Невольно Лука принюхался. Раз уж его второе «я» действует. Но ничего стоящего его космическое обоняние не постигло. Воздух был холоден, сух и безвкусен. Лука поднялся, сделал шаг, с трудом двинулся вперед. «Наталочка, помоги мне!»

А Буков в это время шел за ним. Правда, он не видел его, но слышал дробь мелких камней и кусочков сухой глины, вылетавших из-под ног Луки. Буков двигался сколько миг бесшумно, но и из-под его ног вырывались те же мелкие камни, щебень.

«Все-таки Никифоров здесь! — думал капитан. — И мне почему-то не хочется, чтобы эта стерва прикончила Никифорова…» Не хотелось Букову признаваться себе в этом, но великий розыскник исподволь подумывал о перевербовке. Почему бы ему не встретиться с Лукой мирно или, как говорится, полюбовно? Раз у него в телохранителях такой парень, как Никифоров, раз за ним такая охота, значит, он и сам что-то собой представляет. К тому же мафия в основном с Буковым уже расплатилась. Хотя в принципе надо было слупить с них еще баксов семьсот. Но у них скорее пулю получишь, чем доллары…

Интересно, что же все-таки за деятель этот Лучков? Буков продолжал размышлять на эту тему и вдруг спохватился. Раз впереди идет Никифоров, то где же тогда таинственный Лука? Может, он, Буков, уже у него на мушке? Он попытался успокоить себя тем, что вокруг темнота. Но уже через несколько минут начало светать.

Все, идти Ита больше не могла. И значит, задание на грани срыва. Ей было бы наплевать на это, но она отлично знала, как те люди расправляются с предателями. Любой СПИД покажется тебе блаженством, пожалеешь, что вообще на свет родилась! А предатель для них любой, кто не сделал того, что велено… Она всхлипнула. Как тяжело, как мучительно ей становилось жить. И она должна будет тянуть лямку до самого конца, пока ее тело не удавят из жалости. Чтобы отдалить этот момент, она должна…

Опыт работы в горах — великое дело. Чтобы не бегать за «объектом», надо влезть, подняться на что-то, что, как говорят военные, господствует над местностью. И тогда никого не придется догонять. Наметанным глазом Ита определила, что перед ней именно та круча, которая «господствует», причем с глубокой, разветвленной расщелиной посередине. Это то, что нужно. Надо только влезть, найти место, где можно удобно приложиться к прицелу. И ждать. Уже и светать начало — самое бы время. А как солнышко приподнимется — стрелять. Это уж будет наверняка!

Но подняться вверх для нее было почти невозможно. Она как-то разом расклеилась и могла только плакать, стоя под этой горой. Однако она была сильным человеком. И, всхлипнув последний раз, вытерла слезы. Забросила за спину чехол. Все было так знакомо, все это она много раз делала в горах Абхазии. Здесь, как и там, с первым солнышком сразу такая прозрачность в воздухе… Еще двадцать пять долларов! Причем все идет без обмана: работу винтовки фиксирует фоторужье…

«Лезь немедленно! — приказала она себе. — Во что бы то ни стало! Захотела, чтобы тебе в женское место паяльник вставили?!»

Она подняла руку, взялась за торчащий из горной породы камень…

Никифорову было, пожалуй, труднее всех. В образовавшейся цепочке он выбрал себе место между Итой и Буковым. Ему надо было присматривать за обоими. Он слышал, как Ита шла, не таясь. А может, таилась, но спешила. Что-то с ней случилось, не иначе. Никифоров пока не мог понять, в чем дело. Она все больше отставала от Луки и Букова. Один раз ему показалось даже, что идущая сзади убийца всхлипнула. Чтобы она плакала — такого он себе не мог представить!

Потом вдруг всякие звуки с ее стороны исчезли. Никифоров остановился. Может, это часть какого-то их плана, подумал он, может, они давно уже просекли их с Лучковым игру? Этот Буков — не простак, нечего на это надеяться.

Все-таки что же ему делать? Никифоров стоял в полной тишине. Шагов Луки он вообще не слышал. И легкий шум от движения Букова, который он ощущал совсем недавно, исчез, истаял внезапно.

Не поверив своему слуху, Никифоров метнулся назад, в сторону, где пропали звуки шагов убийцы. Еще темновато для стрельбы, но если уж ты сам наткнешься на ствол…

Каким-то чудом он не зацепил ногой ни камня, ни куска породы, избежал грохота. И замер, услышав нечто похожее на тихий и жалобный скулеж. Он вложил всего себя, чтобы продвинуться дальше без малейшего шума. И наконец увидел Иту. Плача, она взбиралась на гору по извилистой и удобной для подъема расщелине. Поневоле у нее постоянно было четыре точки опоры, а уставая, она могла опереться спиной о противоположную стенку.

Теперь Никифорову нетрудно было сообразить, что к чему. Он понимал все — и в отношении «господствующей» высоты, и насчет того, что по тропам догонять — набегаешься! Они ведь вьются, как ужи и змеи — то уходят далеко, то чуть ли не возвращаются к тому же месту. А сверху — и для пули, и для снаряда, как говорится, то, что надо. Афганская наука в нем сидела надежно. И по горам он еще не разучился взбираться. Решив обойтись без расщелины, он поставил ногу в удобную вмятину, ухватился рукой за пучок жесткой, как щетка, травы…

На вершине он оказался первым. И увидел внизу, перебросив взгляд через пропасть, примерно в километре полета, если иметь в виду пулю, раскинулось небольшое каменистое плато или, может быть, точнее сказать, долина. Долина та окружена была массивами гор, стоящих почти отвесно, так что о прямой дороге речи и не могло быть. Только в обход, по тропе, а это значит, никак не меньше часа. Посреди той долины стояла странная, непривычная для глаза скала. Будто струя лавы, ударившая из земли и вдруг застывшая. Этот столп, сооружение это высотою было, пожалуй, не менее метров ста. Чертов палец — так его назвали когда-то. Его трудно описать, а если уж описывать, то вместе с окружающим его пейзажем. Первое, что бросилось Никифорову в глаза: скала представляла собой конус, острием уходящий в землю.

Из-за кустов горной жимолости вышел Лука. Он двигался как-то неуверенно, странно, напоминая пьяного. За ним крался Буков. Сверху Никифорову достаточно смешно было видеть его маскировочные ужимки. Но ему было не до смеха: из своей расщелины на вершину выползала Ита. Глаза ее были залиты то ли потом, то ли слезами, она села прямо на землю. Никифоров находился в двух шагах от нее, за густым колючим кустом. Его, понятно, можно было бы сразу увидеть, если бы Ита сейчас могла что-либо видеть вообще. Никифоров расстегнул кобуру.

По вершине скользнули первые солнечные лучи. Ита раскрыла чехол, стала собирать винтовку. Слезы уже не мешали ей. Ловко соединяя детали оружия, она размышляла. Кого же первого из них? Пожалуй, Букова. Она не могла понять, за что так возненавидела этого человека. Сначала можно его просто подранить, после чего уложить основного «клиента». А уж потом, поиздевавшись, прикончить и этого.

Ита поднялась с земли. Все было так очевидно и просто, что она спокойно могла стрелять из положения стоя. Нервный срыв проходил, теперь она могла стрелять едва ли не с закрытыми глазами. Надо только несколько раз вздохнуть глубоко и протереть платком глаза. Она стояла, оперевшись о винтовку, как о костыль.

— Брось оружие!

Голос был спокойный, пожалуй, даже слишком. Значит, за ней давно следили. Ита вскинула винтовку и палец ее скользнул к спусковому крючку. Но она слишком хорошо знала, что выстрела не последует. Ей не хватило буквально секунды, чтобы передернуть затвор, ей не дали этого времени.

Сильные, цепкие пальцы взяли винтовку за ствол и стали выворачивать из ее ослабевших рук ложе. Ствол упирался в грудь крепкому широкоплечему мужчине. Если бы она сейчас попыталась передернуть затвор, он просто бы вырвал винтовку. Он был готов к этому, но не предпринимал никаких действий первым, потому что стоял на краю площадки их крохотной гладиаторской арены. А за его спиной распахнулась пропасть и внизу блистало под солнцем по-настоящему голубое море.

— Спокойно! — проговорил противник Иты сквозь зубы. — Просто отдай оружие.