— Идите-ка сюда поближе, — позвал он нас.

Мы подошли ближе, почти прижались к нему.

— Что вы видите?

— Камни, — прошептала Теменужка.

— Гранит, — сказал я.

— Плохо смотрите, — вздохнул Радан. — Вы только глазеете, а ничего не видите. — Он протянул руку. — Смотрите-ка — что это такое?

— Веревочка! — вскрикнула Теменужка.

Она так вскрикнула, как будто увидела какое-то чудо, а не самую обыкновенную веревочку.

Мы молча смотрели на эту тонкую белую веревку длиной в палец. Она высовывалась из трещины в скале и была похожа на мышиный хвост.

Радан подмигнул мне:

— Уж не Спартак ли завязывал здесь сандалии, посмотри-ка!

Я протянул руку, но он грубо оттолкнул меня.

— Это кусочек бикфордова шнура. Бикфордова шнура, — подчеркнул он.

Я замолчал. Пусть это будет кусочек шнура. Но зачем же меня отталкивать?

Пока я обдумывал, что ему сказать, он стал на колени и принялся внимательно рассматривать камни.

— Ага! — тихонько сказал он. — Наклонитесь-ка, детки. Что это такое?

В желтоватом свете факелов мы увидели едва заметный черный порошок, а в двух пядях от порошка — окурок сигареты с золотым мундштуком.

— Сюда приходил один из тех двух мужчин, которых ты видел ночью, — сказала Теменужка. — Тот, который курит дорогие сигареты.

— Может быть, и оба приходили, — ответил Радан. Он поднял золотой окурок и положил его в карман. — Но след остался только от того, который курит сигареты с золотыми мундштуками.

— Подумаешь, какое дело! — сказал я. — Сюда приходили проверять местность те двое, о которых нам говорил кассир. Здесь они остановились, один из них выкурил сигарету, а потом они вернулись. Что здесь такого необыкновенного?

— Ничего необыкновенного нет, — сказал Радан. — Просто пробили в скале дыру или использовали готовую трещину, наполнили ее динамитом, поставили детонатор и подожгли фитиль. Ведь порошок-то — это зола. Она просыпалась на этот серый камень как раз под веревочкой, которую наш приятель Анастас принял за остаток сандалии легендарного Спартака. Анастас не видел бикфордова шнура, но мой отец шахтер — он сам давал мне их поджигать в новых шахтах на руднике «Черное море». Зажженный фитиль некоторое время горел, а потом погас. Почему? По-моему, одно из двух. Или селитра в шнуре отсырела — видите, какая мокрая скала, — или какая-нибудь крыса — а здесь наверняка много крыс — его перегрызла. И детонатор не воспламенился. А если б он воспламенился, здесь был бы конец этой галереи. И, может быть, на вечные времена.

— Ничего не понимаю, — сказал я. — Зачем этим двум людям понадобилось разрушать старую шахту?

— Прежде всего я сомневаюсь, что те двое, которых я видел ночью, это те самые, о которых нам говорил соня кассир. Но, кто бы они ни были, цель у них была одна — взорвать шахту. Это ясно как дважды два четыре.

Мы задумались, помолчали. Пламя факелов стало бледнеть.

— Надо возвращаться, — сказал Радан.

— Вот и я хотела предложить, — робко призналась Теменужка.

Я посмотрел на нее — лицо у нее было серое, как камни, серевшие вокруг нас. «Наверно, от плохого воздуха», — подумал я.

А когда мы выбирались из ямы, мы встретились с Андреем, что называется, лицом к лицу.

Разумеется, я тогда не знал, что его зовут Андрей. Я ничего о нем не знал, так как видел его в первый раз. Будь я лучшим рассказчиком, я, может быть, начал бы свой рассказ именно с этого места. Писатели так и поступают: начинают свое повествование, только выполнив самое важное условие — собрав вместе своих героев. Рассказ от этого становится интереснее, что и говорить. Но я, как я вам уже говорил, студент-ветеринар и, к сожалению, мало знаком с литературными приемами. Я вообще с ними не знаком. Потому-то и получилось так нескладно: завязка рассказа, то есть встреча двух самых важных героев, вдруг всплыла в конце, вместо того чтобы появиться в начале, в первых строчках первой главы. Я поздно вспомнил об этом важном правиле. Но вы на меня не сердитесь. Когда мы увидимся с вами во второй раз, я расскажу вам другую историю — там герои встретятся на первой же странице и обязательно улыбнутся друг другу.

Кто больше удивился — мы или Андрей, — этого я не могу вам сказать. Не могу вам сказать, и какие были первые наши слова. Я помню только, что он подал Теменужке свою флягу и посоветовал ей глотнуть побольше воды. Потом и я выпил воды, этого я не забыл. Должно быть, мне очень хотелось пить.

Мы уселись около ямы. Андрей вынул пачку сигарет и закурил. Сигареты у него были самые обыкновенные. На них не было даже золотого герба, как на сигаретах первого сорта.

— Куда вы шли? — спросил его Радан.

— Туда, откуда вы идете, — улыбнулся ему Андрей.

У него была такая хорошая, искренняя и добродушная улыбка, что мы сразу прониклись к этому человеку глубокой симпатией.

— А раньше вы приходили на это место? — продолжал расспрашивать его Радан.

— В прошлом году, — ответил Андрей.

— А как вы нашли рудник, случайно? Как мы?

Андрей взглянул на Радана и снова улыбнулся. На этот раз улыбка у него была какая-то задумчивая и грустная.

— Для нас, геологов, слово «случайность» имеет относительное значение, — сказал он.

— А вы геолог? — оживилась Теменужка. — Из бригады?

— Да, из бригады, — кивнул ей Андрей.

Я видел, как Радан тайком ущипнул ее за локоть. Как человек с романтическим воображением, он был ужасный скептик.

Андрей встал.

Нас с Раданом считали высокими парнями, но он был на целую голову выше нас.

— Ну и каланча! — засмеялась Теменужка.

Он пошарил у себя в карманах, нашел две карамельки и дал их болтушке. Она не заслуживала такого внимания. Вы ведь слышали? Она назвала его каланчой.

— А докуда вы дошли? Наверное, до озера?

— Озеро? — воскликнули мы почти одновременно. — До какого озера?

— А я думал, что вы и правда герои! — засмеялся Андрей. — Увидел, какие вы желтые, особенно девочка, и подумал: эти молодцы по крайней мере полдня под землей провели. А вы даже озера не понюхали. Жалко! Самого красивого и не видели.

— Мы дошли до первого поворота и вернулись, — сказал Радан. Он помолчал. — А вы, раз вы уже ходили туда, зачем вы опять идете? Из-за озера?

— И пальцем бы не шевельнул! — засмеялся Андрей. — Для меня озера привлекательны постольку, поскольку они представляют интерес с точки зрения геологии. А это озерко, о котором я упомянул, обыкновенная впадина — нечто вроде воронки, в которой собираются подпочвенные воды. Но все-таки на него стоит посмотреть!

— А сталактиты там есть? — спросила Теменужка. — Вы, наверное, за сталактитами пошли, сознайтесь!

— Когда мне было столько лет, сколько вам, меня волновали сталактиты, — улыбнулся ей Андрей. — Теперь меня волнует другой минерал, в миллион раз более ценный, чем эти сосульки.

— Золото! — воскликнул я. — Вы нашли золото?

— Я ничего не нашел, — сказал Андрей. — Но если я найду что-нибудь, это будет поценнее, чем золото.

Странный человек! На уме у него минерал, который дороже золота, а говорит так, будто речь идет о каком-нибудь обыкновенном известняке. На его месте я бы горел, как в лихорадке, я бы задыхался, уверяю вас!

Он вынул из своего ранца огромный электрический фонарь, нажал кнопку, чтобы проверить, горит ли он, потом повесил его на крючок, пришитый к куртке ниже левого нагрудного кармана.

— Как видите, у меня факел немного более современный, чем у вас, — подмигнул он нам. — Не дымит и рук не обжигает. А самое большое его преимущество в том, что его можно носить на груди. Советую вам, если когда-нибудь будете геологами, купить себе такие фонарики. Очень вам помогут! Запасная лампочка, три батарейки — и вам на двадцать часов обеспечен свет. И чисто и практично, правда? — Он надел ранец на спину. — Ну что, — сказал он, — расстанемся?

Мы молчали. Теменужка сделала шаг вперед. Ей, видно, хотелось что-то сказать, наверное, что-то важное, но она не находила слов или ей не хватало смелости. Она только переступала с ноги на ногу и умоляюще посматривала на нас. По правде говоря, в эту минуту я очень жалел, что я не на месте Андрея. Должно быть, потому, что у него на груди висел большой электрический фонарь…