались не у дел. Им как раз не хватало хитрости и изворотливости. Однако, и они сыграли свою роль в перевороте в пользу Карабаша.
Пока Азизов сидел на крыльце, к нему подходили еще несколько солдат. Никто не проявлял к нему особой агрессивности, никто не упрекал его. Один Жужанов был неприветлив.
– Вот, сегодня пойдешь на кухню, и служба пойдет, – сказал он Азизову, стараясь придать своим словам как можно более унизительный тон. – А то отдохнул почти месяц, хватит.
К солдатам, сидящим на крыльце, подошел начальник штаба Басов. Кто-то крикнул «смирно», все встали и замерли.
– «Вольно!» – сказал капитан, отдав им честь, и подсел к солдатам. Басов поручил дежурному сержанту отыскать водителя грузовика и спросил Азизова:
– У тебя остались какие-то вещи в дивизионе? — Азизов даже не сразу понял, о чем его спрашивают.
– Личные вещи я имею в виду, – сказал капитан, увидев растерянность солдата.
Азизов ответил, что никаких личных вещей у него там не осталось.
Тогда капитан велел дежурному сержанту выдать Азизову его вещмешок, куда он мог бы сложить свое парадное обмундирование, выдать ему еще новую зубную щетку, пасту, крем для обуви. Дежурный сержант должен был для этого отыскать старшину дивизиона, у которого были ключи от общего склада, и офицерскую жену, которая работала в каптерке, где хранились новые солдатские вещи. Старшиной дивизиона был теперь Салкизов. К тому же этот кабардинец имел репутацию отличного солдата. Азизов только сейчас узнал, что за время его отсутствия старшиной дивизиона назначили Карабаша, возможно, как самого авторитетного среди служащих, но через неделю его сняли, поймав выпившим, и отдали эту должность опять Салкизову.
– А куда теперь Азизова, товарищ капитан? – спросил один из солдат, сидящих на крыльце.
Басов ответил, что он должен отвезти Азизова в другой дивизион, куда его перевело командование полка.
Удивило это солдат или нет, но Азизов воспринял это как спасение, хотя ему с трудом верилось в услышанное. Значит все-таки… Не в полк, правда, как он хотел, а в другой дивизион. Командование не хотело его вернуть обратно в полк, который он покинул когда-то за нарушение, только они не были уверены в том, что и в другом дивизионе не произойдет то же самое. Поэтому его направили в дивизион, в котором служило много его земляков, выходцев из Азербайджана. В полку решили, что только благодаря поддержке земляков Азизов мог бы дослужить свой срок. Так и для командиров было спокойнее, и Азизов не стал бы писать больше письма верхам.
Новый дивизион
В новом дивизионе Азизова встретили настороженно. Земляки уже были наслышаны о его «геройствах»: о бегстве, письме министру обороны. Здесь его земляки пользовались уважением, но они пытались вести себя в рамках определенных «мужских» понятий. Поэтому вначале никто из них к нему не подошел. А так его никто не трогал, зная, что у него в дивизионе много земляков. Каково же было удивление Азизова, когда он встретил здесь Марданова. Марданов рассказал ему, что из-за написанного Азизовым письма министру, его и всех сослуживцев из их бывшей колонны раскинули по дивизионам. Только единицы остались служить в полку, среди них был и почтальон. Так решили отреагировать командиры полка на жалобу Азизова в письме министру обороны на то, что он один отправлен в дивизион, когда остальные его земляки все еще служат в полку.
Марданов, однако, не был на него зол, и ничего в его отношении к Азизову не изменилось. Он даже выразил готовность, поддерживать его здесь как земляка и давнего знакомого. Марданов также успел ему рассказать о положении дел в новом дивизионе. Оказывается, и здесь солдаты их призыва пользовались определенным уважением, особенно их земляки, в основном смелые, сильные ребята. Кроме них были русские, туркмены, казахи того же срока, которые вместе с ними завоевали уважение для своего призыва в дивизионе. Никакого напряжения между одногодками, прослужившими полтора года и собиравшимся вот-вот увольняться, не было. Разве, что полугодки были ныне под давлением, но те с нетерпением ожидали скорого пополнения из новобранцев в расчете, что «воспитательные меры» будут обращены на них.
