— Спасибо, мистер Фенстон. Мы не замедлим отправить сотрудника на тридцать второй этаж.

— Можете не спешить. Офис откроется только завтра, в семь утра.

— В таком случае, мистер Фенстон, мы, с вашего разрешения, сменим ваш статус со «срочного» на «приоритетный». Стоимость вызова во внерабочее время по-прежнему составляет пятьсот долларов. Но если вы обратитесь в пункт охраны на первом этаже и отмените вызов, расписавшись в списке срочных нарядов, стоимость автоматически снизится вдвое. Правда, ваш статус перейдет в разряд «обычный». То есть мы сможем заняться вашим делом лишь после того, как разберемся со всеми срочными и приоритетными вызовами.

— Мне это подходит, — буркнул Фенстон.

Спустившись лифтом на первый этаж, он торопливо выскочил из дверей и сбежал по ступенькам к машине.

Водитель закрыл за ним дверцу и сел за руль, решительно ничего не понимая: шеф так и не облачился в смокинг.

Джек Дилени припарковал машину на Броуд-стрит в половине десятого вечера и стал ждать. Липман предупредил фэбээровцев, что придет от десяти до одиннадцати передать им их же камеру со снимками, которые отправят Фенстона за решетку.

Джек начал подремывать, когда услышал сирену. Его часы показывали четверть двенадцатого. Липман предупредил Джека, что не придет с точностью до минуты, но уже после этого разговора позвонил ему на службу в начале восьмого и сказал, что Фенстон сообщил ему нечто убийственнее любого компромата. Однако раскрывать, что именно, по телефону не стал.

Теперь сирена завывала всего в двух кварталах.

Джек вылез из машины и не спеша пошел к зданию, где работал Липман. Перед входом, проскрежетав тормозами, остановилась карета «скорой помощи», на тротуар выскочили три санитара с носилками на колесиках и кислородным баллоном и бросились вверх по лестнице. Джек проводил их глазами.

Затем он глянул в сторону стойки охранников. Один из них, тыча пальцем в журнал, что-то доказывал мужчине постарше, видимо, своему начальнику, а другой говорил по телефону. Люди входили в лифты и выходили из лифтов — привычная картина для Уолл-стрит, где финансовая деятельность не прекращается круглые сутки. Санитары выкатили носилки с пострадавшим, все расступились. Джек поднялся по ступенькам, чтобы взглянуть. Вдали завыла полицейская сирена, а Джек уставился на бледное лицо человека с выпученными остекленевшими глазами, словно застывшими в ярком свете автомобильных фар. Это был Липман. Один взгляд на это лицо сказал Джеку, что дар речи вернется к Липману очень нескоро.

Джек задержался на проходной и предъявил жетон ФБР. В лифте он ткнул в кнопку 32-го этажа. Когда лифт открылся, он побежал по коридору. У распахнутой двери стояли охранники, двое механиков в красных комбинезонах и уборщик.

— Кто вы такой? — задал вопрос охранник.

— ФБР, — бросил Джек и вошел, на ходу показав жетон.

Первым, что бросилось ему в глаза, был увеличенный снимок — Джордж Буш пожимает руку Фенстону. Джек сразу нашел взглядом то, что искал, — вещь лежала на стопке страниц у открытой папки.

— Что случилось? — спросил Джек властным тоном.

— Какой-то мужчина запер себя в этом офисе на три с лишним часа и, должно быть, включил сигнализацию.

— Мы ни при чем, — поспешил оправдаться один из механиков, — нам приказали понизить статус вызова.

Джек подошел к письменному столу, пробежал глазами по документам, поднял взгляд и увидел, что мужчины, все четверо, продолжают на него пялиться. Джек в упор посмотрел на охранника и произнес:

— Ступайте к лифту, дождитесь полицейских и ведите прямо ко мне.

Охранник ушел.

— Вы трое — освободите помещение. Возможно, произошло преступление, и здесь нельзя ничего трогать.

Мужчины повернулись к двери. Джек схватил камеру и опустил в карман тренча.

Такси остановилось у неприметного входа в банк, гордившийся тем, что у него мало клиентов. На карнизе белого мрамора красовались выбитые буквы «Ж» и «Ц». Кранц расплатилась с водителем, дождалась, когда уедет такси, и вошла.

«Банк Женевы и Цюриха» специализировался на обслуживании русских нуворишей.

Кранц подошла к старомодной деревянной стойке.

— Чем могу вам помочь? — спросил служащий в безупречном сером костюме.

— Сто семь — двести девять — пятьдесят девять, — сказала она.

Служащий набрал на компьютере номер счета, на экране высветились цифры.

— Могу я взглянуть на ваш паспорт?

Кранц передала ему один из паспортов, что забрала в сейфе своей гостиницы.

— Сколько у меня на счете? — осведомилась она.

— Сколько, по вашим расчетам, должно быть?

— Чуть больше двух миллионов долларов.

— Какую сумму вы бы хотели снять?

— Десять тысяч долларов и десять тысяч в рублях.

Служащий извлек из-под стойки лоток, тщательно пересчитал банкноты и выложил на стойку два аккуратно заклеенных полиэтиленовых конверта без указания названия банка и логотипа, а также без документа, подтверждающего факт банковской операции.

Кранц спрятала конверты во внутренний карман и неторопливо удалилась. Пропустив два такси, она остановила третье и сказала водителю:

— «Калстен».

Поездка заняла десять минут и обошлась ей в четыреста рублей. Расплатившись, она вышла и присоединилась к группе туристов, глазеющих на витрину сувенирного магазина. В центре витрины красовался самый востребованный товар — генеральский мундир с фуражкой, портупеей, кобурой и тремя рядами боевых медалей. Ценника не было, но Кранц знала, что мундир стоит двадцать долларов.

Кранц вошла в магазинчик. За высоким деревянным прилавком, на котором валялись бумаги, пустые сигаретные пачки и недоеденный бутерброд с колбасой, сидел толстый мужчина в коричневом мешковатом костюме.

— Чем могу помочь? — спросил он с кислой улыбкой.

Кранц объяснила, чем именно. Хозяин расхохотался:

— Это будет недешево, да и потребует времени.

— Форма нужна мне сегодня днем, — заявила Кранц.

— Исключено, — ответил он, пожав плечами.

Кранц извлекла из кармана пачку денег, вытащила стодолларовую купюру и повторила:

— Сегодня днем.

Хозяин поднял брови.

— Может, я и выйду на нужного человека.

Кранц выложила на стол еще сто долларов со словами:

— Мне также нужен ее паспорт.

— Исключено.

Кранц выложила еще двести долларов.

— Но что-нибудь я точно придумаю. — Он сделал паузу и добавил: — За хорошую цену.

И сложил руки на животе.

— Плачу тысячу, если все будет сегодня днем.

— Сделаю все возможное, — сказал хозяин.

— Не сомневаюсь, потому что стану вычитать по сто долларов за каждые пятнадцать минут после… — Кранц бросила взгляд на наручные часы, — двух часов дня.

Такси въехало в ворота Уэнтворт-Холла, и Анна, к своему удивлению, увидела, что Арабелла дожидается ее на верхней ступеньке с охотничьим ружьем под мышкой. Дворецкий открыл дверцу машины, хозяйка спустилась навстречу гостье.

— Как я рада вас видеть, — произнесла Арабелла, расцеловав Анну в обе щеки. — Вы приехали как раз к чаю.

Анна прошла в дом следом за Арабеллой, а помощник дворецкого вытащил из багажника ее чемодан. В холле она остановилась и медленно обвела взглядом стены, не пропустив ни одной картины.

— Да, приятно побыть в окружении родственников, даже если для них это, возможно, последний загородный уик-энд, — заметила Арабелла.

— О чем вы? — насторожилась Анна.

— Адвокаты Фенстона прислали письмо с напоминанием, что если я завтра до полудня полностью не погашу долг их клиенту, то должна быть готова распрощаться со всеми фамильными ценностями.

— Он намерен разом пустить с молотка всю коллекцию? Но это бессмысленно — выручка не покроет даже первоначального долга.

— Покроет, если он следом выставит на продажу и дом.

— Не посмеет… — начала Анна.

— Посмеет. Нам остается только надеяться, что господин Накамура не изменит своей любви к Ван Гогу. Честно говоря, это моя последняя надежда.