Наловить новых тараканов было несложно.

— Вновь назову я своего Золотой Челкой в честь своего коня, — объявил Хеймдалль. — Имя это приносит удачу. А у тебя разве не было любимой лошади?

— Нет, но у меня был автомобиль… ну, такая повозка на четырех колесах, и ее звали… — начал было Ши и примолк. Как же называлась машина? Он попытался воспроизвести отдельные слоги: нирос… нет, нилос… нет, это вообще не то — нерос, неврос… И вдруг что-то со щелчком стало на место у него в голове, словно недостающая фишка детской головоломки.

— Хеймдалль! — неожиданно заорал он. — По-моему, я знаю, как отсюда выбраться!

— Было бы это лучшим из известий, — проговорил Хеймдалль довольно скептически, — если б деянья всегда были подобны задумкам. Но я еще раз глубоко и внимательно просмотрел все кругом и не вижу, как проделать это без помощи извне. Вряд ли можно рассчитывать, что кто-то из великанов решится помочь нам, когда Время столь близко.

— А за кого будут тролли?

— Скорее всего держаться будут они в стороне. Но вряд ли сумеем мы, пусть даже хитростью, заставить какую-нибудь из этих злобных тварей помогать нам.

— Но тем не менее ваши недавние слова навели меня на одну мысль. Помните — что-то там насчет искусства богов читать мысли, которые кроются в движениях губ?

— Было такое.

— Так вот, я являюсь… то есть был представителем профессии, смысл которой заключается в том, чтобы вызнавать мысли других людей, задавая им всевозможные вопросы, и на основе того, что они думают сегодня, предсказывать, что они будут думать завтра при совершенно других обстоятельствах. Даже более того — самому заставлять их думать тем или иным образом.

— Что ж, вполне возможно такое. Необычно искусство это, смертный, и великого умения требует, но вполне такое возможно. И что с того?

— А с того… Вот Стегг этот — по-моему, от него нам проку мало. Я уже встречал таких, как он. Он, э-э… забыл, как это называется, но, в общем, из тех, кто живет в мире, созданном его собственным воображением, где он король, а все остальные — его слуги. А, вспомнил — параноик. С такими практически невозможно наладить контакт.

— Весьма справедливо и вполне обоснованно подмечено, Харальд. Из того, что уловить мне удалось в его мыслях, и впрямь подобный вывод проистекает.

— А вот Сногг — совсем другой. На него мы наверняка сумеем повлиять.

— Хоть и сладостны речи твои, заклинаю тебя не тонуть в океане надежды. Сногг еще даже более враждебен к нам, чем неприветливый его братец.

Ши ухмыльнулся. Вот и настала пора применить здесь свои специальные знания.

— Это только на первый взгляд. Я уже с кучей таких, как он, работал. И зацепить Сногга мы сможем на том, что у него… чувство неполноценности — у нас это называется комплекс, — связанное с его носом. Если кому-то удастся его убедить, что он чертовски красив…

— Сногг — красив? Ха-ха-ха! Шуточка прямо-таки для острого язычка Локи!

— Ш-ш-ш! Потише, господин Хеймдалль. По-моему, единственное его желание — это прилично выглядеть. И если мы… если мы сделаем вид, будто заколдовали ему нос, и начнем уверять, что тот уменьшился, да еще остальных арестантов подговорим…

— Разумен план сей! Сразу видно, с чего это сошелся ты с Дядюшкой Лисом! Однако не след делить нам шкуру медведя, который еще не убит. Вот когда и впрямь удастся тебе залучить на нашу сторону Сногга, тогда и ясно станет, обострило ли заточение твой разум или же замутило окончательно. Но послушай, малыш, — а что помешает Снопу ощупать свой носище и распознать обман?

— Ну не можем же мы гарантировать, что уберем его совсем! Он и за пару дюймов будет по гроб жизни благодарен.

Когда с наступлением сумерек Сногг снова заступил на дежурство, в темнице было все как обычно. Необычным был только шум, доносившийся из камеры Хеймдалля и Ши, где громко вопили, подбадривая участников великих тараканьих дерби. Сногг зашел в камеру проверить, не нарушаются ли при этом правила внутреннего распорядка.

Его настороженный взгляд Ши встретил широкой ухмылкой:

— Салют, дружище Сногг! Вчера я задолжал Хеймдаллю тридцать миллионов крон, а сегодня и мне улыбнулась удача — долг сократился уже до двадцати четырех миллионов.

— Это твоя о чем? — злобно поинтересовался тролль.

— Слушай, а почему бы и тебе не присоединиться? — продолжал Ши, дав необходимые пояснения. — Таракана мы тебе враз словим. Скучно же всю ночь коптить, слушая, как храпят узники.

— Хм, — заколебался Сногг, однако бдительности не утратил. — Уловка? Если ваша помогать кому удрать, моя сразу вж-жик! Господина Сурт, она говорить…

— Ничего подобного! В любой момент можешь устроить обход. Тс-с! Во, ползет.

— Кто? — спросил Сногг несколько менее враждебно.

Ши подкрался к стене, прыгнул, словно кот, и вернулся с тараканом в кулаке.

— Ну, как назовем его? — спросил он у Сногга.

Сногг задумался. Убогий мозг тролля никак не находил объяснений поразительному дружелюбию узников, и глазки его подозрительно забегали.

— Назовем Фьёрм, как реку. Эта река быстро течь, — проговорил он наконец.

— Ты оттуда родом?

— Угу.

— Говорят, дружище Сногг, что в реке Фьёрм водится самая прекрасная рыба во всех Девяти Мирах, — встрял Хеймдалль. — И я верю этому, ибо сам видел ее.

— Правдивые слова, — обрадовался тролль. — Моя ловить рыбу прямо на зорька, хо-хо! Моя идти, потом — хвать! И вот — форель. Моя, помнить, раз загнала одну на отмель…

— Вам бы с Ёка-Тором покалякать, — заметил Ши- На Фьёрме, может, и впрямь мировая рыбалка, но у него-то, пожалуй, самая крутая рыбацкая байка во всех Девяти Мирах.

Сногг хмыкнул:

— Моя слышала этот байка. Тор не есть рыбак, нет! У него крюк, веревка. Только тролли знать, как честно ловить рыба. Руками, да, вот так.

Он с сосредоточенным видом наклонился, а потом бросился вперед, словно гремучая змея, хватая воображаемую рыбину.

— Ах, рыба! — вскричал он. — Люблю! Давайте, играем.

Трех тараканов поместили в центр круга и стали выгонять оттуда. К непередаваемому восторгу тролля, Фьёрм первым пересек финишную черту.

Заезд следовал за заездом, с перерывами только на поиски нового таракана, когда кому-нибудь из скакунов удавалось удрать.

Таракан Сногга, полностью опровергая положения теории вероятности, выигрывал раз за разом. Тролль не замечал, да и вряд ли вообще обратил бы внимание на то, что Хеймдалль при этом пронзительным взглядом сверлил своего таракана и таракана Ши, заставляя их замедлять свой бег. Правда, они не давали выигрывать Сноггу постоянно, чтобы не возбуждать его уснувших было подозрений. Когда наутро его сменил Стегг, он выиграл уже свыше двадцати миллионов крон. С чувством добросовестно выполненного долга Ши растянулся на полу.

Проснулся он незадолго до заступления на дежурство Сногга. Хеймдалль не находил себе места: пока они прохлаждались в тюрьме, посыльный Сурта был уже в пути, дабы потребовать в качестве выкупа меч под названием Голова.

Увы, вскоре выяснилось, что, имея дело со Сноггом, торопиться не следует.

— Скучаешь, небось, по дому, по реке своей Фьёрм? — спросил Ши у тролля, когда тот присоединился к игрокам.

— Ей-ей, — отозвался Сногг, — Часто. Люблю ее. Рыбу.

— Вернуться, поди, мечтаешь?

— Нескоро это будет.

— А почему?

Сногг скривился:

— Господина Сурт — она суровая хозяин.

— И всех-то делов? Неужели других причин нет?

— Н-нет… Моя любит тролльшу Ильвагевю… Эх! Но что же это моя делать? Зачем толковать с узник про мой личный жизнь? Хватит! Играем!

Ши счел за лучшее прекратить расспросы, а когда Сногг сменился с поста, заметил:

— Нам крупно повезло. Не представляю, как это можно влюбиться в женскую особь троллиной породы, но он наверняка…

— Наблюдателен ты, человек из иного мира! Нетрудно читать его мысли, блуждающие у самых уст. Ильвагевю отказала ему, поскольку нос его чересчур велик.