Бракосочетание Аделаиды Меррит и Роберта Бейсинджера было первым в новой церкви Дедвуда. С раннего утра день был облачным, но к девяти часам проглянуло голубое небо. Это напомнило Саре тост, произнесенный Ноа в тот роковой вечер: «Пусть день вашей свадьбы будет солнечным и ваша последующая жизнь такой же».

Она увидит его сегодня. Они будут сопровождать Адди и Роберта, в то время как весь город удивляется, почему была расторгнута их собственная помолвка. Она упаковала свою брошь в вату и спрятала в маленькую инкрустированную коробочку, стоявшую на ее столе. Церемония была назначена на десять часов утра.

Вскоре после девяти Адди вошла в комнату Сары в рубашке и нижней юбке, держа в руках щипцы для завивки.

— Я хочу сделать тебе прическу.

— Нет, это я должна заняться твоими волосами. Ведь свадьба-то твоя.

— Я лучше умею это делать. К тому же я уже причесана.

— Да, твои волосы смотрятся прекрасно.

— Я знаю. Садись.

— Но, Адди…

— Ладно, ладно, Я хочу, чтобы ты выглядела сногсшибательно.

— Даже Одиннадцатая заповедь не смогла бы мне в этом помочь.

— Садись, говорю.

Сара повиновалась.

— Я знаю, зачем ты это делаешь. Только ничто не поможет. Все кончено между Ноа и мной.

— Я тоже думала так о нас с Робертом, а посмотри, что происходит сегодня. Сиди спокойно, чтобы я не обожгла тебя. И наклоняй голову, когда я велю.

Она сняла стекло с лампы, зажгла ее и стала нагревать щипцы.

Через двадцать минут волосы Сары были собраны в элегантный узел на макушке, скреплены широкой перламутровой заколкой, а концы спущены вниз в виде упругих колечек.

— О-о-о, Адди, это уж слишком!

— Ничего. Сегодня — день свадьбы твоей сестры. Ты должна быть сверхэлегантной.

— Но что подумает Ноа?

— Он подумает то, что я хочу, чтобы он думал. И пусть подумает получше.

— Адди! — Сара повернулась и поймала ее руку. — Не надо стараться что-то исправить. Это было наше совместное решение расторгнуть помолвку. Ты не несешь никакой ответственности.

Адди нахмурилась.

— Я знаю. Но мы с Робертом очень, очень сожалеем об этом.

— Ну хватит. Сегодня твой праздничный день. Не хочу, чтобы ты его портила грустью. Идем, я помогу тебе надеть платье.

В платье Адди были изъяны. Управиться с вставками, клиньями и сборками оказалось труднее, чем делать простые занавески. Но то, чего недоставало в техническом исполнении, с лихвой перекрывалось внешними эффектами. Высокий ворот, подчеркнутая талия, рукава «бутылочкой», короткий плиссированный шлейф — все это делало Адди изящной, как фея. Цвет платья был нежно-ледовый, под стать волосам, в которые она воткнула цветок дикой сливы. В руках у нее будут шесть алых тюльпанов из сада Эммы.

Когда застегнули последнюю пуговицу, Сара застыла нa несколько секунд в молчаливом восторге, потом поцеловала Адди в щеку.

— Что бы ты ни думала, сегодня — один из счастливейших дней в моей жизни. Ноа был прав, когда говорил, что вы с Робертом созданы друг для друга. Это действительно так.

Ноа заехал за ними в наемной коляске. Когда он постучал, Сара, как подружка невесты, должна была открыть дверь. Она взяла себя в руки и подошла к двери с приклеенной улыбкой на лице.

— Привет, Ноа. — Она старалась не подавать виду, что его появление ранит ее сердце. На нем был черный костюм, который он купил к их свадьбе. Щеки блестели, усы аккуратно подстрижены. У нее пересохло во рту.

— Привет, Сара. Как поживаешь? — Так пристойно, так равнодушно. Ни улыбки, ни взгляда украдкой.

— Отлично, все нормально. Кажется, Адди уже готова. Я приведу ее.

Они отправились в церковь в четырехместной коляске. Адди захотела сидеть одна на заднем сиденье. Однако близость сидящих на переднем сиденье Сары и Ноа не сгладила их отчужденность. Они держались так, будто между ними сидела двоюродная бабушка.

Роберт ждал у церкви, разодетый и улыбающийся. Он помог невесте выйти из коляски, принял поцелуй в щеку от будущей свояченицы, пожал руку другу.

Отведя его чуть в сторону, он проговорил:

— Запоминай, что будут говорить сегодня. Тебе это все понадобится, попомни мои слова.

Церемония была простой и краткой. Бертл Матесон провел ее так, что завоевал еще больше уважения своих прихожан, знавших, что он неравнодушен к невесте. Церковь заполнили горожане: среди них были три девушки из заведения Розы, наблюдавшие церемонию с тоской во взоре, несколько холостых деловых людей, упрекавших себя за то, что не увидели в женщине, известной им под именем Ив, таких достоинств, Патрик Брэдиган, совершенно трезвый по столь торжественному случаю, семья Докинсов и многие другие.

Когда Роберт произносил клятву, он сжал пальцы Адди так сильно, что на них остались белые полосы.

— Я, Роберт Бейсинджер, беру тебя, Аделаиду Меррит…

Сара стояла за ними, с тоской в сердце сознавая, что, хотя Ноа находился рядом, он был слишком далеко. Он стоял, сложив руки, неподвижно, как статуя, и следил за происходящим.

Настал черед Адди.

— Я, Аделаида Меррит, беру тебя, Роберта Бейсинджера, в мужья по закону…

Адди улыбалась, полная счастья, глядя в лицо Роберта. На глаза Сары навернулись слезы, она вынула платок, чтобы вытереть их, и в этот момент Ноа повернул голову, взгляд его задержался на ней лишь на какую-то долю секунды. Их глаза встретились, и она поняла, что для него их испытания не кончились, как и для нее.

Церемония подошла к концу. Адди направилась к выходу, опираясь на руку Роберта, Сара и Ноа пошли за ними. Это был их единственный контакт за день. Во время обеда, сервированного во дворе церкви, и последующих танцев под июньским небом они избегали друг друга. Сара видела, как он пил пиво, разговаривал, танцевал с Эммой и Адди, но, когда взгляды их случайно встречались, они тотчас же отводили глаза. Раз он протанцевал с Джинивой Докинс, зардевшейся от счастливого смущения, и даже с одной из девушек Розы, которую он, очевидно, находил весьма забавной. Он откидывал назад голову и смеялся, когда она что-то ему говорила. Саре больно было вспоминать, как он делил свое веселье с ней, и сознавать, что этого больше не будет. «Быть может, он опять начнет посещать заведение Розы… Кто знает?» Мысль об этом отозвалась физической болью.