Грянул гром. Чашка неба расколота.

Разорвалися тучи тесные.

На подвесках из легкого золота

Закачались лампадки небесные.

Отворили ангелы окно высокое,

Видят – умирает тучка безглавая,

А с запада, как лента широкая,

Подымается заря кровавая.

Догадалися слуги божии,

Что недаром земля просыпается,

Видно, мол, немцы негожие

Войной на мужика подымаются.

Сказали ангелы солнышку:

«Разбуди поди мужика, красное,

Потрепи его за головушку,

Дескать, беда для тебя опасная».

Встал мужик, из ковша умывается,

Ласково беседует с домашней птицею,

Умывшись, в лапти наряжается

И достает сошники с палицею.

Думает мужик дорогой в кузницу:

«Проучу я харю поганую».

И на ходу со злобы тужится,

Скидает с плеч сермягу рваную.

Сделал кузнец мужику пику вострую,

И уселся мужик на клячу брыкучую.

Едет он дорогой пестрою,

Насвистывает песню могучую.

Выбирает мужик дорожку приметнее,

Едет, свистит, ухмыляется,

Видят немцы – задрожали дубы столетние,

На дубах от свиста листья валятся.

Побросали немцы шапки медные,

Испугались посвисту богатырского…

Правит Русь праздники победные,

Гудит земля от звона монастырского.

Маша – круглая сиротка.

Плохо, плохо Маше жить,

Злая мачеха сердито

Без вины ее бранит.

Неродимая сестрица

Маше место не дает,

Плачет Маша втихомолку

И украдкой слезы льет.

Не перечит Маша брани,

Не теряет дерзких слов,

А коварная сестрица

Отбивает женихов.

Злая мачеха у Маши

Отняла ее наряд,

Ходит Маша без наряда,

И ребята не глядят.

Ходит Маша в сарафане,

Сарафан весь из заплат,

А на мачехиной дочке

Бусы с серьгами гремят.

Сшила Маша на подачки

Сарафан себе другой

И на голову надела

Полушалок голубой.

Хочет Маша понарядней

В церковь божию ходить

И у мачехи сердитой

Просит бусы ей купить.

Злая мачеха на Машу

Засучила рукава,

На устах у бедной Маши

Так и замерли слова.

Вышла Маша, зарыдала,

Только некуда идти,

Побежала б на кладбище,

Да могилки не найти.

Замела седая вьюга

Поле снежным полотном,

По дороженьке ухабы,

И сугробы под окном.

Вышла Маша на крылечко,

Стало больно ей невмочь.

А кругом лишь воет ветер,

А кругом лишь только ночь.

Плачет Маша у крылечка,

Притаившись за углом,

И заплаканные глазки

Утирает рукавом.

Плачет Маша, крепнет стужа,

Злится дедушка-мороз,

А из глаз ее, как жемчуг,

Вытекают капли слез.

Вышел месяц из-за тучек,

Ярким светом заиграл.

Видит Маша – на приступке

Кто-то бисер разметал.

От нечаянного счастья

Маша глазки подняла

И застывшими руками

Крупный жемчуг собрала.

Только Маша за колечко

Отворяет дверь рукой, —

А с высокого сугроба

К ней бежит старик седой:

«Эй, красавица, постой-ка,

Замела совсем пурга!

Где-то здесь вот на крылечке

Позабыл я жемчуга».

Маша с тайною тревогой

Робко глазки подняла

И сказала, запинаясь:

«Я их в фартук собрала».

И из фартука стыдливо,

Заслонив рукой лицо,

Маша высыпала жемчуг

На обмерзшее крыльцо.

«Стой, дитя, не сыпь, не надо, —

Говорит старик седой, —

Это бисер ведь на бусы,

Это жемчуг, Маша, твой».

Маша с радости смеется,

Закраснелася, стоит,

А старик, склонясь над нею,

Так ей нежно говорит:

«О дитя, я видел, видел,

Сколько слез ты пролила

И как мачеха лихая

Из избы тебя гнала.

А в избе твоя сестрица

Любовалася собой

И, расчесывая косы,

Хохотала над тобой.

Ты рыдала у крылечка,

А кругом мела пурга,

Я в награду твои слезы

Заморозил в жемчуга.

За тебя, моя родная,

Стало больно мне невмочь

И озлобленным дыханьем

Застудил я мать и дочь.

Вот и вся моя награда

За твои потоки слез…

Я ведь, Маша, очень добрый,

Я ведь дедушка-мороз».

И исчез мороз трескучий…

Маша жемчуг собрала

И, прислушиваясь к вьюге,

Постояла и ушла.

Утром Маша рано-рано

Шла могилушку копать,

В это время царедворцы

Шли красавицу искать.

Приказал король им строго

Обойти свою страну

И красавицу собою

Отыскать ему жену.

Увидали они Машу,

Стали Маше говорить,

Только Маша порешила

Прежде мертвых схоронить.

Тихо справили поминки,

На душе утихла боль,

И на Маше, на сиротке,

Повенчался сам король.