– Я был в Сан-Франциско с мамой. Хорошо провела каникулы? – вежливо отвечает он, но мне приятно слышать равнодушие в его голосе.

Аманда встряхивает волосами и внезапно становится похожа на Черри Миликен.

Черри любит демонстрировать свои волосы, трясти ими и накручивать пряди на палец. Бридж уверена, что уик-энды она проводит, прикидываясь супермоделью и общаясь с ликующими фанатами, но мне кажется, она чересчур занята масками для волос. Бесконечный квест с морскими водорослями и папайей, чтобы достичь эффекта совершенного сияния.

– Сказочно! – Еще один взмах волосами. – Я летала на месяц в Грецию, а остаток лета провела на Манхэттене. У моего отца великолепный пентхаус с видом на Центральный парк.

В каждой фразе блондинка обязательно делает акцент на каком-то слове. Я фыркаю, чтобы не рассмеяться, а Сент-Клэр странно закашливается.

– Но я скучала по тебе. Ты разве не получал мои имейлы?

– Эм… нет. Должно быть, там был указан неправильный адрес. Хей! – Сент-Клэр толкает меня локтем. – Почти наша очередь. Он поворачивается спиной к Аманде, и они с подружкой хмурятся. – Время первого урока. Завтрак здесь весьма незамысловат и состоит в основном из хлеба, особой популярностью конечно же пользуются круассаны. Никакого омлета и никаких сосисок.

– А бекон? – с надеждой спрашиваю я.

– Ничего подобного, – смеется парень. – Урок номер два – слова на доске. Слушай внимательно и повторяй за мной. Granola. – Я прищуриваюсь, а Этьен широко распахивает глаза, изображая невинность. – Это означает «гранола», понимаешь? И еще одно? Yaourt?

– Подожди, дай угадаю. Йогурт?

– Точно! Говоришь, никогда раньше не бывала во Франции?

– Хрр. Черт побери! Хрр.

Парень улыбается:

– Все с тобой ясно. Знаешь меня меньше дня, а уже передразниваешь мой акцент. Что же дальше? Обсудим состояние моих волос? Или мой вес? Мои штаны?

Штаны. Вот честно.

Француз за стойкой рявкает на нас. Простите, Мистер Пьер. Я немного отвлеклась на этого потрясающего парня, англичанина-француза-американца. Вышеупомянутый парень тут же тараторит:

– Йогурт с гранолой и медом и яйцо всмятку или бриошь с грушей?

Я понятия не имею, что такое бриошь.

– Йогурт, – отвечаю я.

Сент-Клэр заказывает нам еду на прекрасном французском. По крайней мере, для моих ушей это звучит великолепно, и Мистер Пьер немного оттаивает. Он перестает хмуриться и смешивает йогурт с гранолой и медом. А потом бросает сверху немного черники и протягивает нам.

– Мерси, месье Бутен.

Я хватаю наш поднос:

– Никаких пирожков? Никаких шоколадных булочек? – Я оскорблена.

– Пирожки по вторникам, вафли по средам, а вот шоколадных булочек не бывает никогда-никогда. Придется вместо этого привыкнуть к «Фрути лупис»[10] по пятницам.

– Для английского денди ты весьма неплохо разбираешься в американском фастфуде.

– Апельсиновый сок? Грейпфрутовый? Клюквенный морс? – Я показываю на апельсиновый, и Сент-Клэр вытаскивает из ящика две бутылки. – Я не англичанин. Я американец.

Я улыбаюсь:

– Уверена, так и есть.

– Это правда. Нужно быть американцем, чтобы поступить в АШП, помнишь?

– АШП?

– Американская школа в Париже, – поясняет он. – АШП.

Прекрасно. Отец отправил меня сюда как чистокровную американку.

Мы встаем в очередь, чтобы заплатить, и я удивляюсь тому, как спокойно это происходит. В моей прежней школе все старались прорваться вперед и делали все, чтобы позлить официанток, но здесь каждый ждет своей очереди. Я оборачиваюсь как раз в тот момент, когда Сент-Клэр оценивающим взглядом окидывает мою фигуру. Красивый парень оценивает меня! И даже не понимает, что я его застукала.

– Моя мама – американка, – вкрадчиво добавляет он. – А отец – француз. Я родился в Сан-Франциско, а вырос в Лондоне.

К счастью, я наконец обретаю дар речи.

– Настоящий человек мира, – хмыкаю я.

Сент-Клэр смеется:

– Это уж точно. Не позер, как вы.

Я уже собираюсь сказать ему что-нибудь едкое в ответ, но вдруг вспоминаю: у него есть девушка. Нечто дьявольское выбивает все наивные бредни у меня из головы, заставляя вспомнить вечерний разговор с Мередит. Пора сменить тему.

– А настоящее имя у тебя какое? Вчера вечером ты представился как…

– Сент-Клэр – моя фамилия. А Этьен – имя.

– Этьен Сент-Клэр. – Я стараюсь повторить его иностранный аристократический акцент.

– Ужасно, не правда ли?

Я смеюсь:

– Этьен звучит здорово. Почему остальные тебя так не зовут?

– О, как великодушно с твоей стороны. «Этьен звучит здорово».

За нами в очередь пристраивается какой-то худощавый темнокожий парень, весь в прыщах и с копной черных волос. Парень явно рад видеть Этьена, и тот улыбается в ответ:

– Хей, Никхил. Каникулы прошли хорошо? – Тот же самый вопрос он задал Аманде, но в этот раз он звучит намного душевнее.

Парнишка как будто только этого и ждал. Он тут же пускается в рассказ о своем путешествии в Дельфи, о магазинах, храмах и муссонах. (Он даже ездил на однодневную экскурсию в Тадж-Махал. А я ездила на пляж Панама-Сити, где тусуется большая часть Джорджии.) К нам подходит еще один мальчик, худой и бледнокожий, с напомаженными волосами. Никхил тут же забывает про нас и обрушивается на друга с той же жизнерадостной болтовней.

Сент-Клэр – я решила называть его так, чтобы держать свои эмоции в узде, – вновь поворачивается ко мне:

– Никхил – брат Рашми. Он только поступил в этом году. Еще у нее есть младшая сестра Санджита, студентка предпоследнего курса, и старшая сестра Лейла, она окончила школу два года назад.

– А у тебя есть братья или сестры?

– Нет. А у тебя?

– Есть брат, но он остался дома. В Атланте. Это в штате Джорджия. На Юге.

Сент-Клэр приподнимает бровь:

– Я знаю, где находится Атланта.

– О, хорошо. – Я протягиваю свою карточку на питание человеку за кассовым аппаратом.

Так же, как месье Бутен, он носит белую униформу и накрахмаленный колпак. И еще у него такие завитые усики. Пфф! Даже не думала, что тут у них так принято. Господин Завитые Усики сканирует мою карту и возвращает ее мне с коротким merci.

Спасибо. Вот я и выучила еще одно слово. Великолепно.

Когда мы возвращаемся за столик, Аманда продолжает поглядывать на нас, успешно обосновавшись в компании Крайне Приятных Людей. И я вовсе не удивлена тому, что парень со странной прической и высокомерным взглядом сидит рядом с ней. Сент-Клэр что-то рассказывает про занятия – чего мне ожидать в первый день, какие у меня учителя, – но я уже не слушаю. Единственное, что меня занимает, это его обворожительная улыбка и доверительный, дружеский тон.

Самая большая дура здесь это я.

Очередь учеников класса H медленно движется сквозь очередь класса P. Парень передо мной о чем-то спорит с методистом. Я смотрю на учеников из класса A сквозь толпу и вижу Мередит Шевалье и Рашми Деви, которые уже получили свое расписание уроков и теперь сравнивают их друг с другом.

– Но я не просил театральную студию, я хотел теорию вычислительных систем, – удрученно говорит один из студентов.

Регистратор абсолютно невозмутима.

– Знаю, но теория вычислительных систем не вписывается в твое расписание, и мы выбрали альтернативный вариант. Возможно, ты сможешь записаться на теорию вычислительных систем позже…

– Моим альтернативным вариантом было компьютерное программирование.

Я отвлекаюсь и теряю нить разговора. Неужели они могут так поступить? Заставить нас ходить на занятия, о которых мы не просили? Я просто умру – УМРУ, – если меня снова заставят ходить в спортзал.

– На самом деле, Дэвид, – регистратор пролистывает бумаги, – ты не стал заполнять альтернативную форму, и нам пришлось выбрать занятия вместо тебя. Но думаю, ты увидишь…