— Живо! Ну! — Кригер вдавил воронёный ствол в висок Марики. Она закричала, а в воздухе запахло палёными волосами.

Я сделал два маленьких шага и остановился.

— Бросай оружие! — приказал доктор, наведя «парабеллум» на меня. — Шутить со мной не советую: я многократный чемпион Германии по пистолетной стрельбе. Помнишь кубки у меня в кабинете?

Я кивнул, не сводя глаз с коротышки.

— Как раз за это. Медленно сними с себя автоматы и положи на пол. Потом, так же медленно, достань гранаты и подними руки.

— Не делай этого! — крикнула Марика, но тут же взвизгнула от резкого рывка за волосы. Кригер наотмашь врезал ей рукояткой по лицу, на щеке сразу появилась кровавая ссадина.

Я дёрнулся к мине.

— Стоять! — чёрный глазок дула уставился мне в переносицу. — Оружие на пол!

Я медленно снял с себя автоматы, с грохотом опустил на бетонную плиту пола. Потом одну за другой вытащил гранаты из‑за пояса и ремня портупеи, бросил их рядом, поднял руки над головой.

Кригер, наполовину высунувшись из‑за живого прикрытия, покачал головой:

— Не пойдёт, — он взглядом показал на мои ноги: — Доставай! И ту, что за спиной, тоже.

Я вытащил гранаты из голенищ, бросил в общую кучу. Протянул руку за спину.

В этот миг дверь распахнулась. На пороге возник цыган. Сильно наклонившись в сторону, держа в одной руке автомат стволом вниз, он чудом стоял на ногах. Левой руки нет — её оторвало взрывом — из окровавленных лохмотьев торчат куски розового мяса, белеет обломок кости. Оружейный ремень волочится по земле, волосы на голове слиплись, чумазое от пороховой гари лицо сверху вниз перечеркнули тёмные дорожки. Уцелевший рукав шубы наполовину оторван, сквозь прореху видна потемневшая от пота и крови рубаха.

Янек дико зарычал и попытался поднять автомат. Кригер нацелил на него «парабеллум», пистолет загрохотал, и на груди Янека появились три маленьких дырочки.

Я выхватил «колотушку» из‑за пояса, с силой швырнул. Граната с глухим стуком ударилась в голову доктора, отскочила на пол. Колени Кригера подогнулись, и он без чувств рухнул вместе с Марикой.

— Беги! — заорал я, дёрнул запальный шнур и кинулся к другой мине. Боковым зрением я видел, как Марика освободила волосы и что‑то искала в карманах коротышки. — Да беги же ты, дура! — рявкнул я, активируя второй боеприпас.

Марика наконец‑то бросилась к двери, я за ней, подобрал с пола гранату, взял автомат Янека и выскочил за порог.

Едва мы нырнули за угол, внутри цеха раздалось два громких взрыва. Послышалось сильное шипение и шум, словно где‑то лилась вода. Позднее из узкой щели под воротами полезли белые струйки дыма. Я так и представил, как из пробоин хлещет жидкий азот, растекается широкими лужами, превращаясь в густой туман. Как похрустывает, покрываясь ледяной коркой, тело Кригера. Так бы и долбанул молотом, чтоб осколки в разные стороны.

— Ты почему сразу не побежала? — накинулся я на Марику. — Тебе по двадцать раз надо повторять?

Она повернулась ко мне, и я отшатнулся. Передо мной стояла настоящая фурия. Добавить молнии из глаз, тени на лицо и чтоб волосы развевались, как на ветру, — стопроцентное сходство, хоть в кино снимай.

— Сначала ответь: ты Кригеру правду сказал?

А в глазах боль, отчаянье, надежда и слёзы на ресницах, и губы дрожат.

— Ну, конечно, нет, дурёха, — прошептал я и прижался губами к её губам.

— Я нашу фотографию искала, — сказала она, переведя дух после долгого поцелуя.

— Искала она…

Договорить я не успел. В ста метрах отсюда загрохотали выстрелы, и в стену над моей головой ударили пули. Я выпустил очередь в пару выскочивших из проулка солдат. Первый тут же упал, выронив автомат из рук, а второй юркнул обратно.

Не дожидаясь, когда за нами явятся другие пехотинцы, я схватил подругу за руку и побежал к оружейному складу. Там я надеялся пополнить запас гранат и разжиться ещё парой автоматов.

Мы пересекли улицу, заскочили в узкий просвет между домами. Я шёл впереди, держа «шмайсер» перед собой.

Довольный результатом, я мышью проскользнул в узкую щель между стеной и навесом, резко рванул маховик. Тяжёлая крышка мягко ударилась резиновой прокладкой о жёлоб. Сверху загрохотало. Я в полной темноте задраил люк, цепко схватился за боковины лестницы, не чувствуя холода металла, и стал спускаться, нащупывая перекладины ногами. Наконец подошвы сапог гулко стукнули о твёрдую поверхность. Я развёл руки в поисках стен. Пусто!

— Марика! — позвал я шёпотом, продолжая ощупывать тьму.

— Я здесь! — донеслось откуда‑то слева.

Я нашарил в кармане зажигалку. Достал. Чирк! Сыпанувшие искры на доли секунды выхватили девушку из темноты. Чирк! Чирк! Маленький огонёк заплясал над кончиком фитиля.

Я поднял руку, слабое пятно света отвоевало у мрака немного пространства. Ни стен, ни потолка. Что это? Бомбоубежище? Подземный склад? Странно. Ни о том, ни о другом Кригер не упоминал.

Я сделал шаг в сторону. Пламя самодельной свечи задрожало, прыгающее пятно света выхватило из тьмы небольшой участок шершавой стены с чёрной коробкой, от которой куда‑то вверх уходил толстый кабель. И он и коробка отбрасывали на стену косые тени. Я подошёл ближе. Пятно расползлось в стороны, тени почернели и выросли.

Коробка оказалась выключателем с плоской кнопкой в центре. Я вдавил её пальцем, вверху что‑то защёлкало, а потом одна за другой стали загораться лампы в похожих на жёлуди плафонах. Цепочка огней становилась всё длиннее, пока не скрылась вдали за плавным поворотом.

— Где мы? — спросила Марика, глядя по сторонам. Облачка её морозного дыхания быстро таяли в сухом воздухе.

Я тоже осмотрелся: высокий тоннель пять метров в ширину, на стенах следы от горнопроходческих инструментов, в полу блестят нитки рельсов, в трёх метрах от нас четыре ржавые вагонетки с треугольными кузовами стоят в очередь.

— Не знаю, — сказал я, пряча зажигалку в карман. — Судя по всему в штольне. Наверное, здесь хотели сделать подземный ход на случай нештатной ситуации, ну или что‑то в этом роде. Пойдем лучше посмотрим, что в вагонетках.

Мы двинулись к вагончикам, каждый шаг отдавался звенящим эхом, и мы невольно старались ступать как можно тише.

Вскоре мы осмотрели маленький состав. Две первые вагонетки оказались полны камней, в третьей лежал плоский деревянный ящик, а в четвёртой куча старых лопат и какие‑то тряпки.

Я наклонился к сцепке, вытащил стальной палец из проушины, навалился на кузов. Сцепка с грохотом разъединилась, колёса со скрипом сдвинулись с места, и вагонетка немного переместилась по рельсам. Я порылся среди лопат, выбрал ту, что получше, и вернулся к остальным вагончикам. Камни меня не интересовали, они везде одинаковые, а вот ящик… в нём могло быть что угодно, и я непременно хотел узнать, что там лежит.

Лопата со звоном вонзилась в щель под крышкой, небольшое усилие — и часть ржавых гвоздей со скрипом вылезла из дерева. Теперь ящик напоминал острозубую пасть какого‑то чудовища. Я воспользовался лопатой, как рычагом, вскоре сорванная крышка хлопнулась на дно вагонетки, а я чуть не заорал от радости: в ящике оказалось полно динамита.

Я быстро перетащил взрывчатку на дно нашей вагонетки, откуда заранее выбросил тряпки и прочий хлам. Туда же положил лопату — вдруг пригодится — и отправился с Марикой в путешествие.

Тоннель шёл с небольшим наклоном, но чем дальше мы продвигались, тем сильнее становился уклон. Вагонетка быстро набрала ход и теперь мчалась, дробно стуча колёсами по рельсам. Холодный ветер свистел в ушах, трепал волосы, норовил залезть под шинель. Марика, съёжившись, сидела, обхватив колени руками. Я обнял её, прижал к себе, чтобы хоть как‑то согреть.

Не знаю как, но я снова оказался в мире со странными ореолами вокруг предметов и таинственными знаками на стенах. Оказывается, здесь даже люди выглядели иначе: Марика буквально светилась изнутри, от неё исходило такое яркое сияние, что я прикрыл глаза и чуть не вскрикнул от удивления — ладонь была объята голубоватым пламенем.