Очерк П.И. Бартенева содержал также важные сведения о дальнейшей судьбе архива Ромма, отчасти объясняющие, почему никто из авторов, писавших на эту тему после де Виссака (кроме Ж. Берне-Роланда), не только не публиковал, но даже не использовал указанные материалы. «Некоторые из этих бумаг, – сообщает Бартенев, – ныне приобретены деятельным ревнителем здравого просвещения, херсонским губернским предводителем дворянства Иваном Ираклиевичем Курисом [в тексте опечатка: «Кусисом». – А.Ч.] и хранятся в его богатом рукописном собрании в Одессе»[42].

Это указание позволяет предположить, что де Виссак сразу же после выхода в свет своей монографии стал по частям распродавать находившийся у него архив Ромма. Имеющихся у нас сведений пока недостаточно, чтобы в деталях проследить дальнейший путь этих бумаг. Можно лишь констатировать, что к началу ХХ в. они в основной своей массе оказались в России благодаря усилиям известного коллекционера А.Б. Лобанова-Ростовского и видного историка великого князя Николая Михайловича, работавшего над биографией П.А. Строганова. Вот что об этом сообщил сам великий князь: «Мне удалось приобрести все бумаги, по которым писал свою книгу де Виссак, а также документы, купленные у некоего Франсуа Бойе (François Boyer) в Оверни, департамента Пюи-де-Дом (Puy-de-Dôme), которые оказались у него как у собирателя всех документов, касающихся великой революции этого департамента. До меня покойный князь А.Б. Лобанов-Ростовский купил у парижского продавца автографов Шаравея (Etienne Charavay) 58 писем[43] Ромма и Строгановых, и, вероятно, у того же продавца сделал свои приобретения, относящиеся до Ромма, Иван Ираклиевич Курис, бывший херсонский губернский предводитель дворянства»[44].

Свидетельство, казалось бы, исчерпывающее, однако оно нуждается в существенном уточнении. Скорее всего, великий князь Николай Михайлович действительно приобрел у де Виссака какую-то часть бумаг Ромма, но далеко не все, поскольку многие из них к тому времени уже были проданы французским историком. Например, письма, купленные А.Б. Лобановым-Ростовским (их, кстати, не 58, а как минимум 121[45]), ранее тоже принадлежали де Виссаку, о чем свидетельствуют сделанные рукой последнего заголовки и аннотации в соответствующих архивных делах. То же происхождение имели и документы, попавшие к И.И. Курису, поскольку некоторые из них, как подметил еще П.И. Бартенев, упомянуты самим де Виссаком в указателе имевшихся у него рукописей Ромма[46]. В этот же фонд, судя по имеющимся пометам де Виссака, входила и корреспонденция Ромма, приобретенная затем Национальной библиотекой (НБ) Франции[47]. И, наконец, как мы увидим далее, бумаги, полученные великим князем от Ф. Буайе, тоже ранее принадлежали де Виссаку.

Нет ясности и в вопросе о способе и времени продажи де Виссаком находившихся у него документов Ромма. Великий князь упомянул в данной связи имя известного историка Французской революции, блестящего специалиста-антиквара Этьена Шараве, хозяина крупнейшей во Франции конца ХIХ в. фирмы по торговле историческими документами и автографами знаменитостей. Однако в картотеке этого торгового дома, хранящейся в Отделе рукописей НБ, нет никаких следов прохождения через аукционы или магазины Этьена Шараве тех бумаг Ромма, что оказались потом в коллекциях И.И. Куриса и А.Б. Лобанова-Ростовского. Более того, ни в картотеке, ни в периодических изданиях фирмы[48] нет упоминаний о каких-либо документах, которые ранее могли бы входить в личный архив Ромма. Автографы знаменитого якобинца, время от времени выставлявшиеся на продажу в период с 1846 по 1904 г., в подавляющем большинстве представляли собой официальную корреспонденцию эпохи революции[49]. Среди них не было ни документов частной переписки, ни дневников путешествий, ни записей естественно-научного характера – всего того, что, собственно, и составляло основное содержание архива Ромма.

Почему же Николай Михайлович все-таки назвал имя Этьена Шараве? Быть может, он просто спутал два родственных торговых дома? Ведь помимо того, что был основан в 1830 г. Жаком Шараве, возглавлялся позднее его сыном Этьеном, а с 1898 г. – внуком Ноэлем, существовал еще один, имевший аналогичный профиль и принадлежавший младшей ветви семьи Шараве. Его основал брат Жака Габриэль, после своей смерти (1879 г.) оставивший предприятие сыну Эжену. Как свидетельствуют данные картотеки, хранящейся в НБ, и журнала фирмы Revue des autographes, именно через нее в 1892–1904 гг. прошел целый ряд документов, явно взятых из архива Ромма. Это – по меньшей мере 4 письма Г. Дюбрёлю[50], письмо Ж. Ромму от его брата Шарля[51], дневник одного из путешествий Ромма по Швейцарии[52], его же записки по аэронавтике[53] и рукописи по географии России[54], конспекты занятий П.А. Строганова по немецкому языку[55] и др. Все названные материалы по своему характеру и содержанию полностью соответствуют тем, что и ныне составляют архив Ромма. Более того, принадлежность к нему одного из автографов, прошедших через торговый дом младших Шараве, устанавливается с абсолютной точностью. В июле 1902 г. там была выставлена на продажу тетрадь Ромма с выписками из книг о вулканах[56], которая сейчас находится в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ)[57]. На ее обложке можно видеть пометки, сделанные рукой де Виссака, что совершенно определенно указывает на происхождение данного документа.

Учитывая столь активное сотрудничество владельца архива Ромма с младшей ветвью семьи Шараве, не будет ли логично предположить, что А.Б. Лобанов-Ростовский и И.И. Курис приобрели бумаги монтаньяра при посредничестве именно этого дома? И что великий князь просто спутал Эжена Шараве с его более знаменитым кузеном Этьеном? Впрочем, это всего лишь гипотеза, поскольку в каталогах данной фирмы также не значатся материалы, приобретенные российскими коллекционерами. Увы, более или менее определенно мы знаем лишь то, что в период с 80-х гг. ХIХ в. по первые годы ХХ в. некогда единый личный архив Ромма выставлялся на продажу отдельными долями, установить точное количество которых пока не представляется возможным.

И все же великому князю Николаю Михайловичу удалось сосредоточить в своих руках подавляющее большинство этих документов. Некоторое представление о том, насколько сложна была его задача, дает публикуемое ниже (в переводе с французского) письмо, присланное ему вышеупомянутым овернским коллекционером древностей Ф. Буайе: