– Это нужно сделать! – наблюдая за своим собеседником, настойчиво повторил Бреккер.

Инженер замотал головой:

– Прошлый раз я случайно попал туда. С комиссией. Теперь это невозможно.

– Черт возьми, нам нужны снимки, мы платим за это. Вам известно, что мы платим? – зло спросил канадец.

Полонский поежился и ничего не ответил.

– Вы знаете, что мы делаем с людьми, которые, работая на нас, отказываются? – спросил Бреккер и, увидев широко раскрытые, испуганные глаза инженера, окончил:

– Мы передаем их в руки следственных властей. У вас в России за шпионаж, кажется, расстреливают, не так ли?

На глазах у Полонского выступили слезы. Он протянул руку к канадцу и умоляюще попросил:

– Пощадите, я верну все, что получил…

– Если вы не прекратите вытье, я вас ударю! – оттолкнув руку инженера, резко сказал Бреккер.

– Пожалейте, у меня жена и дети, – продолжая плакать, прошептал Полонский.

– Тем хуже для вас. Имея жену и детей, в Ялте вы путались черт знает с кем. И тратили на это деньги.

– Но это была ваша знакомая! – пытался защититься Полонский. – Это она познакомила меня с вами!

Надо было кончать. Бреккер резко тряхнул инженера за плечи и, глядя в глаза, отчеканил:

– Хорошо. Выполните это поручение, и мы расстанемся. Когда вы сделаете?

Полонский, не поднимая головы, беспомощно пожал плечами.

– Я позвоню через три дня, в пятницу! – Бреккер поднялся и, не прощаясь, направился в сторону матовых огней ресторана.

В конце аллеи он обернулся – на скамейке по-прежнему неподвижно сутулилась фигура Полонского. Бреккеру показалось, что он слышит, как инженер плачет. Он усмехнулся и, насвистывая «Сан-Луи», вошел в зал. Ему захотелось напиться, чтобы ни о чем не думать, хотя бы до утра.

Телефонного звонка не было уже два дня. Сейчас семь часов. Неужели не будет и сегодня? Нервничая, Марков то вставал из-за стола и ходил по комнате, то бросался в кресло, и, глядя на молчавший телефон, гипнотизировал его. Ну, звони, звони же! Но телефон молчал. Час назад раздался звонок, Марков бросился к аппарату, сорвал трубку – Агапов. Разговор с ним настораживал.

– Без перемен?

– Да!

– Не собираешься уходить?

– Подожду немного.

– Хорошо. Попозже позвони мне. Есть новости! – подчеркнул Агапов.

– Связано с делом?

– Да.

Марков положил трубку. «Связано с делом, – подумал он, – видимо, зафиксирована встреча с Кеммингом… Что ж, посмотрим, как будут развиваться события…» И снова заходил по кабинету. Взглянул на часы: семь тридцать. Теперь пора! Он подошел к сейфу, проверил, закрыт ли он, и направился к двери. Здесь его и нагнал телефонный звонок. Марков вздрогнул, точно кто-то ударил его в спину, остановился, ожидая повторного сигнала. И когда он раздался, бросился к столу. Схватил трубку, не сомневаясь, что это она, Ирина. Как ему хотелось в эту минуту, чтобы все, что он знал о ней, было ошибкой, чтобы слова и поступки не были продиктованы чужой, злой волей.

– Слушаю, – сказал он, стараясь скрыть охватившее его волнение.

– Это я, – голос донесся откуда-то издалека.

– Здравствуйте, Ирина.

– Вы заняты?

– Да, работаю.

– В такой вечер?

– И вчера и позавчера были точно такие же, Ирина, – сказал Марков.

Женщина промолчала.

«Не поняла или не нашла что ответить?»

– Я хочу вас видеть, – попросила она после короткой паузы.

– Вы только сегодня захотели этого? – от его былой растерянности не осталось и следа.

Женщина не ответила. В трубке что-то щелкнуло.

– Вы слышите меня, Ирина?

– Да, да, – заторопилась она. Сейчас ее голос слышался отчетливее, стал ближе. – Нам нужно встретиться – сейчас же… пожалуйста…

И вдруг нелепая мысль прорезала мозг – отказаться. Во всяком случае, сейчас, сегодня. Если будет настаивать, значит, так требует Кемминг. А если нет? То же самое, его инструкция! Нет, не отступать от принятого плана.

– Откуда вы говорите?

– Недалеко. – Голос женщины снова стал глуше.

«Первая ошибка! – отметил Марков. – Откуда она знает, где находится институт?»

– А точнее?

– У Белорусского вокзала. Я жду вас у входа в метро.

– А вы убеждены, что я недалеко?

Женщина помолчала, потом тихо, но твердо сказала:

– Да.

Маркова удивила смелость и прямота, с которой это было сказано. Ему показалось, что на другом конце провода зашептались, потом скрипнула дверь.

– Хорошо. Я выхожу. – Марков положил трубку на рычаг и быстро направился к дверям. Звонить Агапову было бессмысленно. Марков понимал, что с Гутман, Кемминга, а теперь и с него не спускают глаз.

Выйдя из подъезда, он осмотрелся… и невольно отступил назад. На противоположной стороне стояла Ирина. Марков быстро перешел улицу, подошел к женщине.

– Вы здесь? – спросил он удивленно. Она выпрямилась, резко вскинула голову:

– Да! – Голос и поза были новыми, незнакомыми.

Марков всмотрелся в лицо женщины и почувствовал, что сейчас, в эту минуту, она слабее его.

– Вы очень быстро пришли, – с иронией сказал он.

– Я звонила отсюда, – женщина кивнула на телефонную будку у газетного киоска.

– Для чего нужна была эта ложь? – спросил Марков. Ирина помолчала, потом, после короткой паузы, выдохнула:

– Боялась, что вы не придете.

– Почему?

Она пожала плечами и, не ответив, ссутулясь, прошла несколько шагов в глубь переулка, сейчас безлюдного и из-за густо посаженных деревьев темного. Остановилась, повернула голову, точно приглашая идти за ней. Марков усмехнулся – враг? Жалкий, понурившийся, с глазами, полными растерянности и тревоги. Разве бывают такие враги? Или это тоже игра? Что ж, посмотрим!.. Марков готов был к поединку.

Женщина протянула руку, и он почувствовал, что она дрожит. На мгновение в нем шевельнулась жалость, но он подавил в себе это чувство.

– Что ж, так и будем стоять? – спросил он, любуясь собой, своей выдержкой.

– Нет, нет, – заторопилась она, и сжав руку Маркова, потянула к себе.

– Куда же мы пойдем?

Женщина оглянулась.

– Где нет людей.

Марков посмотрел в опущенное лицо.

– Что с вами?

– Не знаю, – одними губами ответила она, продолжая оглядываться. – Уйдемте отсюда.

– Куда?

– Все равно, – голос женщины дрожал.

– Что вас томит, что случилось? – спросил Марков.

Она беспокойно повела головой, избегая его взгляда, но он посмотрел ей в глаза и увидел в них такую пустоту, такую растерянность, что на мгновенье забыл, кто она. Он не привык смотреть спокойно на человеческое горе, а в том, что это горе, он ни на минуту не сомневался. Ведь даже Орлов, прошедший трудный жизненный путь, свидетель людских падений, верил, что еще не все потеряно. Иначе, зачем было устраивать всю эту игру! Да что Орлов – Агапов, суховатый и осторожный, постоянно сомневающийся, и тот…

– Хорошо. Идем! – Он взял женщину под руку и повел к освещенному перекрестку. Шли молча. Поддерживая Ирину за локоть, он чувствовал ее взволнованность, и, как ни странно, это действовало на него успокаивающе. Переулок был пуст, и, только проходя мимо здания клуба, он увидел у входа группу молодежи. На перекрестке они остановились. Справа высилась залитая огнями громада здания, влево тенистая улица уходила к Ленинградскому проспекту. Сейчас Марков отчетливо видел лицо Ирины – и то, которое он запомнил с первой встречи, и другое, новое, увиденное только сегодня. Еще раньше он заметил, что она сутулится, – сейчас это резко бросалось в глаза. Казалось, что-то придавило ее, временами она пытается подняться, распрямиться, но снова никнет, бессильная побороть свое горе. Но даже сейчас, думая, что Марков этого не видит, она оглядывала улицу, точно ей грозила опасность. Почти бесшумно мимо прошел переполненный автобус, и, если бы не лизнувший их яркий свет, они бы этого не заметили.

Они перешли улицу и пошли по аллее. Все скамейки были заняты. Ирине показалось, что одна из них свободна, и она бросилась туда. Но на ней спал мужчина. Свет от фонаря лежал на его лице. Наконец, после долгих поисков, они нашли, что искали, – в самом конце бульвара, в глубине аллеи. Прикрытая разросшимся кустарником, скамейка пряталась от глаз прохожих, но была открыта улице.