– Ну так вот, – после паузы сказал Шувалов. – Этот вот человек… «Zet»… у нас с ним велась работа. Через Ларису и еще через нашего сотрудника, который находится в Киеве. Он хотел продать нам свой «товар» и получить определенные гарантии, расчитывая на безбедное будущее. Мы, действуя через посредника, были уже близки к соглашению. Но тут неожиданно случился это вот «трабл». Такое впечатление, что его просчитали…

– А почему тогда сразу за одно место не взяли? – пробормотал под нос Мокрушин. – Свои же?! Ты ж говорил, Юрьич, что он еще в ночь на восемнадцатое прозвонил Ларисе?! Типа – «срочно спасайте мою задницу»!

– Ну нет, он по-другому, вообще-то, вопрос ставит, – сказал Шувалов. – Продолжает торг. Кое-что он нам «слил»… Инфа, которую он сообщил через посредника, нас сильно насторожила. Мы бы хотели получить максимально полную информацию и как можно скорее!

Генерал хотел еще что-то добавить, но вдруг жестом показал, что им следует помолчать.

– Так… так… – сказал он, передвинув дужку микрофона к губам. – Вы уверены? Да, я понял. Сообщите, если узнаете что-то новое.

Не успел он обьяснить коллегам суть происходящего, как у него запиликал сотовый.

– Вот как? – выслушав Венглинскую, сказал генерал. – Уже сообщили? Гм… Нам надо поговорить. Конечно… Да, вас проводят.

Шувалов сложил трубку и сунул ее в карман.

– Дурные новости? – поинтересовался Бушмин.

– Хуже некуда, – угрюмо произнес Сергей Юрьевич. – Сначала наш наблюдатель сообщил, что к обьекту подьехали телевизионщики… Потом вот Лариса… у нее свои источники. Сказала, что одна из украинских радиостанций несколько минут назад передала, что по такому-то адресу в квартире номер такой-то найден труп… Мужчина, предположительно хозяин квартиры… в недавнем прошлом высокопоставленный сотрудник СБУ. Имярек, опять же, предположительно – покончил жизнь самоубийством.

– Охренеть! – пробормотал Рейндж. – Ничего себе… «простое заданьице»?!

– Если это наш «Zet», то… то тут есть над чем подумать, – подал реплику Бушмин. – Ну что, Юрьич? Визит в братскую столицу, как я понимаю, теперь отменяется?

Шувалов покачал головой.

– Ты, Андрей, по-любому отправишься в Киев! Но… но уже с другой миссией! О-от же ёшкин кот! Задача-то, други мои, теперь заметно усложняется?!

– А как со мной? – полюбопытствовал Рейндж. – Я могу возвращаться в санаторий? Мне, между прочим, там еще надо всякие разные… испытания и тесты пройти!

Генерал, проигнорировав его реплику, уставился на вошедшую в комнату женщину – Антон впустил ее и тут же ретировался, плотно прикрыв за собой дверь.

Венглинская сегодня была одета в короткую стриженную шубку, длинную темную юбку с разрезом с боку и остроносые сапоги. Вобщем-то, неброско, по погоде. На голове модный плат. Лицо женщины кажется совершенно спокойным. Похоже на то, что случившееся если и взволновало ее, то не настолько, чтобы это было заметно окружающим.

Она, глядя сквозь затемненные стекла очков, – причем акцентированно посмотрела поочередно на каждого и лишь затем зафиксировала взгляд на Шувалове – сказала, выдержав паузу:

– Нас опередили, господа. Человек, на которого мы сильно рассчитывали, теперь не сможет нам помочь. В самоубийство лично я не верю. Но это уже не суть важно. Надо искать другие пути. Как вы считаете, Сергей Юрьевич?

Шувалов подавил тяжелый вздох.

– Лариса, мы по-прежнему заинтересованы в вашем посредничестве. Придется внести в наши планы существенные коррективы. Если с «Zet» случилось то, о чем мы думаем… Ну что ж, будем решать задачу с другого боку! Как вы правильно заметили: «мы пойдем другим путем»!

– Значит, я больше не нужен? – бодрым голосом поинтересовался Рейндж. – Могу отправиться «своим путем»… обратно в санаторий? Я бы, конечно, предпочел Канары… Или, на худой конец – южный берег Крыма… Но, за неимением альтернативы, готов продолжить службу в известном вам подмосковном лечебно-профилактическом учреждении!

Не только генерал, но и Венглинская вдруг уставилась на Мокрушина. Причем смотрели они на него так, как-будто он только что сморозил вселенскую глупость. Или, наоборот, изрек нечто настолько мудрое, что требовалось время, чтобы эти знания переварить.

– Крым, – наконец разлепил губы Шувалов. – Ну да, конечно! Эта проблема у нас стоит на первом месте. Вот с нее-то и надо начинать…

– Я с вами согласна, генерал. – Венглинская на какие-то мгновения сняла очки. Ее чуточку припухшие губы сложились – так почудилось Рейнджу – в ироничную усмешку. Глядя на Мокрушина, эта дамочка, у которой оказались зеленые, как у русалки или ведьмы глаза, сказала. – А вы, любезнейший, отправитесь в эту поездку со мной.

Севастополь, Крым.

Ковалю приснился кавторанг Тарасов, его бывший командир роты в пору кадетской молодости. Крутой перец, гроза раздолбаев (правда, в конце девяностых, говорят, сильно залетел по пьяни, был тихо спроважен в запас и потом куда-то пропал из Севика). Кэп вел себя как-то странно. Вместо того, чтобы гаркнуть – «Пааадьем, салага!! Разъетти твою етти!!!» – он вдруг наклонился к спящему в неурочный час курсантику и, эдак нежно потрепав за плечо, женским голосом проворковал:

– Лешик? Леша, миленький… проснись.

– Ну? – Коваль с трудом разлепил глаза. – Чего там?

– Я Лену к нам привезла. Говорит, есть к тебе разговор.

Коваль, толком не проснувшись, оторвал голову от подушки и пошарил вокруг себя рукой. Нащупал круглое женское колено, сжал его… Потом рука попыталась проникнуть дальше и глубже, забравшись под нижний край юбки, туда, где под колготками сокрыто теплое податливое тело. Но эти его полубессознательные действия были решительно пресечены обратной стороной.

– Леша, ну прекрати!.. Не время… мы же не одни!

– Да? – пробормотал Коваль. – А… счас… лицо ополосну и выйду. А ты, Натали, свари пока кофе. Кстати, у тебя же вроде дежурство сегодня?

– Ко мне Лена прямо с утра приехала… Дело у нее, кажется, серьезное. Так я отпросилась у главврача, меня коллега подменит.

Наталья – молодая, с довольно пышными формами женщина двадцати восьми лет, из которых примерно два с половиной года она живет гражданским браком с Ковалем. Обладает спокойным характером и неброской, но по-своему привлекательной внешностью. По профессии врач-педиатр, работает в детской поликлинике и еще трудится на полставки в городском детском госпитале. Детей у них пока своих нет. В ЗАГС, чтобы обзавестись соответствующим штампиком, тоже как-то не удосужились заглянуть. Но в перспективе, поскольку, как показала жизнь, они хорошо подходят друг другу, всё это у них было запланировано: брак, рождение и воспитание детей и все прочее, что полагается иметь семейному человеку.

Наталья, убедившись, что Коваль «очумался», отправилась на кухню. Алексей натянул на себя спортивные брюки, нащупал босыми ногами тапки, поднялся с дивана. Взял с тумбочки наручные часы. Без нескольких минут час дня. Около десяти он вернулся с работы. В начале октября, сразу по окончании летнего сезона, Коваль устроился охранять пансионат в урочище Ласпи. Почти сорок километров езды на своей «девятке», но платят по местным меркам очень прилично и даже «транспортные» на бензин в конце месяца исправно выделяют. График стандартный – день через три. Для подработка Коваль иногда берет себе «лишний» день, или же подменяет одного из коллег. Ну так вот. Вернувшись с дежурства в Ласпи, Коваль прочел найденную на кухонном столе записку от Натали, разогрел оставленнную подругой на плите снедь, плотно поел и тут же завалился спать после двух подряд суточных дежурств. Рассчитывал отдыхать до вечера, но не тут-то было…

Определенно, должна существовать какая-то веская причина тому, чтобы Натали сорвалась с дежурства: она очень обязательный и ответственный человек.

Коваль прошел в ванную, умылся, почистил зубы. Несколько секунд смотрел на себя в зеркало, окантованное розовым пластиком: широкое, скуластое, чуть обветренное лицо, на щеках трехдневная щетина – собирался вечером побриться – короткие темно-русые волосы… Мда, выглядит на все свои тридцать годков… молодой задор, присутствовавший во всех делах и начинаниях совсем еще недавно, как-то заметно поиссяк… На левом предплечье Коваля, если приглядеться, можно увидеть «тату», сделанное лет восемь или десять назад. Как свидетельство – тогда думалось именно так – «кррррутизны»: под якорям, заключенным в круг, хищная зубастая рыбешка, память о службе в батальоне МП «Пиранья».