Одна из дворняг, сопровождавших поисковую партию во время экспедиции, вдруг начала принюхиваться, почуяв в траве незнакомый запах. Что-то неторопливо ползло по земле. Оно было маленьким, совсем крошечным и, уж конечно, не могло внушить никаких опасений крупному, здоровому псу. Тот и представить себе не мог, что такая мелкая тварь может оказаться смертельно опасной. Хуже того, об этом не подозревал пока ни один из обитателей острова, потому что никто из живущих на Земле людей еще ни разу ни с чем подобным не сталкивался.

Пес негромко залаял и игриво отпрыгнул в сторону. Существо замерло, потом снова поползло вперед. Собака протянула лапу и тронула его когтями. Оно резко отмахнулось хвостом, состоящим из трех миниатюрных отростков, напоминающих побеги терновника с шипами. Длина существа не превышала четырех дюймов. Хвост скользнул по густой шерсти собаки и не причинил ей никакого вреда. Заливисто лая, она принялась носиться вокруг. Существо в траве сложило отростки хвоста и стало медленно, с усилием, втискиваться в узкую щель между двумя камнями.

Это было очень необычное существо, по всем законам природы не имевшее права на существование. И все-таки оно было.

Солнце клонилось к закату. Дрейк, стоя на пороге, заметил, что автоматически пересчитывает людей, нестройной толпой возвращающихся из долины горячих ключей. Там они высаживали в грунт привезенные из Антарктиды деревья. Посадка проводилась, разумеется, под пристальным и неусыпным присмотром Бичема, который вообще очень переживал из-за этого и каждый раз прибегал советоваться к начальнику базы. К вечеру, слава богу, работа была в основном завершена. Содержимое одного целого тюка и одного распотрошенного, состоящее из толстых шестифутовых стволов, было рассажено, со всеми предписанными наукой предосторожностями. Тщательно выбранная площадка была сухой и вместе с тем достаточно теплой от подземных вулканических процессов почвой. Но для биолога это был только предварительный этап. Ему еще долго предстояло нервничать и терзаться сомнениями, смогут ли укорениться и прижиться на острове загадочные образцы растительности из оазиса, затерянного во льдах южного континента.

Дрейка в настоящий момент проблемы непоседливого Бичема занимали мало. Он наблюдал за возвращающимися в поселок островитянами. Те брели поодиночке и парами, устало передвигая ноги по усеянной камнями земле и время от времени пропадая из поля зрения из-за неровностей почвы или за редкими купами низкорослых, искривленных деревьев.

— Вроде бы все на месте, — сказал Дрейк, закончив подсчет и повернувшись к Норе. — Знаешь, что меня сильнее всего бесит? Если в дальнейшем больше ничего не произойдет, ко мне навсегда прилипнет ярлык фантазера и лунатика, который не в состоянии объяснить, что же такое случилось. А если произойдет, всех собак все равно повесят на меня: почему, мол, не предотвратил? Завидная у меня должность, правда?

Они находились на крыльце деревянного домика, под крышей которого соседствовали клуб с комнатой отдыха и административные службы базы Гоу-Айленда. В одном из сборных металлических ангаров близ посадочной полосы что-то гудело, жужжало и лязгало. Это механики под руководством Холлистера монтировали какое-то хитрое приспособление, с помощью которого рассчитывали приподнять самолет и высвободить шасси. С наветренной стороны прибрежных утесов доносился грохот прибоя. Над птичьим базаром на южной оконечности острова зависло крапчато-белое, с размытыми очертаниями облако. В крытой пристройке к радиорубке ритмично стучал генератор. Том Белден размахнулся и кинул бейсбольный мячик в подручного кока. Тот ловко поймал его и метнул обратно. Они продолжали перебрасываться, но по ленивым, неточным броскам игроков видно было, что играют они не для развлечения, а просто так — лишь бы время убить.

За весь день не было отмечено ни малейшего отклонения от нормы и привычной рутины. Не было зафиксировано ни одного происшествия, из-за которого возник хотя бы косвенный повод для дальнейшего беспокойства. Дрейка эта томительная неопределенность буквально сводила с ума, потому что он не знал, что делать: то ли принимать дополнительные меры безопасности, то ли расслабиться и оставить все как есть. Вчерашние события побуждали его закрутить гайки. Все-таки из десяти человек на борту транспортника выжил только один, да и тот застрелился сразу после посадки. А потом этот непонятный, бессмысленный погром на складе и исчезновение тела пилота… И ни единой зацепки, ни одной разумной догадки! Сильнее всего действовало на нервы то, что цепочка этих загадочных происшествий прервалась столь же внезапно, как началась. Во всяком случае, пока не найдется приемлемого объяснения, расслабляться не стоит. Враг мог затаиться, чтобы нанести новый удар в самый неожиданный момент.

— Мне кажется, — задумчиво сказала Нора, — что многие из нас стараются убедить самих себя в том, что ничего страшного не случилось. Когда человек сильно напуган, но не понимает, чем именно и как с этим бороться, он легко зацикливается. Мысли его движутся по замкнутому кругу, а это ведет к депрессии и душевному расстройству. Самый простой способ решения проблемы — прекратить думать. Но такой выход имеет свои минусы, потому что когда человек прекращает думать, ему становится не по себе.

— Дорого бы я дал, — мрачно проворчал Дрейк, — чтобы один наш общий знакомый, по имени Сполдинг, либо зациклился окончательно, либо перестал думать! Только вряд ли он преподнесет мне такой подарок.

Сполдинг и раньше многим действовал на нервы, а в последние дни окончательно всех достал. Еще до катастрофы он числился первым кандидатом на отправку домой, но это не помешало ему навязчиво ухаживать за Норой. Дрейк, правда, очень сомневался в искренности его чувств и в искусственном увлечении рок-н-роллом. Конечно, трудно было отрицать, что жизнь обитателей Гоу-Айленда во многом напоминала тюремное заключение. А главное, они были лишены ощущения причастности к славному делу освоения Антарктиды. Ведь трудно считать героизмом такую будничную работу, как заправка и загрузка раз в неделю очередного транспортника, хотя именно для этого и была построена база на острове и наняты работники. Естественно, что для человека, обладающего темпераментом Спеллинга, жизнь, в которой нет места подвигу, быстро утрачивала смысл и становилась совершенно невыносимой. Положение усугублялось его непомерно раздутым самомнением и постоянной раздражительностью. И с Дрейком он спорил с пеной у рта с единственной целью: доказать всем, что он умнее начальника; и с бутылками своими дурацкими носился как с писаной торбой, чтобы потом, если они все-таки пригодятся, иметь лишний повод козырнуть своей предусмотрительностью и проницательностью.

Да и сейчас Сполдинг был занят лихорадочным изобретением новых гипотез, планов и методов обороны. И с достойным лучшего применения рвением старался тут же донести их до сведения окружающих, дабы те незамедлительно занялись претворением в жизнь его гениальных замыслов. Учитывая всеобщую нервозность и неуверенность, Дрейк не мог себе позволить просто послать его ко всем чертям. Это не улучшило бы моральное состояние подчиненных. Но и поощрять бредовые идеи он тоже не собирался. Нельзя было допустить, чтобы кто-нибудь расслабился и утратил осторожность. Как ни крути, а какая-то неведомая тварь расправилась с девятью здоровыми мужчинами в самолете, а потом еще слопала труп несчастного Брауна! Немудрено, что Дрейку вовсе не улыбалось доводить дело до сокращения вверенного ему персонала. Но и нельзя было допустить возникновение паники, вызванной искусственно раздутыми страхами перед неизвестной и пока неопределенной опасностью. Тем более что за последние двадцать четыре часа не наблюдалось никаких признаков нависшей над людьми угрозы. Но Спеллингу на это было наплевать, и он старался вовсю, очень настойчиво и убедительно пугая людей тем, о чем сам имел весьма неопределенное представление. Нет, от Сполдинга необходимо избавиться или, по крайней мере, как-то нейтрализовать его подрывную деятельность!