Она оглянулась по сторонам, будто боясь, как бы кто не услышал.

– Лиллиан думает, что он элегантный.

– Элегантный! – Я повторил это слово намного громче, чем собирался.

Джейн присела на край стола и положила ногу на ногу.

– Понятно, почему она так считает. Он галстук носит и все в таком духе…

– А вы что думаете?

– О докторе Осборне? На мой вкус, слишком самовлюбленный.

– Согласен.

– И все-таки иногда с ним бывает весело. Не то что с другим врачом из Саксмандема.

– С Кеннетом Прайсом? Мне он понравился.

– Да, он человек неплохой, но… – Джейн нахмурилась.

– Скучный?

– Или просто очень застенчивый. – Джейн посмотрела, чью карточку я читаю. – Алан Фостер?

– Да. А почему ничего не написано про кольцо сестры Дженкинс?

– Потому что оно так и не вышло. Вчера сестра Дженкинс даже слабительное ему дала.

– Серьезно?

– А толку никакого.

– Ничего, выйдет, куда ж оно денется?

Джейн рассмеялась – у нее был красивый, музыкальный смех – и отошла от стола. Я встал и предложил ей освободившийся стул.

– Как провели выходные? – спросила Джейн.

– Хорошо. Погулял по берегу, был около болот.

– Звучит не слишком захватывающе.

– Пожалуй.

Джейн заправила выбившуюся прядь светлых волос за безупречное ушко.

– Летом здесь намного лучше.

Она продолжала легко и непринужденно болтать, скоро невинный разговор перешел в легкий флирт. После девяти я наконец заставил себя соблюсти приличия и нехотя потащился прочь.

Прежде чем подняться к себе, решил проверить, все ли в порядке в комнате сна. Дежурила практикантка, Мэри Уильямс. Когда я вошел, она отчего-то застыла и уставилась на меня. Девушка выглядела обеспокоенной, даже напуганной, пока не разглядела, что это я. На ее лице отразилось облегчение, Мэри Уильямс широко улыбнулась. Должно быть, боялась, что пожаловала строгая сестра Дженкинс. Я подошел к ее столу, она уважительно поднялась со своего места и поправила нагрудник.

– Добрый вечер, Мэри.

– Добрый вечер, доктор Ричардсон.

– Давно дежурите?

– С обеда.

– Проблем никаких?

– Изабель Стивенс вела себя немного беспокойно, но сейчас затихла.

– Вы сделали запись в ее карте?

– Да. Конечно.

В голосе звучало возмущение. Практикантка тут же смущенно покраснела.

Я дотронулся до ее руки и сказал:

– Не переживайте, Мэри. Вы, наверное, устали. Одна из пациенток воскликнула:

– Не надо! Не надо! Очень прошу… нет…

Мы с Мэри переглянулись, но ничего не сказали.

Я, как обычно, прошел вдоль кроватей, заглянул в карточки, проверил, всем ли дали нужные дозы лекарств, отметил, что нужно провести электрошоковую терапию Селии Джонс, женщине средних лет с короткими кудрявыми волосами и круглым лицом. Глаза ее быстро вращались под закрытыми веками – пациентке явно снился сон. Я уже собирался уходить, когда на смену Мэри Уильямс пришла другая медсестра. Мы с практиканткой покинули комнату вместе.

Я хотел пропустить Мэри вперед, но она из вежливости отказалась. Мы прошли половину лестницы, когда раздался звук, похожий на вскрик. Я остановился и обернулся. Мэри смотрела вниз, держась рукой за грудь.

– Мэри! – окликнул я.

Посмотрел ей в лицо и заметил, что шапочка съехала набок.

– Извините, доктор Ричардсон.

Она обернулась в сторону комнаты сна и что-то пробормотала дрожащим голосом. Я ни слова не разобрал. Даже в тусклом свете было видно, что практикантка напугана.

– Мэри, – настаивал я, – что случилось?

Она несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот, потом наконец выпалила:

– Ногу подвернула.

Наклонилась и принялась ощупывать щиколотку. Я предложил ей руку.

– Обопритесь на меня.

Ничего не ответив, она устроила целое представление – сделала вид, будто проверяет, может ли ступать на пострадавшую ногу.

– Нет, я могу идти. Все нормально. Да.

– Давайте я посмотрю.

– Нет. Ни к чему вам беспокоиться из-за пустяков. – Мэри попыталась улыбнуться. – Сделала из мухи слона…

– Ну, как хотите… – ответил я. – Уверены?

– Да, – подтвердила она. – Уверена.

Мы поднялись наверх, Мэри пожелала мне спокойной ночи, вышла и заперла за собой дверь. Хотя Мэри была местная, ей предоставили комнату в перестроенной конюшне, как и остальным медсестрам. Пальто она с собой не взяла – значит, скорее всего, собиралась ночевать там. Я прислушался к ее удаляющимся шагам. Ничто в уверенной, четкой поступи не указывало на то, что девушка подвернула ногу. Вскоре шаги стихли, и повисла тишина, в которой ощущалось что-то многозначительное. Я прислушался, сам не зная, чего ожидаю услышать. И все же стоял и слушал.

На следующей неделе я часто виделся с Джейн Тёрнер, мои чувства к ней становились все сильнее. Я с нетерпением ждал каждой новой встречи. К счастью, похоже было, что мне отвечают взаимностью. В моем присутствии она всегда вела себя оживленно и подходила так близко, что я ощущал аромат ее духов. И все же я сомневался, разумно ли заводить отношения с коллегой. Если ничего не получится или – еще хуже – мы поссоримся, можно сильно осложнить друг другу жизнь.

Я сидел вместе с Джейн и Лиллиан в столовой. Оказалось, на выходные они планируют вылазку в Саусуолд.

– Прогноз погоды очень хороший, – сказала Джейн. – Надо пользоваться, пока совсем не похолодало.

Лиллиан оторвалась от пюре и спросила:

– А у вас какие планы на выходные?

– Да в общем-то никаких, – грустно признался я.

– Так поедем вместе.

Я засомневался было, прилично ли это, но одного взгляда на Джейн хватило, чтобы решиться. В ее взгляде читалось столько ожидания, что отказать было бы по меньшей мере малодушно.

– Н-ну… – замялся я, – если вы не против…

– Конечно, не против, – сказала Лиллиан. – Доедем на велосипедах до Уэстлтона и там сядем на автобус.

Целый день вместе с Джейн! На этой неделе сконцентрироваться на работе было труднее, чем обычно, а когда я пытался закончить статью о завершающей стадии эксперимента в Эдинбурге, никак не мог сосредоточиться. Вместо того чтобы работать, курил одну сигарету за другой и слонялся по коридору, пока не пришло время ложиться спать. Утром в субботу мы с Джейн и Лиллиан взяли у мистера Хартли три велосипеда и поехали через вересковую пустошь. Погода была облачнее, чем мы надеялись, но достаточно теплая для этого времени года. До Уэстлтона доехали быстро. Владелец паба, давний знакомый Джейн и Лиллиан, позволил оставить велосипеды у него в сарае. К счастью, автобус приехал вовремя, и, когда мы прибыли на место, облака рассеялись, и ярко сияло солнце.

Саусуолд оказался милым приморским городком и обладал особым провинциальным обаянием, пусть его и можно было назвать сонным. Зато не было всяких сомнительных заведений, которые в изобилии встречаются в курортных городах. Вдоль боковых улиц выстроились старомодные коттеджи, а вокруг широкой зеленой лужайки стояли более фешенебельные резиденции с балконами из кованого железа и высокими, элегантными окнами. Достопримечательностей было две – внушительная средневековая церковь с каменными стенами и действующий маяк. На плоском травянистом участке рядом с берегом размещались шесть восемнадцатифунтовых пушек, нацеленных в море. Место называлось вполне предсказуемо – Пушечный холм.

Мы пообедали в отеле и, откровенно говоря, слишком много выпили. В конце трапезы Лиллиан поднялась со стула и сказала, что хочет сделать кое-какие покупки.

– Через час встретимся у пирса, – весело прибавила она.

После ухода Лиллиан мы с Джейн вернулись к Пушечному холму и сели на скамейку. Она надела темные очки. В них Джейн выглядела очень стильно, по-европейски.

Я завел разговор о ней, хотел узнать больше, и Джейн сразу раскрылась. Мать у нее – учительница, живет на севере Лондона. Отец, фармацевт, умер, когда Джейн было всего тринадцать. Сообщила она об этом достаточно спокойно, без особых эмоций. Хотя отец умер молодым, мать с дочерью без гроша не остались. О них позаботился богатый дядя. Джейн рассказывала о практике в больнице Святого Томаса, о том, как познакомилась с Лиллиан и как они здорово веселились на фестивале Британии, об отличном отпуске в Уэльсе с двоюродными братом и сестрой, Невиллом и Ванессой, и своих планах поступить на курсы вождения. Джейн делилась со мной всеми этими историями легко и непринужденно.