– Про лестницу?

– Да, вы говорили, что лестница на чердак в доме одна. Сначала сказали, что я вас подозреваю, а потом показали на нее. Как будто я вас из-за лестницы подозреваю.

– И что? – еще непонимающе, но уже настороженно спросила Лена.

– А то, что потерпевший мог подняться по этой лестнице. Да, по той самой, которая находится возле вашей квартиры. Именно на этом вы и заострили внимание.

– А разве он по этой лестнице не поднимался?

– Поднимался. Вы слышали, как это происходило.

– Да, слышала, но не понимаю вас.

– Почему вы сразу не сказали, что слышали шаги? Про единственную лестницу сразу упомянули, а про шаги – потом, и то лишь тогда, когда я спросил.

– А это имеет значение? – Лена вроде бы по-прежнему ничего не понимала, но тревога ее усилилась.

Кустарев промолчал. В принципе ничего страшного не произошло. Может, она и не подумала сразу об этих шагах по лестнице. Но узелок на память он себе завязал.

Возможно, Лена действительно не обратила на это никакого внимания. Но не исключено, что эти шаги она придумала на ходу, после того как провела в дом сотрудника полиции, узнала про труп, который могла увидеть.

Так уж устроен человек. Правда из него льется легко, свободно и, главное, последовательно. А вот когда он вынужден что-то скрывать, в мыслях возникает затор, отсюда заусенцы, шероховатости в показаниях. Чем больше вопросов, тем серьезнее дефекты, которые замечаются, наматываются на ус.

– Лена, вы давно здесь живете?

– Два года уже.

– А лет вам, если не секрет, сколько?

Молодая еще, но уже не девчонка. Ей где-то двадцать с маленьким хвостиком. Но ее возрастом Гриша интересовался не только из личных соображений.

– Так вы же из милиции… – Она слегка замялась. – Для вас не секрет. – Двадцать один год мне. Паспорт принести?

– Да, пожалуйста.

Она пожала плечами, вышла в прихожую, покопалась в сумочке, принесла документы.

Киршанова Елена Васильевна, восемьдесят девятого года рождения. Через месяц ей исполнится двадцать два. Прописка местная – город Бочаров, улица Самарская. Паспорт новый, выданный по случаю достижения двадцатилетнего возраста.

– А раньше вы где были зарегистрированы? – спросил Кустарев.

Девушка напряженно посмотрела на него. Слишком уж много вопросов задавал этот настырный парень, а ей вовсе не хотелось входить в число подозреваемых.

– Воронежская область, город Павловск. А что?

– Нет, ничего.

– Приехала в Москву, работала, накопила денег. Вас интересует, чем именно я занималась? – Она пристально посмотрела на него.

От волнения у Кустарева запершило в горле. Сейчас Лене, считай, двадцать два года. Допустим, работать она начала с семнадцати лет. Без московской прописки, образования. Где она могла за три года заработать на квартиру? Курьером в отделе доставки? Распространителем рекламных листовок? Вряд ли.

А вдруг она зарабатывала на панели?.. Может, с четырнадцати лет этим занималась?

– Ну, раз уж зашел такой разговор… – смущенно пробубнил он.

– А если это сугубо личное дело? – Лена и не думала отводить от него взгляд.

Оправдываться она явно не собиралась, совершенно не переживала насчет того, что думает о ней какой-то старший лейтенант полиции. Именно так Гриша и читал ее взгляд.

– Ну, если так, то без вопросов, – заявил он.

– Я имею право на личную жизнь, – с тихим вызовом сказала она.

– Да, конечно.

Занятие проституцией подпадает под Административный кодекс и уголовным преступлением не является, так что и взятки с Лены гладки. Она достойна только порицания и личного осуждения, но Кустарев не имел права и на это. Да и не хотел он осуждать эту девушку, так волнующую его. Тем более что она уже не занималась ничем таким.

От соседей ничего не скроешь, а Кустарев общался с ними. Не ходили к ней мужчины, не принимала она клиентов.

Но с Аникеевым Лена могла познакомиться не из корыстных побуждений. Понравился ей парень, вот она и пригласила его на огонек. Но зачем ей было сбрасывать Романа с крыши? Да и как она могла сделать это?

А может, это была какая-то игра? Аникеев мог блеснуть перед ней своей смелостью – забрался на крышу, глядя на Лену, шаг за шагом подступил к пропасти. Может, он собирался возвращаться к ней, когда вдруг поскользнулся?

Но эксперт не выявил никаких следов, которые указывали бы на такой момент. Не поскальзывался Аникеев. Он пятился до тех пор, пока не наткнулся на барьер из железных прутьев, который не смог стать надежной преградой, не предотвратил падения.

– Вид у вас озадаченный, – сказала Лена и грустно усмехнулась. – Как будто вы в тупик попали.

– Да, есть такое ощущение, – невольно сознался он.

– Вы сказали, что молодой человек упал с крыши.

– Да, упал.

– Сам?..

– Возможно.

– Если он сам упал, то почему вы меня подозреваете? – Она смотрела ему в глаза мягко, но настойчиво.

Гриша душой чувствовал ее взгляд.

– Я вас не подозреваю.

– Подозреваете. Я же вижу, что так оно и есть.

– И вас это беспокоит, – заметил он.

– Да, вы правы, – не стала отрицать она.

– А почему это вас беспокоит, если потерпевший сам упал?

– Меня беспокоит ваш ко мне интерес.

– Да как-то странно все…

– Что странно?

– Вы уже достаточно взрослая, а про лестницу знаете. На чердак поднимались. Обычно этим дети интересуются. Что вы делали на чердаке?

– А если я по жизни любопытная?

Кустарев сконфуженно кивнул. Какие-то глупости настырно лезли к нему в голову. То дефекты в показаниях, то детский интерес к чердакам. А ведь Лена ясно дала понять, что поднималась туда летом, когда жарко было и душно.

Может, им двигало интуитивное, подспудное, даже подленькое желание уличить Лену в чем-то крамольном, поставить в зависимость от себя? Нравилась ему эта девушка, даже более чем. Он хотел обладать ею.

Пусть Лена и была когда-то проституткой, но этот возможный факт не отвращал от нее. Парню неприятно было это осознавать, но желание обладать ею не исчезло. Если оно и ослабло, то совсем на чуть-чуть.

– Вы знали Романа Аникеева?

– Нет, – тихим голосом четко ответила она.

– И труп его сегодня не видели?

– Нет.

– Вы слышали, как сегодня ночью кто-то поднимался по лестнице?

– Слышала.

– Но не видели?

– Но не видела.

– Ну что ж, тогда не смею вас больше беспокоить, – заявил Кустарев.

Он должен был спешить в управление, но ему не хотелось уходить. Лена не заигрывала с ним, даже не пыталась флиртовать, но Гриша и без этого чувствовал силу ее притяжения.

Он вышел в коридор, надел куртку. Лена шагнула к двери, чтобы выпустить его, но в этот момент ее вдруг шатнуло и повело в сторону. Девушка попыталась удержать равновесие, но не смогла. Она упала бы, не поймай ее Кустарев. Он подхватил Лену на руки, перенес в гостиную, уложил на диван.

– Спасибо, не надо. – Она недовольно махнула на него рукой, поднялась, но ее снова сильно шатнуло.

Гриша протянул руку, чтобы удержать ее, но девушка опустилась на диван, села, приложила к вискам пальцы. Взгляд растерянный, рассеянный, чуточку шальной, выражение лица болезненное.

– Вы идите, я потом дверь запру, – сказала она и закрыла глаза.

– Может, «Скорую» вызвать?

– Не надо, это пройдет.

– И часто у вас такое?

– Да, иногда бывает.

– Может, вам обследоваться надо? Если хотите, я завтра отгул возьму, в Москву съездим. – Кустарев сначала сказал, а потом сообразил.

Нельзя было такое говорить. Он оперуполномоченный уголовного розыска, а не Минздрава.

«Впрочем, все равно, что подумает Лена. Нравится она мне, и пусть это ей станет известно!» – решил парень.

– А я, по-вашему, зачем в Москву ездила? – сказала она, признательно глянув на него. – В клинике я была, томографию… впрочем, это неважно. Главное, что нормально все.

– Если нормально, то почему вас шатает?