Мы восприняли это предложение с воодушевлением.
— Надо издать специальный приказ, который стал бы программой дальнейших действий для всех партизан. Дело в том, что если мы дадим партизанскому движению правильное направление, то тем самым намного облегчим условия для достижения победы над врагом.
Далее Сталин говорит, что наша задача — разрушать коммуникации врага на всем их протяжении.
— Пусть на пути к фронту его войска встречают тысячи препятствий. Уже поэтому необходимо всячески содействовать развитию партизанского движения. Надо подумать о перераспределении партизанских сил. Нужно вывести наиболее сильные соединения в новые районы, где населению еще не удалось сплотиться в вооруженные отряды и создать по-настоящему действующее подполье. Совершенно очевидно, что без помощи, как вы называете, Большой земли и крупных партизанских отрядов и соединений, получивших уже известную славу, потребуется много времени для развертывания партизанского движения в этих районах. Поэтому есть предложение сегодня не затрагивать вопроса о переходе партизан на правый берег Днепра. Специально обсудим завтра… — Сталин задумался и вдруг добавил: — Учтите, товарищи, что без активной помощи партизан нам придется воевать еще четыре года…
Потом он обратился к нам всем с заданием подготовить к завтрашнему вечеру проект приказа главнокомандующего с учетом всех проблем развития партизанского движения. Мы тогда были поражены этим поручением и расценили его как акт величайшего к нам доверия. Кстати замечу, что тогда мы исписали немало бумаги и текст проекта приказа едва уложился на десятке страниц. Несколько позже, когда мы были уже на своих партизанских базах в тылу врага, нам вручили приказ, поместившийся на полутора страницах, и наших формулировок я что-то там не обнаружил.
Кто-то из нас спросил, будет ли второй фронт.
Сталин прошелся по кабинету и спокойно сказал:
— Передайте партизанам и всему народу, что второй фронт будет обязательно. И он будет в то время, когда больше всего понадобится самим союзникам.
Мы получили также ответ на ранее заданные нами вопросы, касающиеся коммунистов, уничтоживших свои партийные билеты, а также военнопленных.
— Сейчас, — сказал Сталин, — надо смотреть на то, как человек воюет. Нельзя в этих делах подходить чисто формально. — Потом он спросил у Ворошилова: — Как товарищи устроены?
Ворошилов сказал, что мы живем в гостинице «Москва», что, дескать, товарищи ведут себя очень скромно. Был даже такой случай, добавил он, когда дирекция гостиницы намерена была в их честь дать банкет, но партизанские командиры от парадного ужина отказались.
— Правильно сделали, — коротко бросил Сталин. — Они же коммунисты, понимают, какое сейчас время.
Прощание было коротким, и мы вышли из кабинета.
…На следующий день утром был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении партизанских командиров Брянской группы. Товарищам Емлютину, Дуке и Ромашину было присвоено звание Героя Советского Союза. Все мы были вызваны в Кремль для получения высоких наград. В зале, где должна была происходить торжественная церемония, собрались представители всех родов войск Красной Армии, особенно много было летчиков. Нам, партизанам, был оказан особый почет. Мы пришли туда позже всех, но передний ряд был свободен и предоставлен нам. Мы понимали, кто сейчас находится в зале: люди, прибывшие из огня боев, люди, выстоявшие перед грозной гитлеровской машиной и наносившие ей смертельные удары. Но сейчас они встали, чтобы приветствовать партизан. Армия оценила наши дела, армия гордилась подвигами народных мстителей. Мы были и оставались в едином строю с героями фронта и тыла, и сознание этого переполняло счастьем наши сердца. Вошел Михаил Иванович Калинин. Он шел медленно, заметно сгорбившись, и было больно, что наш Михаил Иванович выглядит усталым, что война, очевидно, ускорила его преждевременную старость; думалось, такие люди вовсе не должны стареть… Но вот он внимательно посмотрел на всех присутствующих и широко улыбнулся. Прошу поверить мне, что эта теплая и светлая улыбка разом сняла представление и о годах нашего Всесоюзного старосты и о его усталости.
Вероятно, сказав, что мы встретили товарища Калинина бурными аплодисментами, я попросту ничего не выражу. Мы долго и шумно приветствовали его, так что Михаил Иванович жестом довольно настойчиво попросил нас успокоиться и сесть на свои места. В наступившей наконец тишине Секретарь Президиума Верховного Совета СССР Горкин зачитал Указ Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1942 года, которым нам — Ковпаку, Федорову, Копенкину и мне — было присвоено звание Героя Советского Союза. Сидор Артемьевич Ковпак и я получаем Золотую Звезду, орден Ленина и грамоты. По следующему Указу получают Звезду Героя Емлютин, Дука и Ромашин. Покровский и Кошелев получают орден Ленина. Орден боевого Красного Знамени вручается Гудзенко, Сенченко и Козлову.
За ними по очереди к столу подходят военные товарищи, и им вручаются награды. Эта церемония продолжается довольно долго…
От группы награжденных военных с очень волнующей речью выступил подполковник авиации, к сожалению, фамилии его я не запомнил. От партизан ответное слово держал Герой Советского Союза Дмитрий Васильевич Емлютин.
Михаил Иванович Калинин начал свою поздравительную речь со слов о том, что Президиум Верховного Совета СССР готов награждать тысячи своих отважных сынов и дочерей буквально ежедневно, лишь бы мы били врага с меньшими для нас потерями.
Он открыто сказал, что мы на фронтах все еще несем большие потери в людях, сдаем территорию… Нельзя ориентироваться на то, что, чем дальше мы затянем врага, тем легче будет побить его. Мы отдали врагу огромную территорию, миллионы людей остались под оккупацией. Много наших людей отдали свою жизнь за Родину. Мы не можем делать ставку на дальнейшее отступление. Бить врага надо наступая и, главное, с меньшими потерями.
И тут Михаил Иванович рассказал о партизанских делах, заметив при этом, что нам удается наносить врагу довольно существенный урон, но при этом чаще всего отряды больших потерь не несут. Михаил Иванович просил передать советским людям на временно оккупированной земле горячий привет и заверения, что наша партия и правительство неустанно думают о быстрейшем их освобождении, что наша армия делает все возможное для этого. Пусть же сам народ включается в борьбу и больше помогает армии и партизанам в выполнении этой священной задачи.
Закончилась речь Михаила Ивановича, но мы не расходимся, и он садится с нами в один ряд. Щелкают фотоаппараты…
Нужно ли говорить, как часто теперь мы смотрим на эти снимки, переносящие к событиям, ставшим для каждого из нас тем рубежом, за которым может в сердце жить одно призывное слово: борьба! Нужно ли говорить, как незабываемы часы встречи с нашим Председателем, человеком ленинской школы, — Михаилом Ивановичем Калининым! Ровно в двадцать два тридцать мы — Ковпак, я и Емлютин были снова у Сталина, за тем же самым столом. На переднем конце стола, у кресла Верховного, расстелена карта. Взглянув, я заметил, что это карта районов предполагаемого рейда. Теперь все носило более официальный характер. Видимо, до нас здесь обсуждали этот вопрос. Перед началом Сталин подошел к телефонам, поднял трубку одного из них и спросил:
— Хозяйство у вас подготовлено? — И после небольшой паузы добавил: — Поднимайте на Варшаву!
Вернувшись к столу, он сразу обратился ко мне и попросил снова доложить подробно по карте намечаемый маршрут перехода с северной Сумщины на Житомирщину. Я встал со своего места, направился ближе, но вплотную подойти к Сталину не осмелился.
— Подходите ближе, — приказал он, — смелее докладывайте!
Мой доклад вскоре прервал Ворошилов:
— Почему не ниже Киева намечаете форсировать Днепр?
— Трудно будет, Климент Ефремович, пройти с обозом по открытой местности, — ответил я. — К тому же намечаемый маршрут нам уже известен. Вот здесь, показываю на карте район Понорницы, Черниговской области, — забазировалась наша разведывательная группа с радиостанцией. А здесь, в Холмических лесах, действуют отряды соединения под командованием секретаря обкома партии товарища Федорова. Вокруг города Лоева, — показываю на точку, где мы планируем форсировать Днепр, — действуют партизанские отряды Гомельской области. С ними установлена связь нашей второй разведывательной группы. В Житомирской области наши разведчики связались с одним немецким офицером, который работает на партизан. Кроме того, на нашем пути к Житомирщине находится словацкая дивизия. Мы располагаем сведениями, что в ней имеется крупное антифашистское подполье. Я заверяю, что в этом маршруте мы уверены и, несомненно, перешагнем через Днепр успешно.
