- Измором меня хочешь взять?

   - Попытаюсь, - зевнула она.

   Бессильная искренность девушки подкупала. Однако ни рассказывать ей правду, ни выдумывать новую ложь я не намеревался. Все эти игры сейчас выглядели слишком уж детскими и ненужными.

   Я отвернулся и двинулся вниз по улице, уткнув взгляд в серый тротуар и сгорбившись, чтобы оружие на поясе было менее заметно. Звук шагов, раздавшийся позади, подсказал, что Анжелика последовала за мной.

   Нет, вселенная точно издевалась: стоило избавиться от суккуба, тут же нашлась новая преследовательница. Где все они были на моё пятнадцатилетие, когда я только мечтал о подружке?

   - А где твой друг? - спросил я на ходу, не оборачиваясь.

   - Сбежал. Сказал, что в гробу он видел всю эту магию и больше ничего не хочет знать. Вряд ли ты его когда-нибудь ещё увидишь.

   Я хмыкнул, но поддерживать разговор не стал. Пару минут мы шагали в молчании.

   - А что ты сделал с кинжалом?

   - Ты называешь ту железяку кинжалом? Ничего. Дома у меня лежит. Хочешь забрать?

   - Нет. Он всё равно не мой. А он не жег тебе руки?

   Я всё-таки покосился на неё через плечо.

   - Тебе стоит завязывать с фильмами про всякую нечисть.

   Анжелика смолчала.

   Отчасти я был даже благодарен этой странной девушке: своим появлением она избавила меня от тягостных раздумий о Тимуре и моём непристойном равнодушии к его смерти. Не знаю, до чего я мог додуматься, но наверняка счел бы самого себя выродком. В этом отношении Анжелика практически спасла моё самоуважение и напомнила, что мир вращается вокруг живых - не мертвецов.

   - Ты идешь на кладбище? - встревожилась она через несколько минут, увидев вдали знакомую ограду.

   - Да, хочу поднять армию зомби.

   - Ты ведь шутишь, правда? - подумав, всё же уточнила Анжелика.

   - Если я скажу "нет", это тебя напугает?

   - Э-э, я, как минимум, растеряюсь...

   - Нет.

   Через минуту, когда стало ясно, что мой путь пролегает мимо освященной земли, девушка кисло проговорила:

   - Ты какой-то несерьезный колдун.

   Я не нашел, чем возразить на такой упрек.

   Корпус концлагеря, почему-то приравненный к жилому дому, в коем проживал Костя, мне удалось отыскать не сразу. Хотя сумасшедше желтые дома отличались один от другого как ветераны битвы в лазарете - у кого-то нет руки, кто-то лишен ноги, а у кого-то просто простуда, их было достаточно много, чтобы я ощутил себя гномом в эльфийском лесу. Так как предыдущий мой визит в сии дебри начался в автомобиле, а завершился в ином состоянии сознания, дорогу я представлял весьма смутно.

   К счастью, та древняя область мозга, которая в наших диких предках отвечала за нахождение ориентиров, а у современных людей занималась безблагодатной работой по опознанию букв и цифр, в моей голове работала на две ставки.

   Костя с дымящейся сигаретой в зубах стоял перед своим гостеприимным подъездом, сжимая в руке дорогой сенсорный коммуникатор, и, морщась и бормоча нечто злое, водил большим пальцем по огромному экрану. Очевидно, результат миллиардов лет борьбы за выживание и продукт столетнего развития электроники никак не могли найти общего языка, что плохо отражалось на поведении обоих: Костя с каждой секундой становился всё злее, а смартфон периодически пищал и включал гневный блэк-металл.

   Битва интеллектов, природного и искусственного, сопровождаемая демоническими воплями солиста Satyricon, выглядела захватывающе, и я охотно полюбовался бы на неё дольше, но Костя чертыхнулся и поднял голову, словно ощутив моё приближение.

   - День добрый, - с облегчением сказал он, убирая машину-человеконенавистницу в карман серых джинсов. Благодаря последним и серой футболке он больше не казался сбежавшим из храма синтоистским священником. - Я как раз собирался тебе позвонить.

   Кривая сигарета двигалась в такт словам, магическим образом не выпадая изо рта.

   - Да, я не слишком торопился, прошу прощения.

   - Ничего, - отмахнулся Костя и, прищурившись, посмотрел на настороженную Анжелику за моим плечом. Его губы, насколько они были видны под русыми усами, растянулись в похотливой улыбке.

   Оказавшись в центре внимания, девушка вышла из сонного транса.

   - Максимилиан, а твой друг?.. - она запнулась и умолкла, не завершив вопроса. Верно, неучтиво спрашивать о человеке колдун ли он в его присутствии.

   Костя улыбнулся шире и убрал прядь волос с лица.

   - Максимилиан? - со смешком повторил он. - Представишь нас?

   Скрипнув зубами, я полуобернулся к девушке.

   - Анжелика, это... - и остановился, задумавшись, как можно кратко описать характер наших с сим наркоманом взаимоотношений.

   Но тот не стал ждать.

   - Константин, - с нескрываемым удовольствием представился он, верно исчислив должную длину имени.

   - Очень приятно, - сомневающимся тоном ответила Анжелика.

   - Вот и славно, все знакомы, - не выдержал я. - Деньги при тебе?

   Костя кивнул и снова покосился на девушку. Тут он был прав: делать кого попало свидетелями уголовно наказуемого деяния не слишком разумно.

   - Анжелика, отвернись, зажмурься и заткни уши.

   - Зачем?

   - Я тебе велю, - многозначительно прозвучал мой ответ.

   Анжелика секунду подумала, закатив глаза к небу, затем послушно обернулась и прижала ладони к ушам. Посмотрев на неё несколько мгновений, я наугад сказал:

   - Я знаю, что ты подслушиваешь.

   - Ладно-ладно, - тут же пробормотала она и сжала уши сильнее.

   "Надежда избавиться от репутации чародея становиться всё призрачнее", - грустно подумал я и вернулся к разговору с Костей.

   - Где ты взял такую? Я тоже хочу, - позавидовал тот, вынимая деньги из кармана.

   Поскольку в округе, кроме нас троих, никого не было видно, мы обменялись прямо там. Пересчитывая купюры, я спросил, откуда Костя узнал про Тимура.

   - Витёк рассказал. У них на сегодня какие-то дела намечались. Витя приехал к дому Тимура утром, как раз когда менты уезжали. От соседей всё узнал. Собственно, этот ствол я Витьку покупаю, и деньги его. Мы просто подумали, что со мной ты скорее договоришься.

   - Правильно подумали, - одобрил я. С лысым фашистом, о коем мне не было известно ничего, кроме имени, я не стал бы даже разговаривать. Костя же, с которым мы целый день обсуждали неомарксизм Франкфуртской школы и составляли план осуществления государственного переворота, представлялся надежнейшим человеком.

   Костя снова улыбнулся и предложил:

   - Покурим?

   Я понял, что в моей жизни наступил переломный момент, и от моего решения зависит судьба цивилизации. Гелиос и Бахус замерли в напряжении, ожидая, на чью сторону я перейду окончательно. Коль откажусь, то человечность моя возвысится в благородстве, и никогда боле я не паду в низменный порок. Я стану сух, высокомерен и амбициозен, лишь полагаясь на свой ум и силу воли, примкну к поборникам морали и высоких тонких нравов.

   Но ежели поддамся зову менад, то скорбь свою обращу в радость, в пьяном экстазе разбив зерцало самосознания, и разноцветные осколки соберу в мозаику новой личности.

   - Конечно.

   Я думал, что Костя пригласит нас в дом, но тот с недовольством покачал головой и сказал, что по такой жаре душиться в четырех стенах будут только дураки. Он указал в дальний конец двора, где я увидел ужасную детскую площадку с двумя ржавыми качелями и почерневшей песочницей, около которой стоял сравнительно новый деревянный теремок, сложенный из круглых бревен. Мне вспомнилось прошлогоднее обещание мэра навести порядок во дворах и помочь детям с досугом. Вероятно, я наблюдал наглядный пример превращения заведомой лжи в ужасающую реальность.

   Я спросил, не помешают ли нам дети, но Костя успокоил меня:

   - В этом доме уже лет пять ни одного ребенка.