119

– Хорошо, только ради бога, не подведите! Вы знаете, что бу-дет…– Но мы уже не слушали её. Накрыли гроб крышкой, дама нажала кнопку, и гроб медленно опустился, как мне показалось, в преисподнюю.

Дама повела нас по лестнице вниз и открыла дверь в подвал. Гроб Веры так и стоял на платформе подъёмника. Мы оттащили его в сторону, дама принесла большой кусок плотной ткани, по-хожей на занавес, и мы положили его на какой-то чужой гроб. Потом открыли крышку «нашего» гроба и все вместе осторожно вынули Веру оттуда. Тело её было мягкое, не холодное, но и не тёплое – комнатной температуры. Мы положили Веру на ткань, плотно обернули тело этой тканью так, что получился продолго-ватый свёрток, и вынесли из подвала через указанную дверь. Бы-стро подогнали наш минивэн, уже с разложенными сиденьями и положили туда наш драгоценный свёрток.

Через полчаса мы, уже дома, вынули свёрток из машины, внес-ли его в нашу с Верой спальню и положили на нашу с ней кровать.

– Пусть отдохнёт у себя, – попросил я моих помощников, – я посмотрю за ней, а утром мы с Сергеем отвезём её обратно. Вы ведь уже передали даме, что надо – спросил я у Каца, и он кивнул.

Был третий час дня. Я, не торопясь, развернул ткань, постелил постель и положил Веру на её половину. Подумал, следует ли раз-девать, но решил, что не надо. Пусть так отдохнёт у себя дома, в своей постели! Я принёс бутылку её любимого виски, налил в ста-кан и поставил на стул перед постелью. Налил стакан и себе, сел на постель в ногах у Веры, чокнулся с её стаканом, сказал:

– До встречи! – и выпил.

– Да, Вера, кажется только, что мы встретимся ещё не скоро, а ведь это – мгновенье! Столетие, тысячелетие – это тоже мгнове-нья, но благодать – именно то мгновенье, которое Бог или судьба дали нам провести вместе! Не знаю, были ли ещё какие-нибудь мужчина и женщина так счастливы вместе, как мы с тобой! Что-то мы с тобой не предусмотрели, раз это так быстро кончилось. Или то, что ты обманула маму, или то, что день нашей свадьбы и её смерти совпали, или то, что ты ехала так быстро по столь скольз-кой дороге? А может, это расплата за моё нечестивое поведение

120

молодости? Но, во-первых, Господь мог наказать за это меня са-мого, а во-вторых – я совершал всё искренне, с любовью, не при-нося никому зла! А вообще – пути Господни неисповедимы, никто ничего про Него не знает! Да, мы утром расстанемся с тобой, ду-маю, очень и очень ненадолго, но наши несколько лет, прожитые

невероятном счастье, стоят этой недолгой разлуки!

говорил и говорил, вспоминая каждый штрих, каждую ме-лочь в наших с Верой отношениях, напоминал ей о каждом счаст-ливом моменте, проведённом вместе. Я наполнял себе стакан ещё и ещё раз, отпивал и говорил, говорил…

Посмотрел на часы – они показывали уже одиннадцать.

– Вера, нам пора спать, ты помнишь, если мы были свободны, мы так любили ложиться именно в одиннадцать!

разделся до белья, включил ночник и, как обычно, перелез через Веру на свою половинку, «к стенке». Находясь над Верой, я посмотрел близко-близко на её лицо – оно было прекрасно и красиво именно неземной красотой.

– Мы вдвоём, ведь нас никто не видит, никто не осудит! – безу-мная мысль пришла мне в голову, – и я тихо-тихо спросил у Веры: «Ты хочешь?»

Но Вера едва заметно покачала головой: «Нет, мол…»

перелез на мою половину – «к стенке», взял с собой бутылку и отпил из горла.

– Тогда спи, Верочка, ещё успеем, у нас впереди целая веч-ность! – успокоил я и Веру и себя, и ещё отпил.

Трудно поверить в это, но я заснул. Снился какой-то очень мирный и спокойный сон, мы с Верой где-то на природе, катаем-ся в траве, балуемся… Вдруг что-то резко ударило меня по голо-ве – как тогда Вера тяжёлой книгой. Я вскочил, – опаздываем, ду-маю, – но часы стенные показывают семь – рано ещё. Вера рядом, значит всё в порядке, трогаю её, а она – одетая.

– Вера, – и я толкаю её рукой в бок, – Вера, почему ты одетая? Но Вера не отвечает, и снова тяжёлая книга, уже в десть раз тя-желее, ударяет меня в голову. Я всё понял! Веры нет больше, она погибла, она лежит со мной – мёртвая и её надо скоро нести на сжигание!

121

Волосы медленно стали подниматься на моей голове, и я из-дал такой вопль, какой не только не издавал раньше сам, но и не слышал от других. Я вскочил с постели, и вопил, вопил не пере-ставая. Я бился головой о стены, рвал на себе бельё, волосы. Слё-зы ручьями лились из глаз, а я не переставал вопить даже тогда, когда в комнату вбежал полураздетый Серёга. Он схватил меня, удерживая от битья головой о стены, быстро прыснул мне в лицо газировкой из сифона. Я замолчал, потом сказал ему тихо:

– Вера ведь умерла! – указывая на улыбающуюся Веру в по-стели.

Сергей поволок меня в ванную и поставил под холодный душ.

не сопротивлялся и, кажется, пришёл в себя. Сергей приодел меня, как мог, и повёл к себе во флигель.

– Никакой водки пока! Нам надо исполнить свой долг – отвез-ти Веру обратно, мы это обещали! – сурово сказал Сергей и налил мне кружку чифиря.

Потом я пошёл к себе, покорно оделся и вышел к Сергею.

– Спасибо, тебе, друг! – только и вымолвил я.

А он неожиданно посмотрел на мою голову и изумлённо сказал:

– Ё-моё, да ты поседел наполовину!

Я зашёл на веранду, включил свет и посмотрел на себя в зер-кало. Да, большая прядь волос, прямо спереди, стала белой. Я помочил палец во рту и попытался стереть воображаемую кра-ску, но она не стиралась – прядь была действительно седой! Я слышал, конечно, что такое бывает от сильных переживаний или страха, но как физиологически это происходит, я до сих пор по-нять не могу!

Мы с Серёгой снова замотали Веру в ткань, положили в маши-ну и повезли куда следует. Заехав во дворик морга, Сергей выско-чил поискать вчерашнюю даму, а я остался с моей Верой. Нако-нец Сергей прибежал обратно, сел за руль и подъехал к нужной двери. Мы вдвоём подняли Веру, занесли в помещение, и тут я увидел вчерашнюю даму. Она со страхом смотрела на меня, когда мы с Сергеем разворачивали Веру, а потом осторожно клали её снова в гроб. Я крепко поцеловал Веру в губы и сказал ей:

– До встречи! – и она едва заметно кивнула мне.

122

– До чего же красивая была девушка! – вдруг произнесла дама.

– Была, есть и всегда будет! – уверенно ответил я ей.

– Все документы на урну у вашего старшего, – сказала дама, – имея в виду Каца, всё что надо, он знает! – и добавила – и всё что следовало, он уже мне передал…

Мы с Сергеем сели в автомобиль и уехали в ресторан. Сегодня мы тоже устроили поминки по Вере, на сей раз более организо-ванные. А через неделю я получил урну с прахом Веры. На урне было написано: Вера Арнольдовна Сингер, 1962-1995. И право-славный крестик повыше надписи.