- Почему? - спросил парень и вздрогнул, будто его посетила некая неприятная фантазия.

   - Объяснять это я также не имею права, - невозмутимо ответил я.

   Как появляется магия? Из незнания. Пока ты не знаешь, как фокусник совершает свои трюки, ты допускаешь хотя бы возможность волшебства. Я решил уподобиться факиру.

   И если ты владеешь тайной, которая кому-то интересна, у тебя возникает некоторая власть над тем человеком. Этим я и вознамерился воспользоваться.

   - Я вообще не могу раскрывать вам никаких тайн. Это абсолютное правило.

   Это несколько отличалось от того, что они прочли в популярных "учебниках" оккультизма, поэтому сомнения стоящей предо мной парочки были заметны, как Солнце в ясный день.

   - Включите здравый смысл, - изображая презрение, фыркнул я. - Если бы магии можно было научить, люди воевали бы проклятиями, а не порохом.

   - А как же тогда ты этому научился? - осмелев, спросила Анжелика.

   - Есть такое слово: откровение, - подпустив в свой тон ещё больше высокомерия, пояснил я. - Истинное знание невозможно передать от человека к человеку, его можно лишь создать самому. Истинная власть не вручается богами или людьми, её берут силой. Истинному могуществу служит источником самость существа; не чьи-то слова или выдуманные кем-то ритуалы, но его собственная воля.

   Демоница зааплодировала.

   - Браво! Надиктуй в таком духе десяток книг, и станешь новым мессией!

   Я отозвался ворчанием, оглядывая замусоренный подъезд:

   - Такие речи нужно произносить в иной обстановке.

   Анжелика заметно приободрилась.

   - Так, может быть, ты пойдешь с нами и...

   - Нет! - решительно перебил я. - Никуда не иду. Ничего не рассказываю. И вы тоже держите рты закрытыми. Иначе я найду способ от вас избавиться. А теперь выходите из подъезда.

   Понукаемые моими словами, незадачливые неофиты вышли на улицу. Вдохнув вечернего воздуха и заметив, что бензином несет сильнее обычного, я спросил:

   - А как вы вообще вошли?

   - Какой-то мужик вышел и не захлопнул дверь, - объяснила Анжелика.

   От жильцов моего дома можно было ожидать любой безответственности, но подозрение всё равно закралось в мою несуществующую душу.

   - Он был в зелёной футболке?

   - Э-э... да, кажется.

   Я мысленно пожелал Тимуру испытать некоторое количество мучений и уточнил ещё один момент, имевший значение:

   - А как вы узнали, в какой квартире я живу?

   Анжелика развела руками.

   - Да мы не знаем. Мы хотели узнать у той старухи, но она только кричала, чтобы мы убирались. Ни про какого Максимилиана, по её словам, она не слышала.

   - Замечательно, - выдохнул я. Конечно, даже если бы они и ведали номер моей обители, я мог бы просто не открывать им, но всё-таки их неосведомленность несколько успокаивала.

   Не прощаясь, я отступил и быстро закрыл дверь.

   - Грубо ты с ними, - строго, но без осуждения заметила демоница.

   Я натянуто улыбнулся в ответ. Объяснять, почему меня раздражают люди, неспособные понять начала термодинамики, но верящие в свою способность их произвольно нарушать, я считал занятием недостойным самурая.

   Я не произнёс ни слова, пока не вернулся в квартиру. Демоница, без сомнений, видела моё напряжение, поэтому тоже вела себя тихо, вероятно, выстраивая линию поведения.

   - Тебя разозлило, что я вмешалась? - кротко спросила она.

   - Да.

   Я подошёл к окну, положил трофейный нож-крест на подоконник, и распахнул створку. Один мой знакомый однажды на спор вскрыл подобное пластиковое окно железной линейкой за двадцать секунд. Вернее, он потратил почти вдвое меньше времени, но спорили мы о двадцати, так что именно это число сохранилось в моей памяти. Каждый раз вспоминаю эту историю, когда смотрю в окно, и переживаю приступ любви к пятому этажу.

   - Да, здесь немного душно, - напряженно произнесла демоница. - Милый, прости меня. Пойми, мне просто было скучно...

   - Я понимаю, - спокойно сказал я, глядя на асфальт внизу. Как раз под моим окном находилась своего рода мертвая зона: участок, удаленный от фонарей и обычных маршрутов соседей к улице и мусорным бакам. Вероятность, что кому-то понадобится обходить дом кругом, я оценил как ничтожную.

   - Тогда, что...

   Я не дал ей договорить. Быстро сняв с шеи амулет, я небрежно бросил его вниз и закрыл окно. Голос суккуба оборвался в ту же секунду, и когда я обернулся, комната оказалась пуста.

   - Наконец-то одиночество, - сладко потянувшись, поприветствовал я и принялся раздеваться. - Я скучал.

   И завалился на кровать, тут же провалившись в сон.

   Я даже успел удивиться перед падением в грезы: Гипнос нечасто был со мной так любезен.

   Глава 5.

   Потребность в уединении удивительным образом остается недооцененной в плане отображения к культуре на протяжении практически всей истории человечества. Каждый читал про подвиги, совершенные героями былин, эпосов и романов, совершенные во имя воссоединения с обществом, но едва ли кому попадалась на глаза история о том, как некто превозмогает множество бед и опасностей ради того, чтобы его все оставили в покое. Немногочисленные исключения можно отыскать в жизнеописаниях святых аскетов, но и там главной мотивацией служит желание обрести связь с Царством Небесным, либо в буддистских преданиях. Но поступки тибетских отшельников непостижимы, если ты не являешься одним из них, и уж точно такие истории нельзя считать архетипическими по причине их малой популярности.

   Даже один из моих излюбленных литературных персонажей - Илья Ильич Обломов - в основе своего поведения имеет, скорее, даосский принцип недеяния, правда, не в самом удачном его проявлении, нежели волю к одиночеству.

   Более того, господствующая культура определенно насмехается над людьми, ищущими покоя вдали от общества. Всем известный пример грубоватого зелёного огра из цикла американских мультфильмов: в самой первой части огр отправляется на подвиги именно для того, чтобы освободить своё болото, заселенное политическими преступниками, и продолжить тихую прекрасную жизнь одинокого монстра; но по ходу сюжета претендент на должность контркультурного антигероя предаёт собственное мировоззрение, поддавшись половому влечению. Какой плевок в лицо каждому, кто не разделяет мещанские идеалы уютного семейного очага!

   За сими размышлениями я провел всё утро, попутно совершая некоторое подобие уборки в своем жилище и разбираясь с прочими бытовыми делами. Какую сильную ненависть я ни испытывал к труду, иногда без него нельзя было обойтись, и уход в грезы оставался мне единственной отдушиной, смягчавшей гнев.

   Амулет вернулся, как и предсказывала демоница, мне на шею около девяти утра, однако я выбросил его в окно снова, не дав суккубу времени даже проявиться, и вернулся к домашним заботам. Демону следовало указать, кто в ком нуждался больше, и я не собирался быть мягким.

   Конечно, это могло привести к некоторым неприятным последствиям, виденным мною в фильмах ужасов, однако при всей моей симпатии к суккубу, её выходка грозила мне не меньшими неприятностями, что бы там ни утверждала демоница: уж мне-то было известно, с какой готовностью люди принимаются травить тех, кого не понимают.

   Поэтому я продлил наказание демона с чистой совестью, продолжая наслаждаться тишиной.

   Но недолго. Около полудня, когда я наконец-то завершил хозяйственные дела, сварив себе шикарный суп из мороженых шампиньонов, пахнущий благодаря специям так, будто ради него я ограбил лавку деревенского знахаря, мне позвонили с неизвестного номера.

   Обычно я не отвечаю на такие звонки. Общаться по телефону я нахожу неудобным даже с симпатичными людьми, посему терпеть муки ради незнакомцев уж точно не вижу смысла. Но на редкость хорошее настроение побудило рискнуть.