Сам Азизов был к ней неравнодушен и немало мечтал о ней. При этом он никогда не стал бы покупать ее любовь. Ему хотелось бы, чтобы весь свой огонь она отдавала ему по любви и согласию; ему хотелось почувствовать на себе ее страсть. Ведь она была способна на искренние чувства к Доктору (один ее голос тогда в лавке будоражил все его существо). А за то, чтобы получить продовольствие, она могла бы только терпеть ласки повара.
Что касалось других офицерских жен, то они жили тихо и незаметно, их, как правило, не было ни видно, ни слышно. Исключения, конечно, бывали, как, например, другая красавица, работавшая в каптерке. На это ее могла подтолкнуть скука или желание заработать денег. А она была такой особой, видно было, что жизнь в дивизионе ее тяготит. Ей хотелось больше внимания, ухаживаний, комплиментов. Муж ее был красавцем, но помешан на военной службе. Этот молодой лейтенант, недавно прибывший в дивизион из военного училища, был настолько увлечен своей службой, что его ничто больше не интересовало. Даже молодая и красивая жена. То, что муж так легко отпустил ее на работу среди солдат, которые испытывали особенный голод к женщине, говорило, скорее всего, о его невнимании к ней. А она среди пожиравших ее взглядами молодых мужчин, истосковавшихся по женщине, чувствовала себя более значимой. Даже их прозрачные намеки и не всегда приличные шутки по-своему были приятны ей. Дома ей этого не хватало, работа служила своего рода компенсацией мужского невнимания. Муж не понимал, что за этим скрывается и чем это чревато. Возможно, она пришла в дивизион, чтобы разглядеть среди этих мальчиков кого-то, с кем она бы захотела поиграть в любовь. И рано или поздно у нее могли бы начаться отношения с кем-то из них. С одним счастливчиком. Таких офицерских жен, как она, было не так много. В основном они любили своих мужей, готовы были переносить с ними тяготы службы в таком, забытом богом отдаленном уголке земли, помогали им и поддерживали их и даже были горды своей ролью — жен людей, которые выполняли такую почетную работу. Для многих из них главным были супружеские обязанности, они посвятили себя мужьям и детям.
Среди холостых офицеров дивизиона, живущих по несколько человек в одной квартире, были не только молодые, недавно прибывшие после окончания училища, но и имевшие довольно высокие должности и звания.
Но, надо сказать, одиночество офицеров армейским руководством не поощрялось. Кроме того, и сами холостяки понимали, что в условиях гарнизона семейные коллеги находятся во всех отношениях в более выгодном положении. Это и отдельная квартира, и уют, и свое хозяйство, и, конечно, своя женщина всегда рядом. Таким образом, молодой офицер, поставивший себе цель дослужиться до высокого воинского звания, избавлял себя от бытовых забот, развязывал себе руки, чтобы концентрироваться на службе. Жену, если она была женщиной, требующей внимания и проявления чувств, способной искать это на стороне, такой муж тоже устраивал. Дети для таких пар были нежелательны, так что при негласной взаимной договоренности, закрывая глаза на мелкие шалости, не устраивая допросов по каждому поводу, они были вполне удовлетворены своей жизнью. Труднее тем женщинам, для которых дети, семья, отношения с мужем стоят на первом месте, на самом деле важны, а муж сосредоточен только на собственной карьере.
К какой же категории женщин относилась Галия, медсестра из санчасти? Почему-то на красавицах часто женятся именно слабые, не отличающиеся ни умом, ни красотой мужчины. Имея красивую жену, они обычно бывают очень внимательны к ним, стараются угождать им, исполнять их желания. Так они стараются удержать жен возле себя. Так складывалось и в семье Галии, что нетрудно было заметить. Муж разговаривал с ней ласково, каждую минуту говорил ей что-то приятное, хвалил ее и как ребенок слушал и принимал ее критику в свой адрес. Она в разговоре с ним тоже часто улыбалась, но иногда облако печали бросало тень на ее красивое, белое, гладкое лицо. Было очевидно, что что-то в ее жизни ее не устраивает, что не о такой жизни и не о таком муже она мечтала. Ее печальные вздохи свидетельствовали о том, что она верила и надеялась, что когда-нибудь ее жизнь изменится, и она станет действительно счастливой.
То есть, живя с таким мужем, она верила и надеялась на то, что когда-нибудь ее жизнь изменится, и она станет действительно счастливой. Конечно, при этом она представляла рядом с собой не своего нынешнего мужа. К нему она относилась вообще-то неплохо, но больше жалела, чем любила, и считала, что только терпит его. Такие женщины часто становятся жертвами мошенников, которые владеют мастерством обольщения и добиваются их. Он, конечно, отойдет от нее, как только добьется того, что ему нужно: использовать ее в своих целях или обладать ее деньгами. Женщина же будет верить, что наконец-то пришел тот самый «принц на белом коне», которого она всю жизнь ждала. Ради него теперь она готова на все, даже убить своего мужа, это несчастное существо, которое живет иллюзиями, полагая, что он обладает душой и телом прекраснейшей из женщин. А она убежит от него, появись такой «принц» в ее жизни, бросив и его, и детей, если они имеются.
Мысли о Галие не покидали теперь Азизова. Он волновался и безгранично радовался, когда она в очередной раз открывала дверь его палаты. А Галия, видимо, действительно жалела его, поскольку была тонкой женщиной. Но вряд ли Азизов был для нее тем принцем, которого она всю жизнь ждала. Хотя она бывала часто грустна, старалась это не показывать при больных солдатах и сама всячески подбадривала их.
Азизов при каждом подходящем случае продолжал колотить того парня. А тот каждый раз только опускал голову и покорно ждал, когда же все закончится; иногда он стонал, на глазах выступали слезы, но старался скрывать эти проявления. Но и это не удовлетворяло непонятно откуда возникшую жестокость Азизова. Он избивал и других молодых солдат, как только они попадались ему в удобном месте. Однажды он припер также к стенке еще одного молодого солдата: невысокого, но упитанного парня. Когда Азизов начал наступать на него, тот неожиданно наклонив голову, как кабан, атаковал его снизу и самого припер к стенке. Какое-то время они так стояли молча. Но позиция молодого солдата была куда надежнее, чем у Азизова. Никого рядом, к счастью для Азизова, не было, никто не был свидетелем его позора. Но этого нельзя было так оставлять, потому что и другие, узнав о том, что Азизов был побежден молодым, могли тоже восстать против него.
Азизов позвал этого парня на улицу – для дальнейшего выяснения отношений. Молодому ничего не оставалось, как принять вызов. Выйдя на улицу, Азизов отвел его на угол. Нападать на него не имело смысла, поскольку он мог бы еще раз показать свое превосходство над Азизовым. Только что-нибудь нужно было все равно предпринять, иначе Азизов мог быть опозорен на всю санчасть. Ему хотелось во что бы то ни стало сохранить свое положение, пока он находился в санчасти.
Он продолжал размышлять о том, как же ему теперь с этим восставшим против него молодым солдатом справиться. Этот паренек не принял главного аргумента: молодые солдаты должны подчиняться старослужащим. Этого молодого солдата нужно было теперь все равно победить, подчинить, чтобы он не мешал этому временному господству Азизова в санчасти. Но как? Азизов решил оказать на него давление по-другому; а может, получится?
Когда они дошли до угла, Азизов остановился и еще раз посмотрел на молодого солдата, всем своим видом дающего понять, что он готов принять сражение. «Нет, мне его не одолеть», – опять подумал Азизов, но оставить все так и уйти тоже нельзя было.
– Ты что, служить пришел или нет? – такой разведывательный вопрос, задавали часто старослужащие, чтобы раскусить молодого солдата, уклонившегося от выполнения их требования.
Молодой солдат был явно ошеломлен, когда услышал эту неожиданную фразу. У него изменилось выражение лица, до этого отражающее готовность к бою, появилось нечто, что принято называть «чувством долга».
