– Разгар рабочего дня, – поддакнул Крячко, – в подъезде в это время никого нет. Чем не версия, а, Лев Иванович?

– Годится, – согласился Гуров, вставая с табурета. – Тогда ищи этого своего Скляра, выясняй, где он был в момент убийства, благо, мы знаем этот момент с точностью до минуты. Будет нужна помощь, звони. Пошли, Станислав Васильевич. Ребята из МУРа заняты поквартирным обходом, надо поговорить.

У подъезда, несмотря на заверение Крячко, что рабочий день в разгаре, собралось человек десять – от старушек до явных школьников. Даже двое мужиков в спецовках торчали тут неизвестно зачем.

– О-о, вышестоящей организации большой привет! – раздался сбоку голос.

Гуров обернулся и увидел здоровенного белобрысого детину, отходившего от группы молодых людей, стоявших возле дежурной машины ГУВД Москвы.

– Здорово, Пал Палыч! – Лев с улыбкой подал мужчине руку. – Ты тут командуешь?

– Я, Лев Иванович! Вот, расставляю ребят, инструктирую. Вы как? По этому делу, на контроль берете?

– Пока да, а там видно будет. Если тут все на бытовом уровне, то…

– Если, – усмехнулся оперативник. – В нашем деле самое распространенное слово и самое вредное. Ни на один вопрос не отвечает, а только добавляет новых.

– На философию потянуло? Неужто в звании повысили?

– С полгода уже как подполковник, – развел руками сыщик.

– Ну, поздравляю. Слушай, Пал Палыч, ты сейчас к себе? Захвати меня.

– А Крячко? – посмотрел тот на напарника Гурова и приветственно поднял руку.

– Он занят.

Стаса Гуров отправил в кабинет сочинять план работы по делу об убийстве полковника Шамина. Дело это сложное, щепетильное и не такое уж и бесполезное. Грамотно составленный план работы – результат глубокого понимания произошедшего, соединения интуитивных мыслей, опыта сотрудника уголовного розыска и полученных обрывочных сведений и иной информации, которая может хотя бы косвенно относиться к делу. Хороший план – это концепция, определяющая весь ход оперативного розыска, все основные направления, которые, как правило, преобразуются в версии в первые двое-трое суток. Если, конечно, преступление не раскрыто «по горячим следам».

– Собака след не взяла, – недовольно прокомментировал звонок Пал Палыч, откладывая трубку мобильника. – Хреновый признак.

Гуров промолчал. Подполковника Волкова он знал еще молодым лейтенантом, когда тот только пришел в МУР. И его почти сразу стали все звать именно Пал Палыч. И потому, что он имел те же имя и отчество, что и знаменитый некогда следователь Знаменский из старого советского сериала «Следствие ведут знатоки». И потому, что уже тогда лейтенант Волков отличался рассудительностью, дотошностью, особым вниманием к мелочам.

Гуров беседовал с Борисом Аркадьевичем Гроховским около двух часов в кабинете Волкова. Ничего нового к своим показаниям этот человек не смог добавить. Но Гурову сейчас важно было составить свое собственное впечатление о личности подозреваемого, попытаться понять его, заглянуть вглубь. Подозревать его можно еще долго, но строить все версии именно на работе с ним нельзя. Тогда весь розыск пойдет прахом. Надо очень четко представлять, мог ли этот человек быть убийцей или не мог.

Да, объективно Гроховский мог убить Шамина по нескольким причинам. Отказ платить деньги за работу, оскорбление, с этим отказом связанное, оскорбление, связанное с национальными признаками Гроховского, другие причины, которые могут существовать, но пока не пришли в голову. Но всегда существует другая грань оценки человека как потенциального преступника. А смог бы этот человек убить? Очень важно различать два понятия – «мог» и «смог».

Гуров внимательно смотрел на портного. Можно сыграть страх, можно сыграть любые эмоции, но нельзя скрыть физической немощи. А Шамин был крепким мужчиной. Выстрел? Подошел сзади и выстрелил? Мог, теоретически мог. Второй вопрос, а зачем это успешному, хорошо зарабатывающему мастеру, для которого эта работа смысл всей его жизни и, кстати, единственный ее источник? Чтобы решиться одним махом все перечеркнуть, должна быть причина незаурядная. И Гуров мысленно сделал себе пометку порыться в прошлой жизни Гроховского и проверить все пересечения с жизненной линией Шамина, пересечения общих знакомых, родственников. Если таковые обнаружатся.

Звонок на мобильный телефон застал Гурова, когда он выходил из здания на Петровке и садился в ожидающую его машину, присланную из Главка.

– Слушаю, – посмотрев на незнакомый номер, сказал он.

– Товарищ полковник, это участковый, старший лейтенант Сумороков. Скляра видели на Северном рынке. Я сейчас здесь, попытаюсь его найти.

– Ты один там? Справишься? Может, тебе в помощь кого прислать?

– Обойдусь, дело обычное! Рынок – это наш участок. Тут напарник мой, трое ребят из ППС, кое-кто из местных помогут, ребята надежные, не раз выручали. Справимся. Если он еще здесь, достанем. К тому же, говорят, он ведет себя странно, как будто таится.

Гуров приехал на Северный рынок через тридцать минут. Во-первых, ему было по пути. Во-вторых, сыщик понимал, что сломать задержанного легче всего именно сейчас, если он причастен к убийству. Именно первые часы обычно решают все. Потом… Потом настают тяжкие, томительные дни, недели и месяцы допросов, предъявления новых улик, оперативных разработок. Потом только доказывать. А «колют» преступника обычно в первые часы. Потом поздно.

Пока он разыскал опорный пункт полиции на территории рынка, все было кончено. Щуплого невзрачного парня лет двадцати пяти, одетого в дешевый черный спортивный костюм, вели между рядами со стороны туалетов. Впереди деловито вышагивал Сумороков, за ним двое патрульных вели задержанного. Двое мужчин, идущих следом с решительными лицами, наводили на мысль, что Скляра взяли не просто так, а уже за что-то. И эти двое, судя по выражению их лиц, или потерпевшие, или свидетели.

Гуров вошел в опорный пункт следом за группой. Увидев его, участковый вскочил из-за стола, где готовился писать официальные бумаги.

– Взяли, товарищ полковник! Вот он, этот Скляр!

От неожиданности и громкого звания «полковник» перед незнакомцем в гражданском костюме вскочили со стульев все, даже двое потерпевших. Оказалось, что все произошло весьма прозаично. Скляра задержали именно эти двое мужчин, когда парень стянул из их машины борсетку. Патрульные полицейские оказались практически рядом и сразу вмешались, вызвав и старшего лейтенанта Суморокова к автомобильной парковке, где все произошло.

Скляр сидел, понурив голову, но особого раскаяния в его лице Гуров не увидел. Скорее на нем было выражение горечи, что все сорвалось и теперь его посадят. Первый допрос Лев взял на себя. Не упоминая квартиры Гроховского и произошедшего там убийства, он стал методично выяснять, где и как Скляр провел сегодняшний день. Если парень не врал и если его дружки и знакомые подтвердят его слова, то у него была масса вариантов алиби. Так складно придумать себе алиби сложно. Даже просто в принципе договориться с кем-то, чтобы потом все сошлось до мелочей. А тут сразу человек пять, с которыми он встречался с самого утра в трех разных местах города.

– Вот что. – Гуров вывел Суморокова из кабинета. – Тебе спасибо за оперативность. Сработал просто отлично. Да еще на «кукан» его подсадил. Теперь с ним работать будет легко. Я сейчас позвоню в МУР, чтобы ребята приехали и забрали его. Там из него вытрясут все и проверят все его байки. А я тебя вот что попрошу сделать. С тобой свяжется подполковник Волков из МУРа. Он руководит поквартирным обходом в этом доме и в соседних. Помоги им с жильцами, кого знаешь. Ну, может на кого компромат есть, кто в чем-то предосудительном был замешан или положительное мнение о ком имеешь. Надо убедиться, что полученная информация от жильцов объективная.

У генерала Орлова они собрались в восемь вечера. Крячко сразу по-хозяйски занялся чайником и печеньем на маленьком столике в углу. Гремя чашками, он периодически поддакивал Гурову и подавал реплики.