– Может быть, мы перекусим вместе?

Она могла отказаться. Сказать, что лучше пойдет домой к Рэнди. Но сегодня пятница, и уже восемь, и Рэнди будет где угодно, только не дома. Бесс просто могла положиться на здравый смысл и не искать объяснений. Но дело было в том, что ей было хорошо в его обществе и хотелось продлить это состояние еще на час-другой.

– Мы можем пойти в «Фрахт-хауз», – предложила она.

Он улыбнулся:

– Они все еще готовят эти обжигающие моллюски?

Она улыбнулась:

– Точно.

– Тогда пошли.

Бесс заперла магазин, и они ушли, оставив освещенной лишь витрину «Синего ириса». На улице гулял ветер, раскачивая фонари и путая электропровода.

– Поедем на машине? – спросил он, – Там в это время припарковаться – целая проблема. Лучше пешком, если ты не возражаешь.

Нужно было пройти всего два квартала, но ветер просто сбивал с ног, взвивал ввысь полы пальто, и Бесс была вынуждена взять их в руки, стараясь в то же время как-то удержаться на своих высоких каблуках.

Майкл взял ее под руку, прижав локоть к себе, и они двинулись, наклонив голову вперед. За углом Мэйн-стрит ветер, казалось, совсем осатанел.

Прикосновение его руки было знакомым и приятным.

«Фрахт-хауз» оправдывал свое название. Реликвия из красного кирпича, он смотрел на реку и железную дорогу. С задней его стороны через шесть очень высоких дверей с арками когда-то вносили и выносили фрахтовый груз, доставляемый по железной дороге и по реке. Внутри высокие окна-двери выходили на огромную деревянную веранду со стороны реки. Летом над ее столиками пестрели разноцветные зонтики. Сейчас, в холодном феврале, окна были покрыты инеем, а зонтики свернуты. Внутри было тепло, и пахло божественно.

Расстегивая пальто, Майкл говорил с хозяйкой, которая просматривала свои записи.

– Места освободятся минут через пятнадцать. Вы пока можете посидеть в баре, я позову вас.

Они остались в пальто и вскарабкались на высокие стулья за маленьким квадратным столиком.

– Не помню, когда я был тут в последний раз, – заметил Майкл.

– Я тут тоже не часто бываю. Иногда забегаю на ленч.

– Если я не ошибаюсь, мы отмечали тут десятую годовщину.

– Нет, десятую мы отмечали в Атланте.

– Да-да, ты права.

– Мама взяла детей, и мы уехали на уик-энд.

– Но какую-то мы отмечали здесь?

– Может быть, одиннадцатую? Не помню, они все немного перепутались.

– Но в каждую мы всегда что-то придумывали.

Она в ответ улыбнулась.

Подошла официантка и положила на стол две салфетки-подставки.

– Что ты будешь? – спросила Бесс.

– Бутылку «Мичелоб».

– Я тоже.

Когда девушка отошла, Майкл спросил:

– По-прежнему любишь пиво?

– Почему я должна изменить своему вкусу?

– Не знаю. Новый бизнес. Новый имидж. Ты больше похожа на женщину, которая пьет вино из высокого бокала на тонкой ножке.

– Извини, что тебя разочаровала.

– Вовсе нет. Мы попили вместе немало пивка.

– Мм… да, много. Особенно летом, когда душными вечерами сидели на веранде и смотрели на реку, на лодки…

Принесли пиво, и после небольшого препирательства – кто должен платить – каждый заплатил за свое. И он, и она предпочитали пить прямо из горлышка.

Сделав пару глотков, Майкл спросил:

– А что ты теперь делаешь душными летними вечерами, Бесс?

– Чаще всего беру работу домой. А ты?

Он подумал.

– Да, с Дарлой ничего не было такого, что запомнилось. Мы оба поздно приходили с работы, а после этого просто пребывали под одной крышей. Она одна уходила за покупками. Или в парикмахерскую. Когда еще была жива мама, я ездил к ней раз в неделю стричь лужайку. После инсульта она не могла это делать сама.

– Дарла с тобой туда не ездила?

Майкл отковырнул большим пальцем наклейку на бутылке.

– Со вторыми женами все по-другому. Семейные связи не столь тесны.

Он отхлебнул еще пива и встретился с ней взглядом поверх бутылки. Бесс опустила глаза, а он тем временем рассматривал крошечное пятнышко губной помады на ее бутылочке. Она сидела, поставив высокий каблук на медное кольцо стула, колени ее были сдвинуты. Бог мой, она прекрасно выглядела.

– Знаешь, – продолжал Майкл, – истинные католички против развода, и моя мать никогда не признавала моего второго брака. Она была вежлива с Дарлой, но даже для этого ей требовались усилия.

Бесс подняла глаза. Майкл по-прежнему разглядывал ее.

– Я думаю, Дарле это было тяжело.

– Да, – согласился он и сменил позу.

Подошла хозяйка и пригласила:

– Для вас готова кабинка, мистер Куррен.

Они оказались в коробке с тремя стенами до потолка и маленькой висячей лампой. Майкл, едва открыв меню, тут же захлопнул его. Бесс старательно изучала, чувствуя, что он смотрит на нее и ждет.

Бесс закрыла карту и подняла на него глаза:

– Что?

– Ты хорошо выглядишь.

– О Майкл, перестань!

Она почувствовала, что краснеет.

– Ладно, ты выглядишь плохо.

Она засмеялась:

– Ну что ты на меня уставился?

– Извини, – сказал он, но не отвел взгляда. – На этот раз ты хоть не рассердилась.

– Рассержусь, если не перестанешь.

Официантка подошла взять заказ.

Майкл сказал:

– Мне сандвич с цыпленком-гриль и миску моллюсков.

Бесс усмехнулась: она решила заказать то же самое. Такое с ними часто случалось, когда они были женаты, и они обычно смеялись, что их вкусы стали схожи. И что они, наверное, со временем станут похожи и внешне. Ведь говорят, что так бывает, когда люди долго женаты.

Какую-то секунду Бесс колебалась, не заказать ли что-то другое, но упрямо решила не обращать внимания на это совпадение.

– То же самое.

Майкл посмотрел на нее с подозрением.

– Ты не поверишь, но я решила заказать это еще до того, как ты озвучил заказ.

– О… – только произнес он.

Принесли моллюски, и они дружно занялись ими.

Затем Майкл сообщил:

– Я видел Рэнди в прошлую субботу. Спросил его, не хочет ли он пообедать со мной, но он отказался.

– Он рассказывал.

Она расправилась с моллюсками и отодвинула миску. Он тоже закончил, и официантка забрала посуду. Когда она ушла, Майкл сказал:

– Я много думал о нашем последнем разговоре.