Англия и Франция тоже им помогли: отказались поставлять оружие республиканскому правительству, хоть заказы были оформлены и оплачены еще до бунта! Соединенные Штаты пошли дальше: Мадриду оружие не продавали, а франкистам – без проблем. [119] В очередной раз «демократические страны» поддержали фашистов… И Ватикан их финансировал, давал по 2 миллиона лир в день. [120]

С такой неслыханной поддержкой мятежники победили бы легко. Но тут законной власти начал помогать СССР (с октября 1936-го). За ним последовали добровольцы со всего мира, даже из Германии и Италии! Добираться до Испании им было очень трудно, порой шли тайными ущельями Пиренеев… Антифашисты, 35 тысяч, собирались в интернациональные бригады. Республиканцев поддержали Э. Хемингуэй, Дж. Оруэлл, А. де Сент-Экзюпери, Сикейрос, П. Робсон…

Зачем мы ввязались в испанский конфликт? Чтоб ответить, надо учесть, что Сталин ясно видел надвигающуюся мировую бойню. И вот его мотивы:

1. Республиканцы строят подобие социализма – значит, в грядущей большой войне должны нас поддержать. Надо помочь им сейчас, чтоб не потерять союзника.

2. Немцы испытывают в Испании свою новейшую технику, их солдаты получают боевой опыт. Нам нельзя отставать.

3. За наши поставки оружия испанцы платят золотом. [121] Дружба дружбой, но этот фактор тоже учитывался.

А вот и пикантная деталь: Франко немцам и итальянцам не платил – нечем было! Но они всё равно дали ему оружия примерно на миллиард долларов. [122] Отчего не быть щедрым, когда тебя содержат главные мировые банкиры?

Так сложилoсь, что свое участие в испанской войне нам пришлось скрывать. С Гитлером «демократы» играли в поддавки, потому он мог действовать открыто; а нас непременно обвинили бы в агрессии. Двойные стандарты… Поэтому советских бойцов в Испании побывало лишь 2065; немцев же и итальянцев – триста тысяч (их быстро заменяли, чтоб как можно больше солдат понюхали пороху) [123].

Франкистам помогали немецкие линкоры «Адмирал граф Шпее», «Адмирал Шеер», «Дойчланд», крейсеры «Кельн», «Лейпциг», «Нюрнберг» и множество эсминцев. Итальянские подлодки топили суда, идущие на помощь республиканцам, – в их числе советские пароходы «Тимирязев» и «Благоев» (30 августа и 1 сентября 1937-го).

Именно немецкая авиация 26 апреля 1937 года разбомбила баскский город Гернику, пожар разрушил 75 % построек. Вскоре П. Пикассо (давно переехавший из Испании в Париж) написал свою знаменитую картину.

По легенде, после оккупации Парижа в 1940 году к Пикассо пришли сотрудники гестапо. Увидев репродукцию «Герники», они спросили: «Это вы сделали?» «Нет, это сделали вы», – ответил художник. Звучит красиво, но он дожил до 1973-го – так что вряд ли легенда правдива…

В самом начале войны, 19 августа 1936-го, франкисты убили лучшего испанского поэта ХХ века Федерико Гарсиа Лорку. Ни за что: политикой он не занимался. Просто таланту позавидовали.

А вскоре родилось самое модное понятие современной политики. Франкистский генерал Эмилио Мола штурмовал Мадрид во главе четырех армейских колонн. 2 октября 1936-го он сказал по радио, что в самой столице ему поможет «пятая колонна» – диверсанты, вредители, агенты влияния.

Не помогла: Мадрид держался еще больше двух лет. Но подобные колонны расплодились по всему миру: в современной России их тоже хватает…

Как сражались наши? Вот кусок мемуаров летчика Георгия Захарова (в Испанию он попал в октябре 1936-го):

«Однажды посреди ночи меня подняли. Я взял „тревожный“ чемоданчик, кобуру с пистолетом и вышел из дому. В казарме нас уже ждут. Необходимо выбрать гражданские костюмы. Выбирать есть из чего, но подчеркнутая элегантность новой одежды, неумение ходить в штатском, схожесть наших непритязательных командирских вкусов все равно выдают в нас людей военных.

У нас документы курсантов мореходного училища. Поднимаемся на борт огромного грузового парохода. Корабль без гудка отходит от севастопольского причала.

…Порт и причалы Картахены были наводнены испанцами.

– Вива Русия! – восторженно ревела толпа.

Мы не рассчитывали на столь бурный прием по причине сверхсекретности рейса. Но на этой горячей земле все убедились, что понятие секретности у испанцев отсутствовало.

Ящики с разобранными самолетами грузили на автомашины и отправляли в небольшой городок Мурсию. Здесь шла сборка истребителей. Собирали их с рекордной скоростью. Наши техники, рабочие авиационного завода и испанцы проявляли чудеса взаимопонимания. В первые же часы мы собрали несколько машин, среди них – мой истребитель.

…Пришли мы в столовую, а на столах только графины, по цвету – вроде малиновая вода. Графинов много. Тут по жаре, верно, много пьют.

Кто-то, не дождавшись первого блюда, налил стакан малиновой, залпом осушил и зажмурился от удовольствия: отменное виноградное вино!

– Ну да, – сказал наш дегустатор, – это же Испания! У них вместо чая – вино. Обычай такой…

Обычай всем понравился. Вино разлили по стаканам, и графины враз опустели. На отсутствие аппетита мы не жаловались, но, если, по обычаю, сначала надо пить вино – значит, вино. Появились испанские девушки-официантки. Только вместо ожидаемого первого они принесли полные графины. Мы сразу почувствовали уважение к товарищу, который так хорошо знал испанские обычаи, и теперь уже опорожнили графины без тени сомнения. Но они снова были заменены полными… Обед становился все прекраснее, хотя несколько смущало некоторое однообразие меню.

Я поднес к губам очередной стакан, поднял глаза и чуть не поперхнулся: с десяток голов торчало в окнах. Наваливаясь друг на друга, стараясь не дышать, испанцы едва не падали через подоконники внутрь столовой.

Польщенные таким вниманием, мы спросили, что привлекло к нашей трапезе такое количество наблюдателей.

– Ждут, когда вы начнете драться, – последовал ответ. Мы с недоумением посмотрели на переводчика. – Русские выпили столько вина, что наверняка подерутся, – перевел он чье-то душевное предположение и тоже поспешил занять место поудобней в зрительских рядах.

Мы расхохотались, на лицах испанцев появилось глубокое разочарование. Но вскоре стали смеяться и они.

…Чуть не в первый же день Коля Мирошниченко вышел из воздушной свалки с отбитой „ногой“: стойку шасси подрубила очередь крупнокалиберного пулемета, и Коля должен был приземляться на колченогой машине. Для хорошего летчика такая посадка – полбеды, но беда была в том, что Коля об отбитой „ноге“ ничего не знал и неизбежно попал бы в тяжелую аварию.

Когда мы с земли увидели, что самолет без „ноги“, то, как могли, начали сигнализировать летчику руками. Коля ушел на второй круг. Каждый в той тревожной ситуации жестикулировал по-своему, и Мирошниченко потом рассказывал, что наши жесты можно было расценивать как угодно.

Взлетел Ковтун и в воздухе руками как-то объяснил Мирошниченко, что не в порядке стойка шасси его самолета. Довольный Ковтун тут же сел, но Мирошниченко продолжал кружить над аэродромом. Оказывается, Ковтун забыл самую малость – не показал, какая именно стойка снесена!..

В конце концов мы выложили полотнище – эту азбуку каждый из нас знал с курсантских времен – и один конец загнули. Николай сел мастерски – с креном на уцелевшую „ногу“. Стойка, правда, не выдержала и во время пробега сломалась. Сломался и самолет. Но сам Николай был цел и невредим. Испанские летчики с восторгом оглядывали Мирошниченко и в тот же день подарили ему наручные часы.[44]

…Боевой счет я открыл через четыре дня после прибытия. Не бог весть что – устаревший двухместный бомбардировщик „Арадо“ тоже вот прилетел бомбить Мадрид. Встретились с ним за облаками. „Арадо“, заметив меня, делает переворот, чтобы снова укрыться в облаках, но тут уже я не зеваю. Вовремя успеваю отвернуть после очереди в упор – и тоже в облака. Через несколько секунд вываливается из облаков бомбардировщик, но частями: сначала крыло, потом хвостовое оперение…