И только значительно позже, когда империя разделилась на улусы и Орды – Золотую, Белую, Синюю, моголы стали привлекать наемников и союзников – ногайцев, татар.

Строилась армия по десятичной системе – десяток, сотня, тысяча, десять тысяч, или тумен. Все это Алексей частично знал из истории, а теперь воочию увидел сам.

Когда день уже заканчивался и Алексей с Арамом шли в сарай, старый армянин посоветовал:

– Учи могольский язык. Не везде будет толмач, а воины и их жены не могут повторять приказания дважды.

Алексей советы раба не пропускал мимо ушей, прислушался и к этому. Он уже неплохо знал латинский и греческий, на котором общался в Византии. Но могольский язык сильно отличался от них и даже не был однородным, у каждого племени – свой диалект.

После скудного ужина нескольким словам его научил Арам. Старый раб провел в плену несколько лет, хорошо понимал моголов и сам говорил на могольском языке. Алексей взял себе за правило каждый день заучивать десяток слов. Язык был простой, но сочетания согласных звуков больно уж труднопроизносимые.

– На женщин их не смотри. Лучше всего голову опусти и глаз от земли не отрывай, – напутствовал его Арам.

Так началась для Алексея его трудовая деятельность в качестве раба-водоноса. За белым рабом бегали могольские мальчишки, показывали на него пальцем и смеялись, иногда швыряли в него камни. Но Алексей собрал все свое терпение, напустил на себя безразличный вид, и ребятня вскоре отстала.

День шел за днем, и Алексей уже начал различать воинов и их жен, хотя раньше они все были для него на одно лицо. По вечерам он учил могольский язык, хотя временами уставал очень сильно и было одно-единственное желание – спать. Хотелось забиться куда-нибудь, уйти от тяжелой и унизительной действительности.

Через два месяца упорной учебы он стал понимать, о чем говорят при нем моголы. Сам говорить на их языке еще не пробовал, не хотел показывать монгольским воинам знание их языка. Упорно повторял вслед за Арамом слова и целые фразы. И если сначала понимал общий смысл речи, то потом стал понимать весь диалог целиком. Но то, что он начал понимать могольский язык, не показывал, был неразговорчив, просто кивал и выполнял порученное. По роду своей повинности бывал почти у всех юрт, правда – общался только со служанками; иногда видел жен военачальников, но сразу вспоминал совет старого Арама, опускал глаза и проходил мимо.

Однажды он увидел удивительную картину: на площадке перед одной из юрт был разостлан ковер, и на нем, как на подушках, восседал сотник Оюн. Перед ним стоял низкий столик резного дерева, на котором стояли шахматы. Игра древняя, индийская, но как она попала к моголам? К тому же Алексей сильно сомневался в культурном уровне степняков. Эта игра требует ума, логики, аналитического мышления.

Алексей засмотрелся, споткнулся и едва успел подхватить кувшин – за разбитый кувшин обязательно последовало бы телесное наказание.

Оюн увидел оплошность Алексея и засмеялся. Но вышло так, что он запомнил неловкость белого раба.

Неделю сотника не было видно, а потом он снова сел играть в шахматы перед юртой. И оба раза – один, тренируясь.

Когда Алексей поравнялся с юртой, сотник поманил его пальцем. Ослушаться военачальника было нельзя, и Алексей подошел.

– Знаешь, что это такое? – Сотник показал пальцем на шахматную доску.

Алексей кивнул. В бытность свою фельдъегерем в Питере он частенько сиживал за шахматами. Разряда, правда, не имел, но шахматные книги почитывал.

– Я хочу сыграть с тобой! – заявил сотник.

– Это невозможно, господин! Я должен носить воду, иначе меня накажут.

– Нет ничего проще!

Оюн позвонил в колокольчик, и выбежавший из-за юрты раб согнулся в поклоне. Обличьем он напоминал кавказца – сухопарый, носатый, весь заросший волосами.

– Бери еще одного мужчину, вон тот кувшин, и пока мы играем, будете носить воду. А будете лениться – сам плетью отхожу.

Раб поклонился, убежал за юрту и вернулся вместе с другим рабом. Ухватив кувшин за ручки, они бросились бежать к ручью.

Алексей забеспокоился: не разбили бы кувшин, спросят ведь с него!

Он встал против доски. Вид шахматных фигурок, вырезанных из кости, был для него непривычен, и опознал он их лишь по расстановке на доске.

Степняки играть любили во все игры, особенно в кости. Были они азартны, легко увлекались, порой проигрывая все свое имущество, а то и походные юрты. Но кости – удел простых нукеров.

Оюн сделал ход первым. Алексей ответил пешкой «е2-е4», ход классический.

Первые ходы он делал механически и быстро, но потом стал задумываться – не над игрой, нет. Судя по игре, сотник был шахматистом неважным, и Алексей размышлял: поддаться и проиграть или выиграть? Оба варианта чреваты: ведь он раб, и Оюн при любом исходе мог осерчать. Убить Алексея он не мог – чужая собственность, тем более, нойона Неврюя. Но побить – запросто, а то и нажаловаться Кутлугу, выдумав несуществующую провинность. Поверят, конечно, сотнику. И Алексей решил свести игру к ничьей, так Оюну не будет обидно. Именно так и случилось.

Но сотник подвох заподозрил, вскочил с подушек:

– Ты специально так играл?

– Но ведь это всего лишь игра, господин. Так легли звезды, – пытался оправдаться Алексей.

– Мы повторим. Но ты должен играть в полную силу!

– Прости, достойный воин, но зачем?

– Играй! Даю слово, что я не накажу тебя.

Ну, коли так! Сам напрашивается… И Алексей за десяток ходов поставил сотнику мат.

– Не может быть! – вскричал тот, увидев свой проигрыш. – Так не бывает! Покажи руки!

Но шахматы – не кости, в руки не спрячешь. Все фигуры на доске, можно сосчитать.

Оюн в возбужденном состоянии вскочил и забегал по ковру:

– Давай еще!

Они уже стали играть новую партию, когда сзади раздалось деликатное покашливание.

Оба игрока повернули головы.

Рядом с ковром стоял Кутлуг. Он потел и вытирал лоб тряпицей.

– Досточтимый Оюн, да пусть твои стада будут тучны! Этот бездельник должен носить воду, а не прохлаждаться. Юрты наших воинов не должны испытывать нужды в воде.

– Знаю, – отмахнулся Оюн. – Но мои рабы вместо него носят воду, и семьи воинов не пострадают.

– Ну, если так… – Кутлуг недовольно засопел и отвернулся.

Алексей тихо сказал на латыни: «Что позволено Юпитеру, не позволено быку». Однако Кутлуг дернулся и резко повернулся к нему:

– Это ты сказал? – Он ткнул пальцем в Алексея.

– Он, – кивнул Оюн, – наверное, по-славянски. Дикая страна!

– Господин, он произнес это на латыни…

– Э, какая разница! Скоро весь мир будет лежать у наших ног, и все должны будут изучать наш язык, – махнул рукой сотник.

Вполне могло статься, что Оюн был неплохим воином, но как человек он был недалек, и Алексей уже пожалел, что произнес эту пословицу.

Кутлуг покачал головой и пошел своей дорогой.

Игра не заладилась, и Алексей два раза подряд проиграл. Оюн же встал из-за столика довольный.

– Завтра ты придешь сюда снова, а воду за тебя будут носить мои рабы, – заявил сотник.

Конечно, играть в шахматы лучше, чем носить воду, но Алексей опасался реакции толстяка. Не для того он покупал раба, чтобы сотник, коих в армии полно, играл с Алексеем в шахматы.

Вечером, после ужина, Арам подозвал к себе Алексея:

– Иди в юрту Кутлуга, он хочет тебя видеть. Ты что-то натворил?

– Нет.

– Ну, беги, Кутлуг ждать не любит.

Алексей шел быстрым шагом.

Толстяк сидел в своей юрте на овечьей кошме и ел жареную баранину, запивая ее кумысом и периодически вытирая пальцы засаленной тряпкой.

Алексей стоял молча, господин сам решит, когда говорить.

Толстяк насытился, рыгнул и сделал знак служанке унести угощение.

От запаха жареного мяса у Алексея слюнки потекли – как давно он не ел мяса!

– Знаешь ли ты, червь, что провинился?