— Должен же я с тобой рассчитаться, кэп. Не из тех я, кто бросает дело на полпути.

— Послушай, Хват, у меня на иждивении две беспомощные старушки, и я их единственная опора, — сказал Лафайет ломающимся голосом. — И вообще, нечестно, если все так глупо кончится.

— Кончится? Приятель, это только начало! — взревел Хват. — Чтобы мне с тобой как следует рассчитаться, понадобится куча времени!

— Чем я заслужил такую участь? — простонал Лафайет. — Ну что я такого сделал?

— Лучше подумай, босс, чего ты не сделал.

— Не сделал?

— Ага. Ты ведь не вышвырнул меня за борт лодки, а мог. Хоть я и туго соображал, но все слышал: когда маленькая леди предложила от меня избавиться, ты сказал, что коли он без сознания, нельзя его швырять акулам.

— И т-такова моя н-награда?

— Точно, кэп. — Гигант положил руку на живот, из которого донеслось еще одно низкое рычание. — Это ж надо, я и не помню, когда последний раз жрал. Наверное, мои кишки скоро друг с дружкой начнут грызться.

Лафайет изо всех сил зажмурился.

— Слушай, давай скорее, а то я не выдержу и соглашусь на все условия Горубля. Начинай.

— Что начинать, голуба?

— Ешь м-м-меня, — сказал O'Лири, едва шевеля губами.

— Чтобы я тебя съел? — недоуменно спросил Хват. — Слушай, кэп, да ты не так понял. Как я могу слопать своего спасителя? O'Лири приоткрыл один глаз.

— Ты… ты не собираешься разрывать меня на куски?

— Зачем бы я стал это делать?

— Не имеет значения, — сказал Лафайет, чувствуя, как у него подкашиваются ноги и он оседает по стенке — пол. — Существуют темы, которые я предпочел бы не обсуждать. — Он глубоко вздохнул, сел поудобнее и посмотрел на гиганта, участливо наблюдающего за ним с восьмифутовой высоты. — Послушай, если ты действительно хочешь мне помочь, давай подумаем, как отсюда выбраться.

Хват почесал в затылке пальцем, толщиной с топорище.

— Ну…

— Можно пробить тоннель в стене, — предложил O'Лири, засовывая руку в щель между двумя огромными валунами. — Но это займет несколько лет, и у нас нет инструментов. — Он задумался.

— Может, в потолке есть потайная дверь?

Хват покачал головой.

— Всю неделю ходил согнувшись, чтобы не стукнуться. Цельнодубовая плита, четырехдюймовка.

— Э-э-э… тогда пол.

— Скала, шесть дюймов.

Следующие десять минут Лафайет ходил по камере, тщательно осматривая стены, дверь и нишу, и в конце концов устало облокотился о решетку.

— Надо смотреть правде в глаза, — с отчаянием в голосе произнес он. — Я проиграл. Свайнхильду заставят подчиниться, Адоранна станет посудомойкой в Миазмах, Горубль захватит Артезию, леди Андрагорру поменяют на Дафну… а Дафну, может быть, подарят Родольфо или отдадут Лоренцо Счастливчику, которого зовут Ланцелот Долговязый.

— Эй, кэп, я тут кой-чего придумал, — сообщил гигант.

— Приляг, Хват, отдохни, — безжизненно сказал O'Лири. — Ничего тут не придумаешь.

— Ага. Но…

— Это самая настоящая пытка. Лучше бы ты разорвал меня на куски.

— Ага. Но если…

— Я должен был знать, что этим кончится. Нельзя все время удирать из тюрьмы; рано или поздно поймают и упрячут раз и навсегда.

— Конечно, мой план не такой, чтобы очень шикарный, но какого черта? — сказал Хват.

— Какой план? — тоскливо спросил O'Лири.

— Я тебе о том и толкую, кэп. Мой план.

— Валяй, говори.

— Ну, я вот что придумал… хотя нет, тебе, наверное, надо, чтобы был шик, вроде секретных тоннелей или дыр в потолке.

— Ничего, говори, не стесняйся.

— Ага… только не думай, я понимаю, что такому джентльмену, как ты, это не подойдет, но- что скажешь, если я сорву дверь с петель?

— Сорвешь две… — Лафайет повернулся, посмотрел на стальную решетку и громко рассмеялся.

— Ну, конечно! Давай!

Гигант выпрямился, стукнувшись головой о потолок, схватился за толстые прутья, широко расставил ноги в сапогах шестидесятого размера, сделал глубокий вдох и рванул решетку на себя. Раздался неприятный визг металла, сопровождаемый диким скрежетом. Огромный камень вывалился из кладки стены и с грохотом рухнул на пол. С душераздирающим звуком, напоминающим столкновение двух «роллс-ройсов», притершихся боками на бешеной скорости, решетка покорежилась, изогнулась и выскочила из гнезд. Хват отшвырнул изувеченную решетку в сторону и спокойно вытер ладони о кожаные штаны.

— Это все ерунда, голуба, — сказал он. — Дальше что?

Лафайет, освобожденный от кандалов одним движением руки Хвата, шел по коридору вместе с гигантом мимо клеток, в которых сидели, болтали или дрались заключенные с растрепанными волосами и дикими лицами. В камере пыток никого не было.

— Плохо, — сказал Лафайет. — Я рассчитывал, что Стонруб нам поможет.

— Ой, смотри, какие забавные! — воскликнул Хват, поднимая с жаровни набор острых как бритвы кусачек, предназначенных для постепенного откусывания носов и прочих мягких частей тела. — Мне всегда хотелось заполучить хорошие щипчики для ногтей.

— Послушай, Хват, нам необходимо составить план действий,

— сказал O'Лири. — Если мы начнем шататься по дворцу, нас опять схватят и закуют в кандалы. Все помещения наводнены солдатами Родольфо и личной охраной Горубля. Нам необходимо организовать диверсию, чтобы отвлечь их внимание, а тем временем выкрасть Свайнхильду и леди Андрагорру.

— Эй, вы! — проорал громкий голос в глубине коридора. — Я требую адвоката! Я требую американского консула! Я требую, чтобы мне разрешили позвонить по телефону!

— Похоже на Лоренцо… — Лафайет кинулся к камере, из которой доносились вопли. Человек с ван- дейковской бородкой и усиками, прической Эдгара Аллана По и высоким воротничком времен Гувера и Наполеона, тряс решетку, схватившись за прутья холеными руками.

— Эй, вы… — он недоуменно посмотрел на O'Лири. — Э-э-э… я случайно вас не знаю?

— Лоренцо? — Лафайет улыбнулся. — Все-таки тебя сцапали? Когда мы последний раз виделись, ты меня бросил на произвол судьбы, а сам, конечно, удрал. Зачем ты нацепил этот дурацкий костюм и бороду?

— Не болтайте глупостей, — заявил узник наглым голосом, который раздражал Лафайета еще в темной камере Стеклянного Дерева. — Не ваше дело, но меня зовут Лафкадио. И вообще, кто вы такой? Могу поклясться, мы где-то встречались…

— Не валяй дурака, — сердито сказал Лафайет. — Нам с Хватом удалось бежать, но леди Андрагорра…

— Насколько я понимаю, речь идет о Цинтии. Значит, вы тоже участник заговора? Номер не пройдет! Не смейте даже на пушечный выстрел подходить к моей невесте…

— Мне казалось, ее зовут Беверли. Впрочем, неважно. Если я тебя выпущу, поможешь нам устроить небольшую диверсию? Мне необходимо незаметно пробраться в глубь дворца.

— Выпускайте скорее! — взвыл бородач. — Об условиях позже договоримся!

— Хват! — позвал Лафайет. — Займись. — Он пошел по коридору. Заключенные с любопытством следили за каждым его движением. — Послушайте, ребята! — сказал O'Лири. — Нам с приятелем удалось освободиться. Если я вас выпущу, обещаете ли вы бегать сломя голову по коридорам, нападать на стражников, бить мебель и посуду, вопить во все горло и шуметь как можно больше?

— О чем речь, мистер!

— Конечно обещаем!

— Считай, что договорились!

— Вот и прекрасно. — Лафайет быстро вернулся к Хвату, дал соответствующие указания, и через несколько мгновений гигант принялся деловито крушить тюрьму. Заключенные постепенно заполняли камеру пыток. Внезапно Лафайет увидел Лоренцо, успевшего избавиться от нелепого маскарадного костюма.

— Послушай, Лоренцо, — сказал O'Лири, проталкиваясь сквозь толпу, — почему бы нам с тобой… — Он умолк, поймав на себе изумленный взгляд бывшего товарища по камере, лицо которого впервые видел при хорошем освещении.

— Эй, приятель! — послышался голос Хвата. — А я- то думал, ты пошел в другую сторону… У-угх, — Гигант растерянно завертел головой, глядя то на Лафайета, то на его собеседника.