С этими словами Терентий Ефремович повернулся спиной к ветру и, согнувшись в три погибели, принялся зажигать огонь.

Филипп Филиппович Сердечный энергично встряхнул пробирку, вынув из нее пробочку.

– Это местная разновидность божьей коровки, – сказал он, вытряхивая на ладонь одну из букашек. – Безобидные на вид, они являются насекомыми-хищниками из семейства жуков. Известны в сельском хозяйстве как главные истребители обычных тлей, а также червецов и листоблошек. Местная разновидность, насколько мне известно, отличается необычайной прожорливостью.

Филипп Филиппович поймал ползавшую по его ладони букашку, посадил в пробирку и закупорил ее.

– Ученые часто прибегают к помощи естественных врагов самых разнообразных вредителей, – сказал он, пряча пробирку в карман гимнастерки. – Когда в Азербайджане создавалось Мингечаурское море, ученые-маляриологи выводили в Куринском староречье малярийных комаров гамбузиями – маленькими живородящимися рыбками, пожирающими личинок малярийного комара. В специальных питомниках разводили этих гамбузий сотнями тысяч. А злейшего врага цитрусовых плантаций на западе Грузии – мучнистого червеца – ученые уничтожили специально выращенными жуками – криптолемусами. Я уже не говорю о теленомусе, которого использовали мы в борьбе с вредоносным клопом-черепашкой.

Повернувшись к Хлебникову, Сердечный протянул ему руку со словами:

– Молодцы колхозники! Хорошее средство подсказали. Пригодятся нам божьи коровки. Спасибо вам, Терентий Ефремович! Куда же вы теперь?

– Известное дело куда, – ответил Хлебников, забрасывая повод через голову коня и поправляя стремена: – в соседний колхоз. Всю область теперь мобилизовать нужно на сбор божьей коровки. В наших краях ее ведь не очень-то много.

– Ну, всю-то область, может быть, и не придется тревожить, – заметил Филипп Филиппович, придерживая коня за узду, пока Терентий Ефремович садился в седло. – Нашли и мы в наших лабораториях надежное средство. Попробуем его, как только ветер притихнет. Одними букашками с врагом этим не разделаешься ведь.

Попрощавшись с Терентием Ефремовичем, Галина с Сердечным уселись в машину и поехали в колхоз “Победа”.

Крылов подает, команду

В колхоз “Победа” из соседних сел стали вскоре присылать баночки, бутылки и бадейки с божьими коровками. Занимались сбором их главным образом школьники. Терентий Ефремович Хлебников, которому деятельно помогал племянник его, старший сержант Алешин, лично принимал посылки и аккуратно складывал в колхозной хате-лаборатории.

К вечеру прибыли от Сердечного химики с баллонами газа, рецептура которого была составлена после опытов с диковинными тлями. Сам Филипп Филиппович был занят на других участках пораженной степи и поручил химиков заботам Сугробовой. Решено было сначала протравить тлей газами, а затем пустить на поля божьих коровок, которые должны будут уничтожать паразитов, случайно уцелевших от газа. Вскоре все было приготовлено для газовой атаки. Осталось только ждать ослабления ветра.

Галина непрестанно запрашивала по телефону прогноз погоды, но Крылов не мог сообщить ничего утешительного.

Ночью в колхоз “Победа” заехал на полчаса Михаил Александрович. Он, как всегда, был в хорошем настроении и не сомневался, что быстро расправится с вредными насекомыми.

– Ну, как дела, помощница? – спросил он, осматривая участок Галины. – Позиция у вас, я вижу, надежная, А каковы планы относительно наступления на врага?

– Начнем газовую атаку, как только получим благоприятную метеорологическую сводку, – отвечала Сугробова.

…А на метеорологической станции Василий Крылов срочно составлял синоптическую карту. Он нанес на схему направление и силу ветра в баллах, степень облачности и форму облаков, их высоту, температуру воздуха и давление его в миллибаллах. Затем сопоставил эти данные со сведениями, полученными из областного бюро погоды. Картина была неутешительная. Ветер и не думал ослабевать, хотя фронт его медленно перемещался из юго-восточного румба в восточный.

“Что это дает нам? – напряженно думал Василий, торопливо шагая по комнате. – Нет, это, кажется, ничего нам не дает…”

Но тут его возмутила вдруг собственная беспомощность, какая-то почти рабская зависимость от общего хода метеорологического процесса. Он понимал, конечно, всю сложность своей науки, знал, что длительные явления погоды формируются на площади в миллионы квадратных километров, но не мог примириться с положением человека, ожидающего, какой прогноз “даст” область.

Молодой метеоролог не хотел ограничиться этим общим прогнозом, правильным для области в целом. Ведь он, Василий Крылов, действовал не в масштабе области, а на отдельном участке, и здесь, конечно, неизбежны были свои, местные особенности. Люди меняют уже поверхность земли, превращают пустыню в поля и леса. Должно же это сказаться и на поведении воздушных масс в том их слое, который соприкасается с поверхностью земли? В этом ведь одна из целей посадки защитных лесонасаждений, и пора бы уже отмечать это в местных метеосводках.

“Почему бы мне, в таком случае, – подумал Крылов, – не заняться этим сейчас же? Мой прогноз не должен быть простой выпиской из областного, он должен дать уточненную картину погоды, ожидаемой в нашем районе…”

Не раздумывая более, он достал из шкафа топографическую карту, на которой, в отличие от синоптической, был нанесен рельеф местности. Карта была совсем новая, крупномасштабная, съемки прошлого года. Крылов взял тот лист ее, на котором находился колхоз “Победа”, и принялся тщательно изучать.

Внимание Василия сразу же привлекли зеленые полосы лесонасаждений, прикрывавшие поля и бахчи колхоза от суховеев. Эти насаждения он видел издали, когда проезжал с Галиной на машине, и теперь с интересом принялся изучать на топографической карте их расположение. Когда обстановка стала ему ясна, он пунктиром обозначил на топографическом листе пораженный участок степи, прочертил через него все стадии изменения направления ветра и вдруг воскликнул:

– Вот это здорово!

Увлеченный осенившей его догадкой, он не заметил, как свалился наброшенный на плечи флотский китель, и работал теперь в тельнике, плотно облегавшем мускулистую фигуру.

– Не торопись, Вася, – вслух проговорил он, вытирая платком разгоряченное лицо. – Успокойся и проверь еще раз…

И он снова принялся проверять свои расчеты. Результат получился все тот же, значит ошибки быть не могло. Василий порывисто бросился к телефону.

– Алло! – крикнул он в трубку, но трубка молчала. – Странно! – проворчал метеоролог, нетерпеливо звякая рычажками аппарата и продувая трубку. – Неужели бурей порвало провода? Этого еще не хватало!

Он посмотрел на часы. Была полночь. За окном выл ветер. Тоскливо скрипел флюгер на коньке крыши. Василий походил по комнате, несколько раз снимал телефонную трубку, но она молчала. Не было слышно даже обычного шума электрического тока.

– Вот еще новое препятствие! – Метеоролог с досадой плюнул и, накинув на плечи свой флотский китель, пошел разыскивать агронома Савельева.

Он торопливо обошел центральное здание опорного пункта. Комнаты были пусты. В широкие окна стучались ветви деревьев. Глухо, как далекое море, шумели сады и полезащитные лесные полосы. Электрические лампочки покачивались от сквозняков, приводя в движение тени на стенах.

“Куда же это девались все?” – удивленно подумал Василий.

Только в агробиологической лаборатории нашел он наконец Савельева. Агроном сидел за столом, заваленным образцами растений, и писал отчет о проделанной за день работе. Тут же был и Орест Викентьевич, копавшийся в книжном шкафу.

– Товарищ Савельев, – обратился Крылов к агроному, – знаете вы, что телефон не работает? Как же связаться теперь с колхозом “Победа”? Очень нужно передать туда важные сведения.

– Буря порвала телефонные провода, – ответил Савельев. – Я уж посылал нашего объездчика проверить линию, думал, что обрыв где-нибудь недалеко, но, видимо, повреждение где-то в степи. А что у вас такое? Что передать нужно?