А роды тогда были тяжелые, с осложнениями, и пришлось сделать операцию, после которой у Джойс детей больше не будет. Впрочем, не столь важно, что собственного ребенка у него не появится — Глория как родная, и любит он ее отчаянно, и не видит причин когда‑либо открывать ей, от кого она. Вот только Джойс постоянно помнит про то обстоятельство и, если бывает раздражена, высказывается с непонятной для него злобой и яростью. Нет у нее причин питать к нему благодарность. Женясь на ней, никаких он жертв не приносил. Его тянуло к ней, и спасибо обстоятельствам, которые заставили ее согласиться. Вряд ли ему удалось бы иначе добиться своего, остается лишь радоваться такому везению, а то, глядишь, она бы с ним рассталась. Теперь он не мог освободиться от мысли о последней ссоре и о том, что счастья он ей явно не доставил.

Двери распахнулись, начали выбегать школьники. Он высматривал Глорию, а заметив ее, вылез из кабины, чтобы окликнуть.

— Глория, я здесь, моя славная.

Она бросила подружек и побежала к нему, а он подхватил ее на руки, через открытую дверцу машины перекинул на сиденье. Уселся рядом, завел мотор.

— Мама велела отвезти тебя к ней в мастерскую. Побудете там вместе до закрытия, а потом домой.

— Ой как здорово!

Привыкнув просиживать полдня у соседей, девочка была в восторге, что едет в мастерскую. «Как бы найти себе работу, где хорошо платят, — думал Брайен, — чтоб Джойс могла сидеть дома. Да вот захочет ли изо дня в день возиться по хозяйству, даже если я буду получать вдвое больше теперешнего».

Вошли в мастерскую. Драпер раскладывал на прилавке галстуки.

— А, Брайен. И малышка Глория. Хотя не такая теперь уж и малышка, правда?

Он всегда обращался к Брайену по имени, а Брайен, не отваживаясь по — фамильярному звать его Леонардом и избегая слишком уж официально именовать мистером Драпером, ухитрялся вообще никак не называть.

— Джойс велела привезти ее сюда. Сказала, что присмотрит за ней до закрытия.

— Да — да, именно так. Твою маму я попросил сходить по одному дельцу, она уже скоро вернется. Проходите в нашу обитель.

— Да времени‑то у меня в обрез, подзадержался я.

— Но минутка — другая у вас найдется? Вы же хотите повидать Джойс?

— Пожалуй, минутку погожу, может, она придет.

— Вот и прекрасно, — сказал Драпер. — Пошли, пошли.

Брайен взял Глорию за плечо и подтолкнул вперед, в заднюю комнату, где вдоль стены висели на тремпелях костюмы, а на широком столе лежал наполовину развернутый отрез.

— Жалко, нет у меня никакой шипучки. Возможно, мама тебе принесет. Хотя у меня кое‑что и найдется. — Драпер достал с полки коробку печенья, открыл и протянул Глории.

— Наверное, тебе оно понравится.

— Скажи спасибо, — вставил Брайен, когда Глория взяла печенье, и девочка послушно поблагодарила.

Драпер погладил ее по головке.

— Вот и прекрасно. Умница! У нас здесь без церемоний. Вкусно, правда? Твоя мама тоже их очень любит. А ты не знала? Я ей всегда говорю, что она испортит себе фигуру, но не слушает она меня, ест и ест, и вроде бы ничего ей от этого не делается. Ты рада, что у тебя такая красивая мама?

Глория кивнула и сказала «да».

— А уж ты тоже вырастешь такая же красивая. Это видно. Ты вся в маму. Сразу ясно, чья ты дочка. Вот папиного в тебе мало. — Драпер кинул взгляд на Брайена, словно желая укрепиться в своем мнении, потом на Глорию. Разговаривая с нею, он наклонял голову вперед и немного набок. — Так оно и должно быть, правильно? Папа большой и сильный, а из тебя вырастет красивая дама, похожая на мамочку.

Брайен нахмурился, слова Драпера больно резанули, заставив вспомнить ссору с Джойс.

— Что ты будешь делать, когда вырастешь? Выступать с танцами, с песнями, артисткой станешь? У твоей мамы хорошо получается, когда она мне помогает, но ей ведь нужно о папе твоем заботиться… — Снова он погладил Глорию по головке и кинул взгляд на Брайена. — Боюсь, Брайен, вас мне нечем угостить, разве что чашечкой чая.

— Нет, нет, мне пора.

— Пап, а можно я куплю комикс?

— Ну конечно, — сказал Драпер. — Тебе же надо чем‑то развлекаться, пока мы с мамой не освободимся. — Он вынул из кармана шиллинг. — Следи внимательно. — Драпер спрятал монету между ладонями, а потом протянул Глории оба кулака. — В какой руке?

— В этой.

— В этой? — Рука была пуста. — Тогда, наверное, в другой, не так ли? И здесь тоже пусто. Куда, интересно, она делась? Ты не знаешь? Давай посмотрим здесь. — Он протянул руку и якобы вытащил шиллинг у Глории из уха. — Вот где. Кто бы мог подумать? Бери, монета твоя. А киоск на углу.

— О — о, спасибо! — Глория повернулась и убежала.

— Приятно, должно быть, наблюдать за развитием такого милого ребенка, — задумчиво проговорил Драпер, глядя на открытую дверь, за которой исчезла Глория. — У нас с женой никогда не было детей. Она все хотела обождать. А потом заболела и умерла, да и тогда поздно было. Нервная она была женщина, и счастья с ней я не знал. Может, оно и жестоко звучит, но ее смерть была для меня как избавление. Некоторые мужчины в подобном положении утешаются на стороне, однако такое оказалось не по мне.

— А почему вы другой раз не женились?

— Не так‑то оно просто. Страшно опять ошибиться, и никак не встретишь такую, чтоб помогла тебе преодолеть этот страх. А встретишь, выясняется, что она несвободна.

Брайен поежился, когда Драпер скользнул взглядом по его лицу. Брайен не любил и не понимал Драпера, чувствовал себя при нем неловко.

— Мне пора.

Только он собрался уйти, Драпер поспешил остановить его.

— Послушайте, мне нужно поговорить с вами. Уж вы не будьте слишком суровы с Джойс.

— О чем это вы, не понимаю.

— Не судите ее слишком строго. Она ведь была совсем молоденькая.

— О чем вы?.. — начал Брайен, но умолк, заметив, что Драпер смотрит на что‑то у него за спиной. Обернувшись, Брайен увидел в двери Глорию, вернувшуюся с яркой книжкой в руках.

— Глория, сбегай, погляди быстро, не идет ли мама.

— Ой, пап, я только что с улицы.

— Делай, что тебе сказано. — Он дождался, пока она ушла, открыла и захлопнула за собой входную дверь, и тогда обернулся к Драперу: — Так о чем это вы начали говорить?

Пристальный взгляд Драпера был все еще устремлен в прежнем направлении. Брайен снова обернулся, заподозрив, что Глория обманула его и вновь стоит в дверях. Именно в это мгновение подступил необъяснимый страх, и оттого, что Драпер продолжал стоять неподвижно и отказывался отвечать, страх обратился в уверенность, что этому человеку известно нечто, способное причинить зло им с девочкой.

— Так я спрашиваю, о чем это вы начали говорить? — хрипло выдавил Брайен.

Драпер повернулся, стал, вытянув шею, смотреть на Брайена. Заговорив, он все время махал руками, будто ткал в воздухе нити, связующие их обоих.

— Все было покончено, когда она встретила вас. Что касается Брайтона, это я могу понять, но вы не должны быть слишком строги к ней. Сейчас между нами ничего нет.

Брайен смотрел на него в упор. Сомнения лишили его на время дара речи.

— Вы? Вы хотите сказать… у вас с ней…?

— Говорю вам, она была совсем молодая. Дело житейское.

— А Глория?.. — Он не мог поверить. — Она не ваша. Она моя.

— А каково, представьте, мне? Я же вижу, чего они лишены. Я бы их и поселил и обеспечил лучше.

— Но вам они не достанутся, ни та, ни другая. — В нем что‑то накипало, рвалось гулко наружу, он сдерживался из последних сил, стараясь не сорваться. Его трясло, и он поймал себя на том, что с трудом различает надвинувшееся лицо Драпера, шевелящиеся губы, испускавшие слова, полные яда.

— Она готова вернуться. Она устала от своей признательности вам, устала жить с вами в благодарность за то, что вы для нее сделали. Чем вы ее остановите, если ей хочется вернуться ко мне? Что предпримете, когда она заявит, что уходит от вас?

— Сво — лочь! — взревел Брайен, заполнив криком комнату. Он ударил Драпера в лицо, тот отлетел назад вдоль развешанных костюмов, уцепился за них, сорвал с вешалки, а Брайен кинулся следом, схватил его за горло и начал душить, вне себя от ярости.