Во дворике был стол и для сильной половины человечества. За ним старики забивали козла и заливали за воротник. Иногда и так, что некоторые тут же, на травке и отсыпались. Но деды какие-то все попадались неживучие, видно, бытие их потрепало, а крылья портвейна - доконали. В общем, первой жертвой нового времени стал мужской уголок. А в конце времен из исторических малых архитектурных форм двора осталась разве скамейка, поставленная на столбы из очень стойкой к гниению лиственницы.
Двор менялся, многие получали квартиры в спальных районах, население редело. Светиковы ровесники и ровесницы, для которых девушка была обыкновенной безобидной дурочкой (а бывают и обидные!), покидали родное гнездо с легкостью, а появлялись новые люди, племя незнакомое и явно не испытывающее симпатий к месту прописки. На Светика новые москвичи глядели сочувственно, видимо и в ихних кишлаках и аулах обитают такие же дурачки и дурочки.
Считается, старухи не вымирают - потому что старятся все новые и новые кадры. Но в случае дворика в Малом Златоустинском (он уже перестал быть Комсомольским) вышло иначе. Старухи таки вымерли. Или разъехались. Лишь изредка какая-нибудь из еще невымерших приезжала в родные пенаты из своего Чертанова или Строгина, затравленно осматривала до боли знакомое пространство, видела незнакомые лица и произносила традиционную мантру: "Панайэхалитут!" Затем старожилка шла проведать Рубцовых. Только увидев Светика, душа гостьи успокаивалась: "Ну, хотя бы здесь все покамест на месте!"
Как там говорил евангелист Матфей: будут последние первыми и первые - последними. Едва человечество в очередной раз обнаруживает, что истина в противоположной стороне, те, кто плетется в арьергарде, оказываются вдруг впереди. Правда они социально пассивны и не знают, что делать, а посему в авангард вновь, растолкав серую массу, выдвигаются настоящие буйные. И все равно: присмотритесь к "омегам". Ну, так - ради любопытства. Ох, простите за философское отвлечение.
Книжек Светик не читала, по телевизору смотрела только мультики, но любила сидеть во дворе, слушать старух, перемывающих косточки всякой твари, или думать о чем-то своем. Никто так никогда и не узнал, о чем она так подолгу размышляла - сие было тайной даже для родителей.
Так получалось, что из особнячка жильцы съезжали, а Рубцовы - нет. Комната у них была большая, уютная, в мезонине (или с мезонином - не знаю уж, как правильно). Семья разделила ее на две части и обустроила две "жилые зоны". Между тем вот так постепенно, постепенно особнячок заполонили всякие непонятные людишки, которых ЖЭК селил полулегально. Да и весь двор приобретал черты, прости Господи, караван-сарая.
Родители Светиковы не торопились менять среду обитания потому как любили свой двор, да еще им нравилось жить практически как московские дворяне. Но всему приходит конец. Предложили власти ЦАО Рубцовым неплохую квартиру на Госпитальном валу, намекнув, что ежели не согласятся, следующим предложением станет Южное Бутово. Супруги, помаявшись рассудком, согласились. Надо было только чуток подождать: строители задерживали сдачу объекта, устраняя недоделки. У дочки особенно не спрашивали потому что знали: ТАКОЙ хорошо будет везде, даже в аду.
И вот родители в связи с грядущим событием сподобились сделать себе царский подарок: омыть сапоги в водах Индийского океана. Да и, откровенно говоря, дочка докучила, хотелось от нее отдохнуть. И это естественно: одно дело быть светом для соседей, другое - для близких родственников. Кто знает, что такое моральная усталость от житья с инвалидом, все поймет. Перепоручив Светика одной из еще тогда живших старух, Рубцовы отправились к вожделенному месту, на Край Света. Ну, чисто оторваться. Да, собственно, Светик не такая уж совсем и дура: готовить умеет, любит порядок, счет деньгам знает.
На целых два месяца - к мечте! Как говорится, за всю предыдущую жизнь. И на всю оставшуюся… Они ведь, интеллигенты воспитанные на КСП и прочих советских игрищах, оставались романтиками. Да и Светик наконец ощутила необычную для себя свободу, ведь до того она была под опекой. "Смотрящая бабушка" не допекала, ты сама предоставлена себе, да и вся просторная комната - в твоей власти. Это же круче даже кругосветного путешествия.
С берегов Индийского океана чета Рубцовых не вернулась. Ну, было сообщение в прессе, что де на курорт нахлынул цунами, и в первую руку карма настигла счастливчиков первой линии. Даже в райском Краю Света случаются такие вот напасти. Девушка новостей не смотрела, газет не читала, информацию пришлось черпать из традиционного источника. Светик не вполне понимала, когда старухи ей пытались объяснить, что родители всё - тю-тю. Бабульки любят вот так вот: сгустить. Срок прошел давным-давно, а мама с папой все не возвращались.
Поскольку официальной властью было сообщено, что при океанском катаклизме ни одного россиянина не пострадало, нашим как всегда повезло, оставалась надежда. «Смотрящая старуха» вдруг умерла. Отвезли в больницу с аритмией, там пожилая женщина Богу душу и отдала. Диагноз: воспаление легких. Типовой для нашей медицины случай: лечат от одного - мрем от другого.
Так Светик осталась совершенно одна. И часто во дворе сиживала она в одиночестве. Наверное уже вымерли и старухи-эмигрантки (или состарились настолько, что уже не могли приехать и навестить). В общем, тоска, даже стричь стало некого. Светик тайно надеялась, что родители все же вывернутся и вернутся, а потому она со скамейки любила вглядываться в подворотню. Там, в ином, Большом мире могут даже случаться чудеса. Воображение наивного сердца рисовало сказочные картины, что де родители очутились на необитаемом острове и ждут спасения. Блаженные в отличие от нас в спасение верят.
Здесь я уточню: просторная комната, в которой проживала наша блаженная, была приватизирована. Собственником является Светикова мама. По закону должно пройти полгода - ну, чтобы объявились все наследники и претенденты. Таковых у Рубцовых что-то не оказалось. Да что переживать-то? Никто как бы не погиб, не помер. Пропали без вести Рубцовы - и все тут. С кем не бывает.
Новоявленные обитатели старого уголка поглядывали на чудачку теперь уже искоса. Дело в том, что пришлые Светика просто-напросто... стеснялись. Прошло время, стали даже и побаиваться. Ведь тихий омут-то, еще неизвестно, кто в нем, то есть, в ней водится. Да и вообще... материализовавшимся москвичам были чужды это двор, этот город, эти аборигены, этот дух. В конце концов они ведь колонизаторы, а значит у них и психология соответствующая! Оккупантская.
И однажды появился ОН. Из подворотни. Славянин, молодец. Не то чтобы красавец, но и урод... то есть, не урод, конечно. Увидев девицу, сидящую в одиночестве, подсел и разговорил. Опыт есть: несколько лет работы торговым агентом научат многому. Само собою, ОН не москвич. Именно по этой причине - мотивированный и знающий, что ЕМУ надо. Сразу поняв, что имеет дело с несовершенным существом, повел себя осторожно и тактично, применяя, так сказать, средства нейролингвистического программирования.
Наивное дитя было искренне радо. Когда случайный прохожий напросился как-нибудь наведаться в гости, девушка конечно была на последнем небе от счастья. Как готовилась Светик к грядущему ЕГО явлению! И сама прихорошилась, и порядок в комнате навела. И даже наготовила яств, отстегнув от своего инвалидского бюджета изрядную сумму. И он пришел. С цветами, да еще и шампанским. Раньше девушка не пробовала алкоголя, он оказался даже круче кокаколы. Отрыв по полной программе.
Ну, в ту пору особняк представлял собой подлинный бедлам, посему событие не осталось замеченным. Вот были бы старухи - они б запилили... по совести или не знаю по чему там еще. Теперь уже, без сплетен и пересудов, каждая группировка во дворе жила сама по себе, воспринимая среду как джунгли. Каменные, конечно.
Надо сказать, Светик вкусила целых две недели счастья. Все было круто, как в мечтах. Почему-то я полагаю, что Светик все же мечтала. Но после случилось то, с чего собственно и начинался мой рассказ. Не могу представить, что произошло на самом деле - там, на Яузе, но уж Господь-то все наверняка все видел четко. Он же не фраер.
