Но тут мисс Рейчел торопливо поднялась, заметив, что у порога стоит высокий черноволосый смуглый юноша, которого брат по приезде представил ей как своего друга, но о котором не доложили, ибо мисс Хилл отправила лакея за лентами в лавку.

-Мистер Кейтон? Как мы вам рады! Альберт скоро придёт, его увёл поверенный по имению, - это ненадолго. Это мисс Мелани Хилл, вы уже знакомы, Энн, Эбигейл, позвольте представить вам друга и сокурсника моего брата - мистера Энселма Кейтона, это моя кузина, мистер Кейтон, Эбигейл Сомервилл, а это Энн Тиралл, моя подруга.

Кейтон, который последние несколько минут до того стоял у порога, невольно слышал слова мисс Сомервилл. Он помнил приглашение Ренна, полдня колебался, но потом решил всё же зайти, просто оттого, что хотелось избыть в самом себе дурную память позапрошлой ночи, перебить её свежими впечатлениями. Родня Ренна приняла его по приезде радушно, а больше, кроме Бювета, пойти было некуда.

Сейчас он, пытаясь скрыть неловкость первых минут знакомства, поспешно сказал мисс Сомервилл, что тоже читал эту поэму и согласен с её суждением. Если человек добровольно заключил договор с дьяволом - со стороны Бога не по-джентльменски вмешиваться в сделки третьих лиц. Его голос, вначале звучавший от волнения несколько глухо и сбивчиво, выровнялся, постепенно утратил принужденность, став мелодичным и приятным.

Эбигейл, на минуту смущённо опустив глаза, улыбнулась и ответила, что, возможно, Гёте ставит божественное милосердие выше справедливости, но это почему-то не кажется ни справедливым, ни милосердным. Можно понять, почему прощена Маргарита, но как простить того, кто погубил её? Сама она с интересом рассматривала вошедшего молодого человека, чей образ удивительно совпал в её воображении с обликом того, о ком она только что читала. Смуглое горбоносое лицо мистера Кейтона подлинно несло печать чего-то мефистофелевского, глаза казались туманными и печальными, они манили и отталкивали одновременно, красивым он не был, но высокий лоб незнакомца говорил об уме, а голос был завораживающим. Кейтон же, заметив, сколь внимательно его разглядывают, снова смутился и опустил глаза. Он не любил внимания к себе, пристальные взгляды смущали и нервировали его.

- Возможно, мисс Сомервилл, Гёте смотрит на своего героя как на самого себя, а себе мы склонны прощать то, что не простили бы другим. Герой ищет не высшей истины, но земных благ, не Бога, но прекрасную Елену...

Она улыбнулась, слегка пожав плечами.

- Но ведь всё равно не находит, или обретя, теряет. Человек, которого не волнует ни честь, ни Истина, страшен, и как можно было спасать его? - Мисс Сомервилл предложила ему сесть и сама опустилась на диван. - Для кого честь пустяк, для того и все остальное ничтожно... - тихо проронила она.

Кейтон почти не поднимал глаз, разглядывая кресла, на спинках которых красовался орнамент с виноградными листьями, как на лестничных перилах в старинных особняках, но теперь, вскинув голову, бросил мимолетный взгляд на собеседницу. Её суждение было ригористичным и болезненно для него перекликалось с событиями ночи у Клиффорда.

Он с усилием улыбнулся.

-Это приводит нас к далёким от литературы вопросам, мисс Сомервилл. Мне самому показалось, что в своём герое Гёте изобразил, скорее, свои грёзы о несбыточном, а так как он был весьма умён, то понимал, что итог несбыточного - "Man spricht, wie man mir Nachtricht gab, von keinem Graben, doch vom Grab..." А финал в раю - самооправдание в мечтах, только и всего.

-Это искусительная книга...

Кейтон рассмеялся.

-Не помню, кто это сказал, мисс Сомервилл, но подлинно искусительны не толстые тома в дорогих кожаных переплетах, а дешёвые книжонки по два пенса...

-Книжонки по два пенса искусительны для черни, её вообще легко искусить, низость её мышления диктуется низменностью её устремлений, но лживость подлинного таланта особенно опасна - и не для черни...

Энселм снова согласился.

-Да. Говорок Мефистофеля весьма отчетливо слышится на этих страницах, и возможно, он отравил ядом своего дьявольского красноречия и самого автора. К несчастью, Мефистофель получился весьма обаятельным, я, помнится, даже влюбился в его остроты. Он должен был по исходному сюжету, заимствованному ещё у Марло, погубить Фауста, но беда в том, что он просто затмил его по ходу действия. Не знаю, как вам, а мне неинтересен был Фауст с его нелепыми метаниями и глупыми поисками, и судьба его, хоть по замыслу автора он воплощает человечество, была мне глубоко безразлична. А это значит - Мефистофель победил.

-И вас это радует?

-Скорее смешит, мисс Сомервилл. Но это же свидетельствует и о вашей правоте. Как ни вытаскивай Гёте своего героя из ада, - мы все равно чувствуем, что ему там самое место, и сочувствуем чёрту. И весь замысел творца поэмы - летит ко всем чертям...- все это время Кейтон, изредка бросая взгляд на собеседницу, тут же отводил глаза. Мисс Сомервилл продолжала смотреть на него слишком пристально, и это раздражало его.

Тут двери снова распахнулись и вошли Альберт Ренн и Гордон Тиралл, брат Энн. Гостиная сразу наполнилась голосами. Ренн обрадовался Кейтону, приветствовал его тепло и искренне. Мистер Тиралл, с которым Кейтона тут же познакомили, оказался чуть полноватым молодым человеком с приятной улыбкой на округлом лице. От него веяло покоем и силой, той апатичной уверенностью в себе, которая свойственна людям, не имеющим нужды в самоутверждении. Он вежливо и спокойно поклонился, рассматривая Энселма взглядом безмятежным, но твёрдым. Они обменялись несколькими словами приветствия, и в эту минуту появился и пропавший из прихожей лакей и было наконец доложено и о прибытии с двухчасовым опозданием мисс Вейзи, и девица, о которой Кейтон был столь наслышан, появилась на пороге.

К удивлению Кейтона и Ренна, сопровождал её их сокурсник Остин Роуэн.

-Возле собора столкнулись две кареты, - столпотворение вокруг, пришлось объезжать за три квартала, - удостоила она объяснить причину своей задержки. - Потом мы заехали к полковнику Корнишу, и он угостил нас отменным вином.

Кейтон внимательно рассматривал девицу. Мисс Джоан Вейзи отличалась величественным сложением и той внешностью, что приковывает к себе все взгляды. Она была высока, белокожа и сияние её больших карих глаз было заметно издали. Губы её изгибались под причудливым углом, были крупны и чувственны, крылья изящно выточенного носа, стоило ей рассмеяться, чуть раздувались. В её обществе все остальные девицы погасали, словно звёзды в свете фонаря. Было заметно, что мисс Вейзи сама прекрасно осведомлена о том, сколь яркое она производит впечатление, взгляд её был прям, в нём проступали уверенность в себе и некоторое самодовольство. Кейтону показалось, что она явно кокетничает с Роуэном, по крайней мере, улыбается, слушая его остроты, и называет просто Остином. Энселм удивился, не поняв, когда они успели столь коротко познакомиться. Остин, как он знал, был третьим сыном баронета, и ему предстояло посвятить себя церкви. Приехать в Бат он мог всего на несколько часов раньше, чем они.

Но, может, они в родстве?

Мисс Хилл окинула вошедшую раздраженным взглядом, но ничего не сказала. Мисс Ренн собралась было вежливо заметить мисс Вейзи, что ничего страшного не случилось, но её опередил мистер Тиралл, обратившийся к девице с витиеватым комплиментом. Мелани Хилл, вздохнув, небрежно передала мисс Вейзи какие-то письма и карточки, молодые люди обступили её, и сразу завязался непринуждённый разговор. В секундном промежутке в общей беседе Кейтону, поднявшемуся навстречу вошедшей гостье, показалось, что мисс Вейзи шёпотом спросила мистера Роуэна о нём и услышал тихий голос Остина, почти на ухо мисс Вейзи отрекомендовавшего его как младшего сына графа Кейтона.

Кейтон заметил, что и мисс Ренн, и мисс Тиралл смотрели на гостью с неприязнью, но мисс Эбигейл поздоровалась мягко и вежливо. Однако, именно её приветствие было встречено особенно холодно. Это не обескуражило мисс Сомервилл, выполнив свой светский долг, она села, повернулась к нему и снова продолжила разговор.