Артём, даже и не пытаясь скрывать широченной радостной улыбки, неуклонно расползавшейся по его щекастой физиономии, достал из кармана куртки пульт управления и – коротким щелчком – перевёл ярко-бордовый тумблер в положение «выкл.».

Через пять-шесть секунд янтарно-малиновое зарево-марево, висевшее в северной части небосклона, погасло. Только что было, а уже и нету его: только скучные грязно-серые облака неторопливо ползут-перемещаются на юг.

– Гений ты у меня, что ни говори, – восхищённо покрутила головой Кристи. – Талантливый весь такой из себя. И неповторимый. Местами, понятное дело.

– А то…

Он уже заканчивал паковать приборы, разъёмы и провода по клетчатым хозяйственным сумкам, когда зазвучала знаковая мелодия шведского ансамбля «АББА»:

– Мани, мани, мани…

– Хм, деньгами запахло, – запуская правую ладонь в бездонный карман куртки, хищно усмехнулся Артём. – И это, надо признать, радует.

Надрывался жёлто-золотистый мобильник, предназначенный сугубо для деловых разговоров с проверенными «действующими» клиентами. Судя по высветившемуся на светло-сером экранчике номеру абонента, беспокоил Рыжий (какие официальные Ф.И.О. были у этого человека Мисти не знал, да и знать не хотел), один из руководителей фан-сообщества питерского «Зенита».

– Привет, Рыжий, – поднёся к уху «денежный» аппарат, поздоровался Артём.

– Здорово, Мисти, – солидно пророкотал в трубке мужественный бас. – Спасибо от пацанов за помощь. Здорово ты Володьку «приподнял». Уважил, что называется, братву…

– Стоп-стоп. Мы же с тобой договаривались – беседовать по этому номеру только о делах. Причём, коротко и сжато.

– Да, помню, помню. Я тебе, собственно, по делу и звоню.

– Так излагай, не стесняйся.

– Тут один хороший человек хочет тебе заказ сделать. Обратился ко мне за рекомендацией.

– Точно – хороший? – въедливо уточнил Артём.

– По крайней мере, лет пять-шесть назад был таковым, – слегка притормозил Рыжий. – Когда мы с ним вместе служили в одной славной Конторе.

– В ФСБ?

– Так точно. Хотя, как я помню, «грушники» к нам всегда относились настороженно…

– Ладно, старина, не ворчи. Проехали…. Расскажи-ка чуток про своего протеже. Кто он? Что он? Чем сейчас занимается?

– Михаил Абрамович Михельсон. Возглавляет «Службу безопасности» строительной корпорации «СМУ-Сигма».

– Нормальный вариант, – одобрительно присвистнул Мисти. – Известная компания, на слуху. Значит, денежная.

– Это точно, – понимающе хохотнул Рыжий. – Натуральные лощёные буржуины. Бабки лопатами гребут. И, что характерно, совковыми…. Значит, встретишься с Абрамычем? Переговоришь?

– Не вопрос.

– А сегодня сможешь? У них там (Абрамыч с напарником будет), что-то горящее…

– Извини, брат, но сегодня не получится. Никак. Только завтра. В девять вечера. В «Капитанах». За тем столиком, за которым мы с тобой в прошлый раз «тёрли». Пароль-отзыв прежние. И, пожалуйста, без всяких пафосных глупостей. По-тихому всё должно быть. Без автомобильных кортежей и охранников-мордоворотов, я имею в виду. Скромность, она украшает человека. Любого. Хоть богатого, хоть бедного.

– Всё понял. Передам.

– Бывай, Рыжий.

– Покедова, Мисти. «Зенит» – чемпион!

– Без вопросов…

– Горит у них, видите ли, – отключив мобильник, принялся незлобиво ворчать Артём. – Сегодня, понимаешь. Хрена лысого вам всем. Дела у меня сегодня образовались. Важные-важные. Важней, просто-напросто, не бывает. А ещё и очень приятные. Очень-очень-очень…. И завтра, возможно, они продолжатся. Если, понятное дело, строгое и вредное начальство выпишет моей Кристи отгул…

Пожилой шаман – высокий, плечистый, облачённый в длинный тёмно-бордовый малахай, щедро расшитый разноцветным бисером и украшенный многочисленными разнообразными монетами, – неторопливо брёл по «железному лабиринту».

Что это такое – «железный лабиринт»?

Обыкновенный лабиринт – очень обширный и запутанный.

Впрочем, не совсем обыкновенный, а выстроенный – несколько веков тому назад – исчезнувшим ныне народом «чудь». То бишь, сложенный из разнообразных железных руд, в состав которых входили (и входят), следующие горные минералы: магнитный железняк, красный железняк, бурый железняк и шпатовый железняк.

Итак, пожилой алтайский шаман, опираясь на массивный чёрный посох, неторопливо брёл по «чудскому железному лабиринту» и негромко бормотал под нос:

– Зачастили, что-то, мои друзья «параллельные». Зачастили, однако. Помоги в том. Помоги в этом. Приставучие такие, однако, слов не хватает. Дай, понимаешь, ложку. Да и бочку со сладким мёдом прикатить не забудь, однако. Совсем обнаглели…. Впрочем, однако, помогу. Глядишь, и пригодится когда-нибудь. Мол, долг, как известно, он платежом красен, однако…

В Купчино (это такой неформальный район Санкт-Петербурга), насчитывалось шесть приметных и общеизвестных достопримечательностей. Первая – бронзовый (вроде бы), памятник бравому солдату Швейку с ярко-начищенным – до зеркального блеска – носом. Мол, если хорошенько потереть пальцами этот самый нос, то денег – обязательно и всенепременно – прибудет. Вот, все, кому только не лень, и тёрли…. Вторая – знаменитый питерский певец и музыкант Билли Новик, который изредка – по старой памяти – наведывался в места, где прошли его детские и юношеские годы. Третья – известный писатель-фантаст Сергей Хрусталёв. Четвёртая – легендарный «мент в законе» Павел Сомов, некогда возглавлявший Фрунзенское РУВД. Пятая – Пашкина жена-красавица Александра Сомова, главный редактор газеты «Новейшие новости». И, наконец, шестая – пивной бар «Два капитана».

Почему, интересуетесь, только шесть? Ведь, по аналогии с «семью чудесами Света», должно быть семь? А их и было – семь. Ровно семь купчинских достопримечательностей. Просто Мисти был плотно-плотно законспирирован и в общенародном признании не нуждался. Ну, ни капельки. Мистификатор – профессия особая, нестандартная и специфичная, чуждая широкой публичности…

Впрочем, вернёмся к пивному бару, в интерьере которого, несмотря на «капитанское» название, ничего морского – ровным счётом – не наблюдалось: стены, наспех обшитые неряшливым бело-красным пластиком, обшарпанные квадратные столики, разномастные убогие стулья, заплёванный грязный пол, мрачные официанты в скучных тёмно-коричневых костюмах. Единственным светлым пятном заведения неизменно выступала телевизионная плазменная панель – полтора метра на метр.

Тогда почему – «Два капитана»? Всё очень просто, обыденно и где-то даже банально. Учредителей у бара было ровно два. Один – до выхода в отставку по плановому сокращению штатов – трудился капитаном в ГРУ. Второй – в капитанском же звании – «тянул лямку» в ФСБ. Ничего хитрого и необычного, если вдуматься…

Но главное заключалось совсем в другом. Кабачок, действительно, являлся заведением, отнюдь, непростым. Спецслужбы и прочие несимпатичные организации – по негласному секретному соглашению – никогда не устанавливали здесь никакого записывающего и подслушивающего оборудования. Более того, «Два капитана» никогда не попадали даже в полицейские сводки и профильные отчёты, будто бы этого бара, и вовсе, не существовало в природе. Совсем не существовало. Никогда…

В «Капитанах» «фээсбешники» – вопреки всем строгим должностным инструкциям, уложениям и правилам – могли свободно общаться с «грушниками». А супер-секретные агенты американского ЦРУ, не ставя о том в известность руководство, болтать – о чём угодно – с коварными и любопытными российскими журналистками.

Артём, загримированный на этот раз в стиле «а-ля среднестатистический украинский гастарбайтер с вислыми запорожскими усами», купил у стойки литровый бокал «Невского» и целлофановый пакетик с вяленой «Золотой рыбкой» (спинки и бока у неизвестных рыбин, действительно, были ярко-жёлтыми), уселся за самый дальний – от входа – столик и внимательно огляделся по сторонам.