Среди убогих хижин под деревом стоял стол с двумя большими деревянными тарелками. Наваленное на них вареное мясо, обрамленное застывшим салом, издавало мощный запах чеснока. Ни других тарелок, ни каких-либо напитков на столе не наблюдалось.
Пока остальные вежливо ожидали, Ринальд ходил от одной двери к другой, безрезультатно взывая у каждой. Вскоре он вернулся, уныло мотая головой.
— Эти крысы смылись со всеми своими припасами! — объявил он. — За пределами способностей здравомыслящего мужа разгадать загадку сию! А как посмотрели бы на это в твоих краях, сэр Гарольд? Разве не были бы люди безмерно рады и даже счастливы принять у себя господ придворных самого Карла, дабы не померли те с голоду?
Ши поднял брови:
— Может, они просто опасаются нрава твоего друга?
— Ты и взаправду так считаешь? — Глаза Ринальда осветились, и он кивнул головой, словно сказанное оказалось невесть каким откровением. — Но ведь слишком низки они по рожденью своему! Троих-четверых и впрямь сразил он насмерть, но и намека не было в них на благородную кровь. Хотя, может, и прав ты — страх смерти сильней остального бывает для тех, кто знает о том не понаслышке. Тайна сия велика есть!
Все пятеро устроились на двух грубо вытесанных скамьях и поделили имеющееся мясо ножами, которые вытащили Ринальд с Астольфом. Запивать его пришлось колодезной водой прямо из бадьи. Ши надеялся, что фауна данного континуума не включает в себя тифозных бактерий, и предположил, что смертельнейшим заболеванием в этих краях должна быть разве что африканская лихорадка, вызываемая ночным воздухом. Это его несколько приободрило, так что когда он углядел рака, вцепившегося в мох на дне бадьи, они с раком совершенно проигнорировали друг друга.
Ринальд, вгрызаясь зубами в кость, обратился к Астольфу:
— Выступим нынешним же вечером или посетим сначала леди Брадаманту, зеркало истинной доблести?
Астольф отозвался:
— Я лично не считаю, что ночная вылазка нам что-либо даст, а ты? С графом Роландом в его нынешнем виде идти будет тяжеловато, так что ничего мы не потеряем, тем более что я сильно сомневаюсь, что и Руджер станет передвигаться ночью. Лучше встанем с петухами, и тогда… хотя минуточку. Присутствующий здесь наш юный друг, по счастью, весьма квалифицированный чародей и уверяет, будто знает чары, способные вернуть Роланду разум.
Ринальд перекрестился:
— Святой Вергилий, защити нас! Разум такой — и в руки Махмуда черного!
— Будет куда проще…
Граф Роланд, мусолящий между тем свою порцию, внезапно обернулся, уставился на Ши и отчетливо произнес:
— Ты сарацин! Я сражу тебя!
Засим он вскочил со своего места, перегнулся через стол и вытянул немытые лапы.
— Держите его! — завопил Астольф, покуда остальные, цепляясь за что попало, пытались вылезти из-за стола. Едва Ши успел встать на ноги, как Роланд на него набросился.
Чтобы спасти свою шею, но и не навлечь при этом на себя гнев остальных, Ши сделал единственное, что пришло ему в этот момент в голову, а именно увернулся, стряхнул вцепившуюся в него лапищу левой рукой, а правой изо всей силы залепил графу в брюхо. Было это все равно что бить по шине от грузовика, но Роланд тем не менее на пару шагов отшатнулся, чуть не опрокинув стол, уселся на место с совершенно рыбьим выражением на физиономии и, как только перевел дух, разрыдался.
Ши, тряся ушибленной рукой, едва не расхохотался при виде разинутого рта Ринальда.
— Во имя всякого святого! — проговорил паладин. — Вот так удар!
— О да, — подтвердил Астольф. — Хорош ударчик у нашего юного приятеля — и меня, как куропатку, недавно чуть не выпотрошил. Будешь вдруг биться с ним, лорд Ринальд, опасайся прямого выпада. А теперь дослушайте все-таки до конца: по-моему, мы все же придем к соглашению. Сэру Гарольду, насколько я себе это представляю, Руджер нужен только для обмена на двух его друзей. Сейчас они томятся в Каренском замке, где этот душегуб Атлант держит их в безвыходном положении. И если у нас получится вправить мозги Роланду, я бы сказал, что уже с тремя-то паладинами мы бы наставили этого Атланта на путь истинный.
В течение этой речи Ринальд пару раз прищурился — как показалось Ши, не совсем довольно.
— Леди Брадаманта, без сомненья, не откажет нам в содействии, — заметил он, — Потребны ли какие-нибудь алхимические препараты для волшебства твоего, сэр Гарольд?
— Не-е. Какие там препараты. Разве что ночничок какой-нибудь.
— Нету ночника у меня никакого. Но поскольку невелика эта помеха, а успех дела нашего зависит лишь от действий твоих, поспеши. Добрый закон это, что вассал должен услуги свои оказать прежде, чем положенье свое обретет.
Ши поглядел на Бельфегору (которую он в мыслях продолжал упорно именовать Бельфебой), но она смотрела совсем в другую сторону, лишь однажды бросив на него короткий взгляд. Он так до конца и не понял смысл заявления Ринальда и очень хотел пообщаться с женой тет-а-тет, но уловил одно: оба паладина помогут ему вызволить Флоримель с доком из замка, если он сумеет вывести Роланда из того состояния, которое крайне напоминает достаточно простой случай ретроградной амнезии. Вздохнув, он решил взяться за дело и повернулся ко все еще тихонько всхлипывающему паладину:
— Ну, ну, разве это такая страшная рана, а? Просто когда маленькие мальчики плохо себя ведут, их приходится наказывать…
Рот у Бельфегоры слегка приоткрылся, а он продолжал убаюкивающе бубнить дальше. Безумец смотрел на Ши уже с явным интересом, а потом вдруг неожиданно обхватил его за шею и запечатлел на щеке сальный поцелуй.
Ринальд открыто расхохотался. Астольф, похоже, не без труда управлялся с дыханием в первый момент и вскоре объявил, что отправляется спать. Ши повернулся в сторону бледно-голубых глаз, смотревших на него уже прямо-таки с обожанием.
— Хочешь сказку? — спросил он. — Если будешь слушаться, я расскажу тебе сказку про трех… э-э… драконов.
Случай был, похоже, типичный и действительно не из сложных; паладин застрял где-то на уровне трехлетнего возраста. Ши торопливо бросил через плечо остальным:
— Потребуется определенное время, если волшебство вообще сработает. Всем вам придется оставить нас наедине и немного обождать. Я мог бы применить инсулиновый шок, но этого алхимического препарата под руками нет, так что, по всей видимости, мне придется полночи провозиться своим собственным методом.
Те без лишних расспросов удалились, позевывая на закат. Роланд с интересом выслушал сказку про трех медведей, переделанных сообразно эпохе в трех драконов, и потребовал продолжения.
— Нетушки, — ответил Ши. — Теперь ты расскажи мне сказку, поскольку мне давно пора быть в кроватке. Тогда я тоже тебе что-нибудь расскажу.
Роланд довольно рассмеялся:
— Какие они все глупые — так рано в кроватку ложиться. Какую ты хочешь сказку?
— Ну расскажи, например, про себя. Кто ты такой?
— Я — это я.
— Ясное дело. Ты ведь живешь в пещере? — В голове у Ши роились бессвязные отрывки из «Неистового Роланда». Или из «Песни о Роланде»? Их требовалось бы как-то упорядочить, но надо было без задержки продолжать в том же духе, пока пациент не потерял внимания. — А мамашу твою зовут мадам Берта? Как она тебя зовет?
— Рыбка. Такая белая с красным.
Ши про себя хмыкнул. Вся эта гора мускулов, волос и грязи была настолько далека от «рыбки», что в правдивость этого заявления верилось с трудом. Правда, с белым и красным все вроде бы в порядке — это цвета Роланда. В книге такое вроде было.
— А как еще тебя зовут?
— Руффи.
Тут немного.
— Что любит твой отец?
Надутые губы.
— Не знаю. Ушел на войну с саксонцами.
— Он уже вернулся?
Тяжелая физиономия начала мрачнеть.
— Не знаю.
— Ну как хочешь. Не будешь ничего рассказывать — и сказки тебе никакой не будет.
Роланд потихоньку захныкал, и Ши его не порицал. Наверное, не очень-то весело переехать из замка в пещеру, где даже пожрать-то нечего раздобыть. Но он был неумолим. Роланд в конце концов прекратил всхлипывать и пробурчат:
