наследнике ал-Мансура 'Абд ал-Малике ал-Музаффаре, при котором число великих фата

возросло с семи до двадцати шести, а их жалование было намного увеличено [151, с. 103].

Более того, им удалось на некоторое время фактически отстранить от власти визиря 'Ису

ал-Йахсуби, заменив его человеком из своей среды - неким Тарафой, которого, видимо, следует отождествить с Тарафой, упомянутым Ибн ал-Хатибом в его списке наиболее

влиятельных фата [151, с. 104].

Ибн 'Изари, от которого мы знаем о Тарафе, пишет его нисбу как ас-Сикилли (сицилиец, применительно к рабу - привезенный с Сицилии) [261, с. 24-26]. Мы впервые

сталкиваемся здесь с проблемой выбора между написаниями сикилли и саклаби, которые в

арабской графике почти одинаковы. Этот выбор ставит перед исследователем

трудноразрешимую задачу, сложность которой усугубляется вероятностью ошибки

переписчика, и, как мы увидим на примере истории сакалиба в Северной Африке, решение

всякий раз оказывается разным. Примером может послужить упоминание о некоем фата

по имени Ра'ик в сборнике биографий андалусских ученых, составленном Ибн Башку-

валем (1101-1183). В первом издании трактата (1882) Ра'ик именуется ас-Сикилли [30, т.

185-186, № 418]. Во втором издании (1966) эта нисба исправлена ш ас-Саклаби [252, с.

185, № 422], но затем, в другом фрагменте, Ра'ик вновь предстает как невольник с

Сицилии [252, с. 674, № 1489]. Изучение таких спорных нисб требует максимальной

осторожности. Некоторые ученые полагают, что мы имеем здесь дело с ошибкой

переписчика, исказившего оригинальное написание ас-Саклаби [619, с. 47; 122, с. 31-32; 546, с. 326]. Но то, что такое написание встречается в тексте дважды, показывает, что дело

здесь вряд ли в небрежности писца. Учитывая, что среди слуг ал-Музаффара встречались

представителя разных народов, попавшие в Испанию различными путями, думаю, что

исключать появление нисбы ас-Сикилли неправомерно. Пока не обнаружены новые

источники, пропивающие свет на эту проблему, остается считать Тарафу слугой,

попавшим в Андалусию с Сицилии.

Влияние фитйан было не безгранично. Хаджиб мог по-прежнему не только назначать их

на должности, но и смещать или казнить по своему усмотрению. Восприняв чрезмерное

усиление Тарафы как угрозу своему положению, ал-Музаффар отправил его в ссылку на

Балеарские острова, а позже подослал к нему убийц. Впоследствии он казнил и визиря ал-

Йахсуби, который убедил его устранить Тарафу.

Все изложенные выше сведения относятся к спугам-сакалиба при дворе. Это не означает, разумеется, что нигде, кроме двора, слуг-са-калиба в Андалусии не было. Невольников-

сйк&шбй приобретали все, кто имел достаточно средств. Обилие упоминаний о сакалиба в

юридических документах (см. приведенные во Введении фрагменты из трактата Ибн

ал-'Аттара) показывает, что такими слугами владело немало андалусцев. Главными

покупателями спуг-сакалиба выступали, очевидно, представители знати. Ибн Бассам

сохранил для нас в своем трактате письмо Ахмада Ибн 'Абд ал-Малика Ибн Шухайда,

потомка знатного андалусского рода12. Отца Ахмада ал-Мансур направил служить на

восток Андалусии, в Тудмир (Мурсию) н Валенсию. Проведя там девять лет, Ибн Шухайд

вернулся в Кордову, привезя с собой двести отборных невольников-сяколыба [251, ч. 1, с.

185]. Служили сакалиба, разумеется, и в других домах, главным образом, - ввиду

дороговизны этих невольников - богатых.

IV период: борьба за власть после падения хаджибата и пора раздробленности (мулук ат-

таеа'цф)

При первых двух 'Амиридах сяутп-сакалиба были многочисленны и верны хаджибу. Ал-

Мансур и ал-Музаффар, в свою очередь, ценили их преданность и стремились сохранить

ее. Весьма интересны в этом отношении слова ал-Мансура, сказанные им незадолго до

смерти. Как гласят источники, ал-Мансур призвал к себе своих гупамов и обратился к ним

со следующей речью:

<Подумайте о вашем положении. Берегите милость Аллаха, подчиняясь брату и господину

вашему 'Абд ал-Малику. Да не ослепит вас блеск Омейядов и обещания тех, кто требует от

них, чтобы они разметали вас. Подумайте о том, как эти люди и их сторонники в Кордове

ненавидят вас. После смерти моей не будет у вас более заботливого предводителя, чем сын

мой. Должны вы забыть о междоусобицах и быть все вместе, как один человек. Если будет

так, никто вас не победит>".

Приведенная цитата показывает, что ал-Мансур пытался убедить своих слуг не

поддаваться на посулы Омейядов и их сторонников и всегда сохранять верность

'Амиридам. Такое поведение фитйан выглядело бы вполне логичным. Обязанные своим

возвышением лишь 'Амиридам, фитйан, разумеется, были наиболее лояльной к хаджибом

частью элиты. Учитывая это, можно было бы ожидать, что в период крушения режима

хаджибата фитйан и, в частности, сакалиба будут выступать как последовательные

сторонники 'Амиридов и борцы за их реставрацию.

Но произошло как раз обратное. В феврале 1009 г., когда 'Абд ар-Рахман, брат ал-

Музаффара, ставший после его смерти хаджибом, был с войском в Галисии, в Кордове

началось антиамиридское восстание. Хишам II был низложен, а халифом под тронным

именем ал-Махди провозгласили Омейяда Мухаммада Ибн 'Абд ал-Джаббара. Узнав об

этом, 'Абд ар-Рахман немедленно прервал поход и двинулся на Кордову, но в пути

сподвижники начали покидать его. Согласно Ибн 'Изари, первым, кто изменил хаджибу, был Вадих, вольноотпущенник ал-Мансура, бывший в то время командующим Верхним

пограничным районом с центром в Мединасели [261, с. 69].

В истории мусульманской Испании описываемого периода Вадих, пожалуй, - одна из

наиболее загадочных фигур. Сведения о ранних этапах его биографии настолько

противоречивы, что утверждать что-либо с уверенностью довольно сложно. Ибн Хаййан в

одном месте называет его евнухом [251, ч. 2, с. 27], но в другом упоминает об оставленных

им детях и их матери, которые жили после его гибели на севере Андалусии под

покровительством набиравшей тогда силу династии Зуннунидов [251, ч. 4, с. 143]. Далее, многие авторы именуют Вадиха ас-Саклаби [251, ч. 2, с. 38 (цитата из Ибн Хаййана); 322, с, 19; 78, с. 21; 239, т. 2, с. 7; 202, с. 161]м, ноу Ибнал-Асира мы читаем, что ал-Мансур

<воевал, покорил многие из неприятельских земель, и наполнилась при нем Андалусия

добычей и рабами, из которых составил он большую часть своего войска. Таким

человеком был Вадих ал-фата и другие известные люди, которых знали как 'амири> [248, т.

7, с. 369]. Данный фрагмент можно было бы интерпретировать как указание на то, что

Вадих - пленник, приведенный ал-Мансуром из одного из походов на север Испании, но

это, в свою очередь, противоречит показанию Ибн ал-Хатиба, который в одном фрагменте

именует Вадиха ал-Хаками, то есть слугой халифа ал-Хакама II [151, с. 114]. Если верить

Ибн ал-Хатибу и предполагать, что Вадих начал службу при дворе в правление ал-Хакама

II, то фата уже вряд ли мог быть пленником ал-Мансура: походы последнего пришлись на

более позднее время.

Из сложившегося таким образом затруднительного положения есть два выхода. Можно

предположить, что изложенные выше сведения относятся на деле к двум разным людям. В

числе 'амиридских <великих фата> Ибн ал-Хатиб называет двух человек по имени Вадих

[151, с. 104]; Ибн 'Изари говорит о <Большом Вадихе>, что, как мы видели в случае с

Дурри, предполагает и существование <Маленького>. Можно представить себе, что один

из двух слуг был евнухом-сяояби, другой - неоскопленным невольником-испанцем. Но

такая интерпретация породила бы больше проблем, чем разрешила, так как разделить этих

персонажей практически невозможно, а источники при рассказе о событиях,