„Дело“ Персея имело „объективное“ космологическое содержание, на что указывают инструменты, используемые героем для обезглавливания Медузы. От нимф он получает крылатые сандалии (πέδιλα), заплечную сумку (κίβισις) и шапку-невидимку (κυνέη῎ Αιδος — шлем Аида). В дополнение к этим магическим предметам Персей получает от Гермеса адамантиновый серп (άδαμάντινη ἂρπη). Из этих „вещей“ выделяется особо серп, подаренный Гермесом, богом-посредником между подземной и небесной сферами. „Вещи“, полученные от нимф, можно определить как вспомогательные, благодаря которым делается возможным осуществление главного действия — отрезания головы. Перечислим вещи, полученные Персеем, и их функции.

Шлем Аида. Приближение к Горгонам в принципе невозможно. «Из глубины Аида, где она обитает, голова Горгоны охраняет, стережет, блюдет границы царства Персефоны. Ее маска выражает и сохраняет радикальную чуждость мира мертвых, к которому никто из живых не может приблизиться. Чтобы перейти порог, нужно встретится с ликом ужаса и самому превратиться в подобие Медузы, т. е. уподобиться мертвым, которые суть головы, пустые головы, лишенные силы»[504]. Важно отметить, что  м е с т о, проход к которому охраняется Граями,  з а п о л н е н о. Персей рассказывает, как К дому Горгон подступил, как видел везде на равнине / И на дорогах — людей и животных подобья, тех самых, / Что обратились в кремень, едва увидали Медузу (Ovid., Met., IV, 779–781). Возникает вопрос: как эти животные и люди попали в это  м е с т о, если прохождение в него требует особых „хитрых“ действий, т. e. является в принципе  н е д о с т у п н ы м  для живых?[505]

Местоположение Горгон (у Овидия) позволяет сделать предположение, что не царство Персефоны, а  ц а р с т в о  Горгон, охраняемое Граями, является наиболее глубокой „точкой“ подземного мира смерти[506], и поэтому в отличие от Аида в него нельзя войти  ж и в ы м, но только  м е р т в ы м. «Медуза в своем доме в стране мертвых, вход в которую она запрещает всякому живому человеку. Ее роль симметрична роли Кербера: она препятствует живому проникнуть в царство мертвых, Кербер препятствует мертвому возвратиться в мир живых»[507]. Весьма значимо, что пытающихся покинуть царство Аида, Кербер пожирает. Это пожирание можно интерпретировать как „вторую смерть“. Возможность покинуть царство мертвых и необходимость присутствия стража свидетельствуют о зыбкости (проницаемости) границ между миром живых и миром мертвых О проницаемости царства Персефоны говорят странствия в Подземный мир живых героев и их возвращение из него[508]. Царство Горгон в противоположность царству Персефоны — непроницаемо, и притом в двух отношениях: оно непроницаемо как для живых, так и для мертвых.

Таким образом, функции Медузы и Кербера — не только не „симметричны“, но и вообще располагаются по разным „уровням небытия“. Власть Кербера распространяется только на мертвых, но он бессилен перед живыми[509]. Власть Горгон — абсолютная. Она распространяется как на живых, которые от их взгляда превращаются в камень, так и на мертвых, которые в качестве каменных подобий лишены всякой возможности движения в отличие от теней Аидова царства, характеризуемых не просто подвижностью, а сверхподвижностью[510]. Тень сохраняет возможность, по крайней мере, временного оживания. Каменные подобья, населяющие царство Горгон, абсолютно бездвижны. Поэтому проникновение в „сверхплотную“ сферу Горгон и/или возвращение из нее для живого человека связано с трудностями неизмеримо бОльшими, чем проникновение в царство Персефоны и/или возвращение из него.

Шлем Аида делает надевающего его не просто невидимым, но «равным мертвому»[511], тенью, символизирующей состояние максимальной  б е с п л о т н о с т и, в силу которой тени обладают „сверхподвижностью“. Сказанное выше позволяет сделать заключение: превращение живого в мертвое в царстве Аида и в „сфере Горгон“ происходит по двум противоположным направлениям. В  п е р в о м  случае происходит  р а з у п л о т н е н и е, предельной „точкой“ которого является тень. Во втором — у п л о т н е н и е, предельной точкой которого является камень. Между двумя этими „крайностями“ стоит живое существо. Таким образом, надевая на себя шлем Аида, Персей становится живой тенью, и в этом предельно разуплотненном качестве он отправляется в „дом“ Горгон. „Теневое“ качество позволят ему приблизиться „незамеченным“ к горгоновой „черной дыре“, а затем отдалиться от нее.

Крылатые сандалии по своей функции непосредственно связаны с шлемом Аида, надевание которого не только делает невидимым, но также наделяет его „носителя“ сверхподвижностью. Крылатые сандалии позволяют Персею «контролировать все направления пространства, достигнуть неба и подземного мира, переправиться с берегов Океана в страну Гипербореев»[512], т. е. его сверхподвижность делается абсолютной. Тем не менее, значение крылатых сандалий — вторично по отношению к шлему Аида. Согласно Аполлодору, «Горгоны, встав с ложа, кинулись преследовать Персея, но не смогли его увидеть, так как на нем была шапка-невидимка: она его скрывала» (Bibl., II, IV, 3). Здесь подчеркивается первостепенное значение шапки-невидимки, т. е. невидимости по сравнению с быстротой. Делаясь невидимым, Персей выпадает из поля зрения Горгон, вследствие чего они не в состоянии conspicere героя, а следовательно, приковать к себе его взгляд, и таким образом иммобилизовать его.

Зрительный контакт с Горгонами приводит к увеличению тяжести-плотности, следствием которого является окаменение или абсолютная неподвижность. Это позволяет говорить о поле зрения Горгон как о своего рода гравитационном поле, имеющем своим центром „черную дыру“, т. е. некую сверхплотную точку, в которой происходит сворачивание физического пространства. Космогонический процесс можно представить как разворачивание пространства из точки. Соответственно, обратное движение должно быть сворачиванием пространства в точку — в ту самую, из которой оно разворачивалось. Шлем Аида, делая Персея невидимым посредством превращения его в невесомую и сверхподвижную тень, позволяет ему выпасть из поля зрения-притяжения Горгон. Крылатые сандалии позволяют герою удалиться от опасной точки, т. е. преодолеть инерцию сворчивания, бесконечно возрастающую по мере к ней приближения.

Заплечная сумка. Необходимость специального „контейнера“ для переноса мертвой головы Медузы вызвана тем, что и в мертвом виде она сохраняет свои опасные качества: из падающих капель крови чудовища рождаются ядовитые змеи[513], от непосредственного контакта с кровью Медузы окаменевают растения[514]. Голову Медузы обвивают ядовитые змеи, сохраняющие свою ядовитость и после отделения головы от тела[515]. Как в мертвом, так и в живом состоянии, голова чудовища оказывает одинаковое действие, из чего можно заключить, что различие между жизнью и смертью не имеет смысла в случае Горгон.