Циммерман разрезал конверт и извлек из него лист бумаги. Письмо было написано по-польски, и он отложил его. Просмотрев оставшуюся корреспонденцию, вызвал переводчика Иогера. Когда тот вошел, подал ему отложенное письмо и приказал перевести.
Иогер прочитал:
«Глубокоуважаемый господин начальник! Я верю Вам и поэтому после долгих раздумий осмеливаюсь посвятить Вас в один секретный вопрос. Возможно, он покажется Вам пустяковым и недостойным внимания. Прошу, однако, терпеливо прочитать мое письмо до конца. Мною не руководит чувство мести, ибо оно мне чуждо.
Я хочу помочь Вам обезвредить одного скрытого врага Третьего рейха. Им является Пауль Бауэр, с которым я нахожусь в близких отношениях. Если Вам эта фамилия ничего не говорит, то я сообщаю, что Бауэр выполняет какую-то мне точно неизвестную работу в Беловеже. Иногда он пропадает там целые недели. С некоторых пор я заметила, что Бауэр ведет двойную игру. Он выставляет себя горячим приверженцем Третьего рейха, но теперь я заметила, что он имеет подозрительные контакты с людьми из так называемого бандитского движения Сопротивления и даже с бандами из пущи. Так, однажды мы шли с ним на прогулке. Дело было вечером. Из пущи к нему вышли два вооруженных человека. Бауэр попросил у меня извинения и отошел с ними в кусты. Когда он спустя продолжительное время вернулся и я спросила его, что все это значит, он сказал, что это его служебные дела. Ночью я проверила его куртку. В ее карманах оказались коммунистические листовки, какие-то бумажки, испещренные цифрами. Однажды, будучи довольно пьяным, он заявил, что только дурак может верить в победу Третьего рейха и что мудрые люди уже сегодня готовятся к другому развитию событий. Я боюсь этого человека. Возможно, этим письмом я приговорила себя к смерти. Однако я верю, что все, о чем я пишу, будет известно только Вам. Письмо по известным причинам я не подписываю. Если Вы используете его — хорошо, а если нет, то пусть Бауэр продолжает свою враждебную работу. Хайль Гитлер!»
Циммерман, попыхивая трубкой, внимательно выслушал все, что прочитал Иогер.
— Какая почта проштемпелевала конверт?
— Белостокская.
— Хорошо. Напечатайте его на машинке в нескольких экземплярах.
Иогер вышел. Час спустя переведенное и напечатанное письмо оказалось на столе Циммермана. Он вызвал в кабинет Гаусмана — начальника III отделения, Шмидта — шефа отделения разведки гестапо и Хаймбаха — начальника IV отделения. Циммерман вручил им копии письма, а когда они прочитали его, спросил:
— Кто из вас слышал что-нибудь об этом человеке?
— Я, — ответил Шмидт. — Разрешите, я позвоню своим людям и выясню более подробные данные о нем?
— Пожалуйста. — Циммерман указал на телефон.
Не прошло и четверти часа, как в кабинете Циммермана появился Гольдхаммер и вручил Шмидту лист бумаги.
— Герр оберштурмбанфюрер, это человек абвера. К тому же пользуется там большим доверием, — добавил он.
— Тем хуже для них! — заявил Циммерман.
— Он используется для разного рода разведывательных операций, и даже за линией фронта…
— Где он и был перевербован! — вставил шеф.
— Это не исключено, — поддакнул Шмидт. — Больше в данную минуту я о нем ничего не знаю.
— Достаточно! Что вы скажете по этому поводу, господа? — Циммерман взглянул на Хаймбаха и Гаусмана.
— Я давно считаю, что в абвере вьют гнезда наши враги. Их агенты уже не однажды работали на обе стороны. Об этом свидетельствует случай с Бланке, которого накрыли и ликвидировали в шифровальной комнате, Завелли и Фриватт думают, что они собаку съели в разведке. А каково их мнение о нас, об этом как нельзя лучше говорят донесения Клаузера. Эта зазнавшаяся шайка офицеров слишком много о себе возомнила!
— Вы правы, герр гауптштурмфюрер! — подытожил Циммерман. — Ваши предложения.
— Арестовать, и немедленно! — заявили все разом.
— Да, арестовать, — подтвердил Циммерман. — Мы утрем нос этим спесивцам! Докажем, чья разведка работает лучше. И этим еще раз скомпрометируем абвер. Не лишним будет узнать мнение капитана Клаузера об этом Бауэре. Операцию поручаю вам! — обратился он к Хаймбаху.
Поздним вечером к резиденции центра «Хорн» в Беловеже подкатил черный лимузин. Из него вышли Хаймбах, Махоль и Кёниг. Сначала они направились к унтерштурмфюреру Киллеру — шефу представительства гестапо в Беловеже, где их уже ждал капитан Клаузер. Прибывшие вручили ему копию анонимки и поинтересовались его мнением, Клаузер заявил, что он тоже подозревал Бауэра, и уверен, что содержание письма соответствует действительности. Клаузер подозревал здесь каждого и, стремясь угодить своим шефам из гестапо, готов был предать весь личный состав разведки в Беловеже. Хаймбаху, однако, было достаточно его мнения. Они направились во дворец.
В секретариате майора за столом сидел Хайден и печатал на машинке. Увидев Хаймбаха и других вошедших гестаповцев, он вскочил с места.
— Хайль Гитлер, герр лейтенант!
— Хайль Гитлер! Слушаю вас, господа.
— У нас срочное дело к майору Завелли, — сказал Хаймбах.
— Герр майор очень занят. Он предупредил, чтобы никого не принимать. Разве что но вопросам чрезвычайной государственной важности…
— Именно по такому вопросу мы и прибыли! — заявил Хаймбах, с иронией взглянув на Хайдена. — Прошу доложить о нас. Есть ли кто еще в кабинете майора?
— Да, конечно.
— Кто?
— А это уж личное дело майора Завелли, кто у него там находится, — холодно ответил Хайден. Хаймбах уничтожающим взглядом пронзил адъютанта Завелли.
— Прошу доложить! Это приказ, а не просьба! — тоном, не терпящим возражений, проговорил Хаймбах.
Хайден открыл массивную, тщательно пригнанную дверь и исчез в кабинете шефа. Спустя минуту из кабинета вышел сам Завелли.
— Хайль Гитлер, герр майор! — приветствовал его Хаймбах. — Мы к вам.
— У вас что-нибудь очень важное ко мне, господа?
— Да.
— Можно попросить вас, господа, подождать часок-другой? Может, пройдете в казино? У меня сейчас действительно важное и неотложное дело.
— А если у нас еще более важное?
— В таком случае слушаю вас, господа.
— Здесь? — Хаймбах выразительно посмотрел на Хайдена.
— У меня нет секретов от моего адъютанта.
— Но зато у нас есть, — едко, растягивая слова, произнес Хаймбах.
— Хорошо. — Завелли развел руками. — Прошу вас, откройте малый зал заседаний, — обратился он к Хайдену.
Едва они вошли в зал, Хаймбах с нескрываемой резкостью в голосе обратился к Завелли:
— Герр майор, вам известно, что из вашего штаба есть утечка информации к противнику?
— Да, я располагаю такими данными.
— У вас есть кто-нибудь конкретно на подозрении?
— Мы постепенно сужаем круг подозреваемых нами лиц, — ответил Завелли и, не теряя самообладания, надменно посмотрел на гестаповца.
— Тем лучше. А вот наша разведка располагает неопровержимыми данными, что у вас в штабе действует советский агент.
— Я с интересом выслушаю вас, господа, — скривился в улыбке Завелли.
— О, несомненно! А что вы скажете по поводу того, что в эту минуту в вашем кабинете находится советский шпион?
— Я не люблю подобные шутки! — резко ответил Завелли.
— Мы тоже! Но я повторяю еще раз: в эту минуту в вашем кабинете находится советский шпион!
— Вы с ума сошли?! — крикнул Завелли.
— Нет, герр майор! Не слишком ли вы самоуверенны?!
— Я не хочу вас слушать!
— Кто у вас в кабинете?
— Там находятся Бауэр — наш лучший разведчик, полковник Данц и капитан из «Валли I». Уж не считаете ли вы кого-нибудь из них советским шпионом?
— Да, герр майор, советский шпион это… Бауэр. — Хаймбах нарочито медленно произносил слово за словом, не спуская глаз с Завелли, наблюдая за тем, какое они произведут на него впечатление.
— Герр гауптштурмфюрер!
— Повторяю еще раз: Бауэр — советский шпион! Мы располагаем неопровержимыми доказательствами!
