Люди носят одежду, а она нет. Эта разница была ей видна давно, но сейчас она стала ясной, как никогда. Она стала хватать брюки, куртки, носки, туфли и шляпы.

Позади черным прямоугольником виднелся задний выход, ведущий в складские помещения и на свободу. Дельта, которая всего единожды была в помещении, представила тупик и западню, как в тюремной камере. Она поспешила к передней двери.

Улица была перегорожена полицейскими, которые работали эффективно. Офицеры обращались к ней через усилители, призывая сдаться. Люди пригибались к машинам, целясь в нее.

Она начала одеваться.

Медленно, осторожно полиция надвигалась. Они с удивлением наблюдали, как она надевала штаны на свои хорошенькие ножки и натягивала шелковую рубашку, продевая сразу обе руки.

Полицейские подразделения смыкались, передвигаясь от укрытия к укрытию, маневрами напоминая шахматы. Разорвав рубашку по шву, она все же напялила ее и принялась за жакет. На улице слышались полицейские переговоры и вой приближающихся сирен.

Человек с усилителем обратился прямо к ней:

– Прекратите ваши занятия и поднимите руки вверх.

Дельта подняла голову, улыбаясь с надеждой, и подняла руки:

– Я одета, теперь я – одна из вас.

Офицер взмахнул рукой, и вперед вышла группа полицейских, которая, набросившись на Дельту, попыталась свалить ее на землю. Она сопротивлялась, пока позволяла лодыжка. Почувствовав боль, она упала с металлическим скрежетом на бетон тротуара.

– Нет, – тряхнула она головой. – Я ношу одежду, как и вы.

– Какая разница, – сказал один из группы, надевая ей наручники из более прочного металла.

Услышав щелчки наручников, Дельта выгнула спину, сбрасывая полицейских. Надевая одежду, она вернула своей поверхности трение, но теперь ее кожа снова стала скользкой. Одежда соскользнула сначала с ее грудей, потом с пояса. Штаны соскочили.

– Что вы хотите от меня? – спросила она несчастным голосом. – Что я должна сделать, чтобы жить здесь?

Офицер отключил усилитель, вздохнул и устало сказал:

– В машину.

***

– Полицейская деятельность, – бодро сказал Сэм самому себе в своем тесном помещении в Музее Квентина Кори. Напевая песенку, он повернул на громкость станцию, ловящую полицейские сигналы. Похоже, проводилась крупная операция после тревожного сигнала на Восточной Коммерческой улице. Радиодисциплина была поставлена плохо. Слышались перекрестные разговоры и излишние комментарии. Часто повторялось одно слово – робот.

“Если в центре Сан-Антонио действует робот, мне-то уж сам Бог велел быть там и смотреть на это собственными глазами”, – подумал Сэм, одеваясь.

– Куда ты в такой спешке? – спросила Мадлен, поправляя очки.

Сэм оглядел музей. Свет был погашен, следовательно, гостей не ожидалось.

– Похоже, в центре беспорядки, я думаю взглянуть.

Грант высунулся из-за демонстрационного стенда, где он делал электропроводку.

– Беспорядки? Что следует за ними? Два активных человека находятся в большей безопасности, чем один.

– Никто из вас не пойдет смотреть “беспорядки”, – сказала Мадлен. – Созерцая мятежи и парады, вы забываете о личной безопасности. – Она подкатила каталку вплотную к Сэму, встала из нее и топнула ногой. – Как вы думаете, почему я дожила до преклонного возраста? Охотясь за мятежами?

– Мадлен, – примирительно сказал Грант, – юноша имеет право на приключение. Ты и я…

– …были дураками! – Гнев Мадлен растаял и, как всегда в таких случаях, появилась улыбка всепрощения. Она снова села в кресло-каталку. – Я слаба и сломлена, катаюсь взад-вперед. И за это я воевала на войне? – Она покачала головой, обращаясь к Сэму: – Будь осмотрителен. Не стой под перекрестным огнем. Когда заговорят гаубицы, ложись. Как я хотела бы пойти с тобой, – она наклонила голову, – но кто-то должен остаться здесь и оборонять крепость от врага. – Лицо Мадлен опять запылало: – Я – здешний куратор! Мне и держать крепость. Иди с Сэмом! Идите, и черт с вами! – Она добавила по-французски: – Идите!

Грант заговорщически подмигнул Сэму, торжествуя. Он стал складывать инструменты.

– Если, конечно, ты уверена, что я не понадоблюсь.

– Уверена? Я нуждалась в тебе с 1931?! Уф! Идите и развлекайтесь. Электропроводка подождет.

Улыбаясь иронически, Грант кивнул Сэму, затем остановился и произнес:

– Спасибо, Мадди. – И заспешил за Сэмом.

ГЛАВА 10

Грант Александер и Сэм Тарамаско примкнули к тылу толпы, наблюдавшей уличный спектакль. Солнечный свет раскрасил витрины магазинов в яркие цвета – розовый, зеленый, синий и голубой. Специализированные машины имелись в избытке.

Чистые белые пикапчики с фирменными эмблемами радиостанций и телевидения пробились далеко вперед и припарковались на тротуаре. Наверху стояли операторы, наведя свои аппараты на сенсационный объект. Толпа зрителей собралась большая.

Грант, который по причине возраста стал намного короче, все же был выше многих. Он стоял на цыпочках и смотрел поверх голов. То, что он видел, обостряло его чувство юмора.

– Черт побери! – он почесал костяшками пальцев верхнюю губу. Сэму, который был не столь высок ростом, он объяснял ситуацию краткими смачными сентенциями. Он напоминал солдата, дающего отчет о происходящем.

– Женщина… серебристая кожа, нагая, руки за спиной в наручниках… приперта к стенке… Полицейские вооружены, затевают драку… Оружие повсюду, наступательное оружие, пулеметы в боеготовности. Не нравится мне все это.

Сэм посмотрел на него с удивлением:

– Серебристая кожа? Она – робот?

Грант нахмурился, загородил глаза от солнца:

– Гром и молния! Как никто другой!

Сэм не стал выжидать, а начал грубо продираться сквозь толпу. Зевак собралось неимоверно много. Магазины, наверное, опустели. Он сжал зубы, толкая людей налево и направо. Скоро он стоял перед импровизированной баррикадой, сооруженной полицией.

Спиной к толпе стоял полицейский офицер с радиопередатчиком в руке. Не было никаких барьеров между публикой и ареной, где полиция добивалась полной покорности от своей жертвы. Операторы с тяжелыми камерами на плечах стояли так близко от центра событий, насколько позволяла полиция.

Сэм увидел Дельту и невольно шагнул вперед. Она была потрясающе мила, экзотична, даже эротична, привлекательна для него при любых обстоятельствах. Но особенно теперь, когда она, нагая, подвергалась грубому обхождению со стороны полиции. Она производила впечатление потерянной, беспомощной и уязвимой.

“Уязвима” было бы последним словом, которые употребили бы полицейские, описывая ее сопротивление. Восемь человек держали ее, скользя по ее телу руками в поисках несуществующей точки опоры. На ее лодыжках были кандалы, цепи протянулись через поясницу и колени. Ее запястья были по-прежнему за спиной. Но она сражалась, сбрасывая полицейских с атлетическим проворством. Мужчины ругались и проклинали все на свете, пытаясь удержать ее. Она протестовала, пытаясь понять, но и сражалась, не переставая.

Благородное негодование овладело Сэ shy;мом. Он рванулся к офицеру, командовавшему здесь:

– Прекратите! Немедленно!

Офицер холодно оборвал его:

– Ступай отсюда, юноша!

– Вы повредите моего робота!

Офицер оглядел Сэма с ног до головы:

– Это твой робот, сынок?

– Да, сэр, – Сэм вызывающе посмотрел на него.

Улыбаясь, полицейский повторил:

– Твой робот? – Выражение недовольства стерло улыбку: – Ты сам построил ее?

– Да, сэр! – Возможно, недостаточная почтительность Сэма сквозила в его голосе. Может быть, его ненависть к фигурам власти просвечивала в его поведении.

На тротуаре полицейские пытались надеть черный мешок на голову Дельты. Сэм увидел это и стал пробираться туда, чтобы прекратить несправедливость. Детектив схватил его за руку.