Огненная сфера сомкнулась над Молономой и остатками изувеченных взрывом горавиев МАША, КОЛЯ, MASHENKA. Крамо нащупал сегмент Запретного Входа под слоем голубоватого пепла и нажал. Послышался слабый стон, словно вся Эретия смертельно выдохнула перед надвигающимся концом. Изрытая фиолетовыми порами почва вздрогнула и мелко затряслась. Нарастающий гул прокатился по долине Бессмертных.
– Ты исполнил Предначертание Астонов! – прохрипел обгоревший Надсмотрщик. – Теперь Розовые Сателлиты разорвут Эретию на куски, и она станет вторым Поясом Апракса! О Великое Солнце Горавиев, почему Ты не спалило меня дотла!
– Ваше солнце рушится в Бездну, вместе с вашей злобой, – гордо выпрямился Крамо, не замечая землетрясения. – Ненависть к живым существам порождает Белый Гнев. Он разъял на атомы ваши подлые сущности, дабы выстроить Новую Эретию. Тебе и твоим аффарам уготовано стать песчинками для кирпичей Нового Дома Бадалийцев. Смотри же, как гибнет Молонома!
Надсмотрщик закрыл роговые веки.
Concretные прыгают по изувеченным трупам горавиев, выжирая светящиеся желто-зеленые глаза и твердые сиренево-розовые мозги наследников Хиндала.
КОЛЯ: По плюс-жидкое, чоуди вамбадан!
МАША: Zарахундрия на 69! Плюс-провайдинг, ша-онянь!
MASHENKA: По-просто! По-просто!
КОЛЯ: Хаочи! Во баолэ!
МАША: Во баолэ!
MASHENKA: Во баолэ!
Сбрасывают экипировку, отстегиваются от кресел.
КОЛЯ: Теперь – sweet-балэйу, по-правильные когэру!
МАША: Плюс-директ!
MASHENKA: Плюс-директ!
КОЛЯ достает из панциря синий член с переливающимися под кожей вставками из жидкого золота, МАША открывает мэньсо, КОЛЯ запихивает член ей во влагалище, совершает 69 фрикций, МАША кончает; MASHENKA открывает свой мэньсо, КОЛЯ запихивает член ей во влагалище, совершает 69 фрикций, MASHENKA кончает. МАША и MASHENKA берут член Коли в ST-пласт, КОЛЯ кончает.
КОЛЯ: Бу цо, когэру!
МАША: У тебя по-правильный тивэньцзи, mаlечик.
MASHENKA: Sladкий!
МАША: Где ты поимел liquid-gold-vstavka?
КОЛЯ: В «ASIA».
МАША: Гуй?
КОЛЯ: 3000 плюс 1000 вайхуй.
МАША: Гуй!
MASHENKA: Гуй! Я поимела сенсор-пакет за 1500 вайхуй. В «DINAMO-DINAMO».
КОЛЯ: Liquid-gold не сенсор-пакет, yebi tvoю!
МАША: Devoчкa понесла хушо бадао!
КОЛЯ: Хушо бадао, yebi tvoю!
MASHENKA: Fuck up, вамбадан! Имею 9 на плюс-пропоз!
КОЛЯ: Ты поимела плюс-похорошо в минус-hоchу!
MASHENKA: Я по-плюс-имею плюс-похорошо, шагуа!
МАША (трогает член Коли). Коля-ван, у тебя sladкий.
MASHENKA (тоже трогает): Sladкий тивэньцзи.
КОЛЯ: У вас плюс-директ в мэньсо.
МАША: Ты поимел шен-шен?
КОЛЯ: Я поимел шен-шен.
MASHENKA: Шен-шен в плюс-hochu?
КОЛЯ: Шен-шен в hochu.
МАША: Trip-корчма – не govnero.
КОЛЯ: Litera-trip – не govnero, concretные когэру.
МАША: Не govnero, по-правильный mаlечик.
КОЛЯ: Имею пропозицию: двинем в ецзунхуй?
МАША: Двинем в ецзунхуй!
MASHENKA: Двинем в ецзунхуй!
КОЛЯ: Топ-директ, concretные!
Краткий китайско-русский словарь
Байтянь – день.
Балэйу – балет.
Бу цо – неплохо.
Вайхуй – валюта.
Ван – князь.
Вамбадан – черепашьи яйца (ругательство).
Ваньшан – вечер.
Во баолэ – я сыт.
Во элэ – я голоден.
Вэйкоу – аппетит.
Гу й – дорого.
Гунян – девушка.
Ецзунхуй – ночной клуб.
Жукоу – вход.
Иньхан – банк.
Куйсунь – убыток.
Кэкоу кэлэ – кока кола.
Мэньсо – замок.
Ни ха – здравствуй.
Ни хэдянь шэньмэ? – что будете пить?
Ни цзяо шэньмэ? – как вас зовут?
Пицзю – пиво.
Пяо – билет.
Ти — доза.
Тивэньцзи – градусник.
Уфань – обед.
Хаочи – вкусно.
Хуайдань – мерзавец.
Хушо бадао – чушь.
Хэнь гаосин – с удовольствием.
Цаньтин – ресторан.
Цзинцзи – игра.
Цзюба – бар.
Чоуди – вонючий.
Чукоу – выход.
Шагуа – дурак.
Шаонянь – парень.
Шен-шен – жизненная сила.
Шэбэй – оборудование.
Юйи – плащ.
Аварон
9 сентября 1937 года немке Эсфирь Семеновне опять сорвали урок: только она принялась диктовать диктант «Mein lieblingsbuch», как весь 5-й «Б» загудел. Она выбежала в слезах.
– Робя, фашизм не пройдет! – закричал Петух и поднял сжатый кулак.
В классе все знали, что у Петуха отец воюет в Испании.
– Пошли в «Ударник» на «Арсена»! – предложил Вовка Фрумкин.
– Уже дважды смотрели, – зевнул Серега Голова. – Айда по домам.
– Робя, она за директором поползла, – сел на парту Сальников. – Лучше остаться.
– Вот и сиди здесь, Сало. – Петух вытянул из парты портфель. – Петьк, пошли с девятым домом в расшибец порежемся. Они там за котельной с утра до ночи духарятся.
– Я – домой. – Петя положил учебник и тетради в свой портфель желтой кожи, застегнул.
– Петь, оставайся. – Сальников качался на парте. – Будем с фашистской гадиной воевать.
– Guten Tag. – Петя вышел в пустой школьный коридор.
В нем было прохладно и сильно пахло краской. Возле двух белых бюстов Ленина и Сталина стояли корзины с цветами.
– Петьк, погоди! – Андрюша Скуфин догнал Петю. – Чего так рано домой? Пошли выжигать!
– Неохота. – Петя спускался по лестнице, стукая себя портфелем по коленям.
– Чего ты вареный такой? – Скуфин остался стоять наверху. – От отца есть чего?
– Не твое дело. – Петя потянул дверь, вышел на улицу.
В Лаврушинском переулке было чисто и жарко. Солнце серебрило неряшливые тополя, уже тронутые желтизной, сверкало в створе открытого окна писательского дома. Полная женщина мыла другую половину окна.
Петя вышел на набережную.
Здесь было тоже жарко, чисто и пусто.
«Сказал на свою голову, – вспомнил Петя Скуфина. – Теперь каждый раз пристает, дурак. Хорошо, что про мать не знает».
Он добрел до Малого Каменного моста, посмотрел на работу молодого регулировщика в белом кителе и белом шлеме, перешел через мост.
На «Ударнике» по-прежнему висели две афиши – маленькая «Арсен» и большая «Ленин в Октябре». Петя уже трижды посмотрел «Арсена» и дважды «Ленина в Октябре».
Недавно покрашенная крыша «Ударника» сверкала серебром.
Петя направился к большому серому дому, возвышающемуся над куполом «Ударника», но вдруг остановился.
«Сейчас начнется! – хмуро подумал он. – Опять из школы сбежал?! Прогуливаешь? В физиономию захотел?!»
Бабушка шла на него, сворачивая жгут из розового полотенца.
– Ты думаешь, без родителей я тебе шалберничать позволю?!
Петя сплюнул, посмотрел на свои окна. В столовой занавешено, как всегда. В детской открыто. Наверно, Тинга вырезает своих кукол.
Он сделал еще несколько шагов и остановился.
Рядом стоял подвижной лоток с газировкой. С трех мокрых стаканов на алюминиевом подносе стекала вода. Солнце тяжело светилось в перевернутом стеклянном конусе с вишневым сиропом. Худая продавщица с желтыми кудряшками из-под белой пилотки и с папиросой в стальных зубах сонно глянула на Петю.
Он сунул руку в карман и тут же вспомнил, что денег нет.
«Каждую копейку теперь надо беречь!» – бабушка очень часто стала пересчитывать оставшиеся деньги и прятала их в новом месте – не в китайской шкатулке отца, а в своей коробке с орденом.
