- Не время еще, Янэшка. Вот разведешься, клянусь не обижу! - Пообещал охотник.
Прав он, да только я хочу быть не правой. Оттого руки не слушаются. Трясутся. Вяжут банты из завязок плохонькие. Вдох-выдох. Терпеть. И ждать. Недолго осталось.
Я торопливо натянула сарафан, обула ботиночки легкие, шаль пуховую прихватила и к выходу направилась.
- За хозяйством присматривай, - я улыбнулась и села в телегу.
Он кивнул. Устроился рядом и тронул поводья.
- Н-но! - Цокнул языком отправляя коня в путь-дорогу.
За воротами Спотыкачек мы расстались. Долго друг на друга смотрели, да сказать ничего не сказали. Все обсудили же, зачем по три раза одно и тоже перетирать? Но всё равно тяжело было. Из груди словно сердце вынули, а внутрь каменюку тяжелую воткнули. Только ехать надо. За свое счастье бороться. Я и поехала.
Дорога у давешнего костра начиналась. Не обманул Леший, постарался, сделал широкой и не ухабистой. Мерно вышагивал коник, пичужки щебетали, ветер приносил знакомые запахи летнего леса. Под вечер я сомлела немного, едва до ручья дотянула, где Хозяин наказал на ночлег остановиться. И снова не обманул он - спокойно ночь прошла, а с солнышком я на телегу и в путь. К концу дня деревья поредели, мелькали знакомые полянки с травами ли, с малиной и ежевикой. А к закату тропа колдовская кончилась и выехала я прямиком к дороге на Сосновый Бор и порадовалась, что заезжать в село не надо. Уж больно не хотелось с прошлым встречаться. Не готова я еще старым знакомым в глаза смотреть, да разговоры разговаривать. Свернула в лес, к нашей с Агнешкой избе. Понукала усталую животину, чтобы пошевеливался. Скоро уже...
- Агнешка! - Закричала я со двора. С телеги спрыгнула и к дому помчалась. Вокруг все знакомое-знакомое, ничуть чужим за четыре лета не стало. Дрын до сих пор к крыльцу прислонен, лавка трехногая под окошком, стоит, не упала, как ни пророчили. - Агнешка! - Взлетела по ступенькам. - Ты дома?
И попала в родные руки. Холоднющие до ужаса, пахнущие хлебом, травами и квасом.
- Янэ! Явилась! - Меня расцеловали.
- А куда бы я делась? - Усмехнулась и расцеловала тетку в ответ. - Накормишь?
- Проходи, - махнула рукой ведьма.
- Я мигом, только вещи из телеги заберу, - и повернулась к выходу.
- Нет, вещи не надо, - голос Агнешки стал тихим. - Здесь ты жить не останешься.
Я как в стену уперлась. Даже подумала, послышалось. Не выгонит же тетка родную кровь в... Да в никуда!
- То есть как? - Нахмурилась.
- А вот так, - ведьма отвернулась. - У тебя муж есть, - добавила нехотя. - До темноты уезжай.
Вот оно что... Вацлав и тут постарался!
Я горько усмехнулась.
- Продала меня? - Тихо спросила.
Агнешка вскинула голову. В глазах мелькнула неприкрытая боль. Она хотела что-то сказать, но передумала. Отошла к печи, сунула дров, разожгла огонь и поставила котелок с водой на чугунную плиту. Я осталась стоять у двери. Ни туда, ни сюда. По щекам текли слезы. Губы дрожали. Сердце полыхало черной яростью. Что он ей предложил такого, что на свою сторону перетянул? Горло сжал тугой спазм. Надо... или отпустить себя или сжать зубы и проглотить. Стерпеть. Как всегда. Как раньше было.
- Тварь!
От моего крика тетка вздрогнула.
Мешочек со собором выпал из ее рук и укатился под лавку. Сама она сгорбилась и поникла разом.
Я выскочила из избы на крыльцо, подошла к телеге, на борт оперлась и разрыдалась. Долго из меня злость выходила. Со рвотой. С желчью. С воем. Не плакала я, а оплакивала свою жизнь жизнь искалеченную. Свою любовь поруганную. Не оставил мне Князь выбора. Или хочет увидеть, как буду на коленях у ног его ползать да сапоги целовать?
А ведь буду. И ползать. И целовать.
Тетка появилась, когда я уже умывалась колодезной водицей. Она позвала меня в дом, где уже стояла нехитрая снедь на столе: вареные яйца, горячий отвар, да крынка сливок. Хлеба не было, но и не полез бы мне сейчас кусок в горло. И так давилась. Агнешка сидела напротив. Голову опустила, видимо не в силах смотреть не меня. Молчала. Только пальцами с отросшими коричневыми когтями легонько постукивали по выщербленной старой столешнице.
- Спасибо, - поблагодарила я. - За все, - не удержалась от ехидства. - Поеду я.
- Как скажешь, - голос ведьмы дрогнул. Она вышла со мной на крыльцо, довела до телеги. Помогла взобраться и отворила ворота. Я проезжала мимо, когда услышала: - Прости.
Я отвернулась.
Что тут скажешь? Понять. Понимаю, но прощать не обязана. А вот помочь... Что же такое Князь предложил ей? Я остановила телегу, спешилась и позвала Хозяина Леса. Его глаза и уши повсюду, глядишь и вызнаю.
- Ну что, безголовая, доехала? - зеленоволосый старец появился из вихря жухлых листьев. - Как дорожка моя? Мягка ли?
Я кивнула и стала незаметно подбираться к деду. Главное, не спугнуть, а то второй раз не дозваться будет.
- Расстарался ты на славу, Хозяюшка. Одно удовольствие ехать было. Только скажи, будь добр, ради кого старался-то: меня или Князюшки своего дорогого?
- Коли можно двум дорогим людям угодить, то почему бы и не двоим сразу? - самодовольно усмехнулся Лешик.
- И то правда... - я рванулась вперед, хватанула Хозяина за бороду и на кулак ее намотала, пока не опомнился. - А теперь, будь еще добрее, Хозяюшка, угоди мне еще разок...
- Ты чегой-то, Янэ? Гнилой ягоды объелась? - попробовал вырваться из моей хватки Леший.
- Я-то? Я нет, а вот кое-кто явно ее перебрал. Ничего мне рассказать не хочешь?
- Ты о чем?! - изумился Хозяин Леса. И впору поверить, да глаза у него стрельнули...
- Ты знаешь, - прошипел. - Говори или я твою бороденьку по волоску выдергаю! - и для наглядности дернула.
- Больно! - заверещал Леший. - Отпусти! - и давай руками бороду к себе тянуть.
- Ага, разбежалась! Я отпущу и ищи- свищи тебя - ветра в чистом поле! - я помнила что мне тетка говорила про Лешего и ему подобных, они только в человеческих руках сговорчивыми становятся, в прямом смысле. Не терпит их колдовство прикосновения теплых рук. - А ну говори, что Вацлав Агнешка пообещал?
- Не обещал он! - отнекивался Хозяин. - Пусти!
- Врешь!
- Да не вру! Не обещал он - грозился...
- Да? Занятно... И что же сказал? - прищурилась. Бороду держала крепко.
- Да что-что... И так понятно: сказал, выгонит. А ей без нашего леса никак. Сама знаешь, не хочет она кровопийцей становится, - Леший пожал плечами. - Только она вроде как отказалась...
- Отказалась? А почему меня тогда выгнала?
- Откуда мне знать?! - возмутился Лешик. - Может передумала?
- Может и передумала, - согласилась я.
И задумалась.
Нечисто тут что-то.
Слово родственницы - кремень. Сказано - сделано. Всегда так было. Да и меня она всегда от Вацлава защищала. Ой, не нравится мне все это.
- Не веришь? - спросил Хозяин. - Сама поди и у Князя спроси, а меня отпусти. А то ведь я и обидеться могу...
Может. Он все может.
Я отпустила. Не стоит отношения с Лешим окончательно портить. Старичок вмиг исчез, оставив меня посередь дороги.
Я потопталась на месте, взгромоздилась на телегу и тронула поводья. Похоже, к Вацлав заглянуть стоит. И хорошо, что сейчас, пока не боюсь я его, пока сердце другим занято. Авось и не покажу своего страха, да и поизжился он изрядно. Я не та затюканная курица, что из Соснового Бора улепетывала.
Деревня встретила меня открытыми ртами. Узнали все и сразу, да не могли глазам поверить. А уж когда я прямиком к дому старосты направилась, так вовсе очумели. Видать решили, что я с порога отношения выяснять намерена. А пусть бы и так! Право имею! Может и жена, но свою жизнь перекраивать без моего на то позволения никому не дам. Я привязала коника к ограде и пнула калитку. Вацлав был во дворе, а с ним и еще пара оборотней, завсегда рядом теревшиеся. Меня явно не ждали.
Вацлав смотрел только на мое лицо. Не отрываясь, и, кажется, не дыша. Он испытывал радость. Дикую, животную и видно, подойти хочется, аж ноги подрагивают, но что-то держит оборотня на месте и он ждет.
