Мухаммад подкупил вождя славян Небула, послав ему колчан или кошель, полный

золотых монет, и тот с двадцатью тысячами своих воинов перешел на сторону мусульман.

Славяне и арабы вместе обрушились на византийцев и разгромили их. Разгневавшись на

славян, Юстиниан приказал перебить их соплеменников, остававшихся в Вифинии; они

были истреблены в месте Леука(к)тэ на Никомидийском заливе [196, с. 64; 181, с. 92-95; 185, т. 121, с. 843-851]'а.

Об участии славян в боевых действиях против арабов в тот период рассказывает также

Михаил Сирийский (ум. в 1199 г.). По его словам, после того как Юстиниан нарушил

заключенный с арабами мир, в византийские владения вторглось войско эмира

Месопотамии (ал-Джа-зира) Мухаммада. Решающая битва произошла около Цезареи в

Кап-падокии. Славяне, которых было около семи тысяч, перешли на сторо-7ну арабов и

после битвы удалились с ними в Сирию. Там они были поселены в Антиохии и Киросе;

мусульмане наделили их припасами, отдали им часть средств, поступавших от налогов, и

предоставили женщин для обзаведения семьями [173, т. 2, с. 470].

Упоминания об этих событиях можно найти и в других источниках. Илия Нисибисский

пишет, что в 73 г.х. (23 мая 692 - 12 мая 693 г.) Мухаммад, сын Марвана, взял город

Себастию, затем одержал победу над врагом и в радости вернулся домой [91, с. 73]. В

<Сирийской хронике 1234 г.> сообщается, что халиф 'Абд ал-Малик, узнав о расторжении

мирного договора, отправил Мухаммада Ибн Марвана в земли ромеев; тот разорил их и

вернулся с множеством пленных и большим полоном [61, с. 230]. Согласно ат-Табари, в 73

г.х. Мухаммад Ибн Марван совершил набег на земли ромеев; тогда же 'Усман Ибн ал-

Валид победил византийцев в Армении [44, сер. 2, с. 853; ср.: 248, т. 4, с. 130].

Хотя источники, казалось бы, довольно подробно освещают картину расселения славян в

Опсикионе и их последующего перехода на сторону арабов, при их интерпретации мы

сталкиваемся с проблемами. Так, некоторые исследователи полагали, что среди пленников

Юстиниана, поселенных им в Опсикионе, были не только славяне, но и протоболгары.

При этом в качестве довода обычно выдвигается идея о том, что имя вождя переселенцев

Небула не славянского, а тюркского происхождения19. Идея основывается на сходстве

имени Небула с именем протоболгарского хана Исбула, обнаруженным на одной

болгарской надписи; общим у двух имен должен оказаться тюркский суффикс бул. Но

придерживаются такой трактовки далеко не все уче-ные2". Понять их сомнения нетрудно.

Прежде всего, сторонники тюркского происхождения имени Небул не идут дальше

констатации общности суффикса, совершенно не объясняя, как следует интерпретировать

начальную часть имени. Известный знаток тюркских заимствований в византийских

текстах Д.Моравчик сомневался в правильности <протоболгарской> интерпретации, что

выразилось в том, что в статье о Небуле в он после слов bulgarischer Herkunft (болгарского

происхождения) поставил вопросительный знак [557, т. 1, с. 210]. Неудовлетворенность

тюркской этимологией имени Небула заставила некоторых исследователей искать иные

объяснения. Ф.Малингудис предлагал интерпретировать имя как <не был>, в чем видел

заговор от злых духов [537, с. 27-29]г|. Точку зрения Малин-гудиса поддержал в

вышедшей совсем недавно работе В.Зайбт, заявив, что <нет никаких оснований думать о

возможном протоболгарс-ком происхождении Небула, который, несомненно, был одним из

славянских племенных вождей> [591, с. 128]". Далее, и Феофан, и Ники-фор считают

Небула славянским, а не протоболгарским вождем, и вообще довольно последовательно

отделяют славян от болгар во всем повествовании. Юстиниан в их изложении отбрасывает

болгар как можно дальше, а затем воюет исключительно со славянами, которых берет в

плен и делает бойцами перешедшего впоследствии на сторону арабов отряда. Заметим, что оба автора довольно хорошо информированы о болгарах. Михаил Сирийский вообще

ни словом не упоминает о болгарах, говоря только о славянах. Поэтому гипотеза об

участии болгар в походе Юстиниана представляется недостаточно аргументированной, и

дальнейший анализ будет основываться на том, что в Малую Азию переселили славян.

Другой вопрос, встающий перед нами, - можно ли хотя бы приблизительно подсчитать

численность ушедших к арабам славян? Задача эта непроста, если учесть, что источники

дают взаимоисключающие цифры - двадцать тысяч у Феофана и Никифора, семь тысяч у

Михаила Сирийского. Специалисты обычно предпочитают либо одну, либо другую из этих

версий23. Примирить крайности попытался МТребнер, выдвинувший довольно

оригинальную гипотезу. По его мнению, с самого начала славянских бойцов не могло быть

тридцать тысяч, так как такой отряд составлял бы непропорционально большую часть

византийской армии (всей, а не только того войска, с которым Юстиниан пошел в поход); отсюда она, по-видимому, представляет собой оценку численности всех переселенных

славян, включая оставшихся во время похода в колонии мужчин, а также женщин и детей.

Численность же отряда, участвовавшего в походе, составляла семь тысяч человек [467, с.

42-43].

Идея Гребнера имеет как достоинства, так и недостатки. Мне кажется вполне вероятным, что тридцать тысяч человек - общая численность всего войска Юстиниана, а не

славянского отряда. С одной стороны, император вряд ли двинулся бы в поход с

маленьким отрядом, часть которого к тому же составляли легковооруженные славянские

пешие бойцы, с другой - предлагать очень большие цифры тоже вряд ли стоит. Общая

численность византийских войск того времени нам неизвестна, однако при Юстиниане I, по данным источников, империя располагала ста пятьюдесятью тысячами воинов [1, с.

187]. Армия Юстиниана II была, видимо, меньшей по численности: территория империи

сократилась, население поредело, некоторые местности совершенно обезлюдели. В этих

условиях разгром очень большого войска (допустим, около 50-60 тыс. человек) стал бы

для Византии военной катастрофой, чем мусульмане и болгары неминуемо

воспользовались бы, начав новое наступление. Но ничего подобного мы не видим.

Следовательно, войско Юстиниана II должно было быть достаточно сильным, чтобы

император решился выступить с ним в поход, и в то же время составлять не слишком

большую часть от византийской армии той эпохи. Думается, что цифра тридцать тысяч

лучше других удовлетворяет этим условиям.

Обратимся теперь к цифре семь тысяч человек. Гребнер полагает, что это - численность

всего славянского отряда. Но по Михаилу Сирийскому, семь тысяч было славян-

перебежчиков. Между тем Феофан и Никифор сообщают, что из тридцати тысяч славян на

сторону арабов перешло двадцать тысяч, то есть две трети всего отряда.

Предположение, что к арабам ушли не все славяне, кажется достаточно правдоподобным.

Контингент славян был весьма неоднороден. Юстиниан, очевидно, перемещал в Опсикион

целые поселения.славян (склавинии), причем отношение их вождей и народа к империи

было неодинаковым: одни признали ее власть по договору, другие были покорены силой.

Далее, .согласно византийским хронистам, византийцы первоначально одерживали верх, и

лишь затем подкуп Небула привел к уходу славян: Конечно, трудно не согласиться с Г.Г.

Литав-риным, полагавшим, что одним подкупом Небула объяснить переход славян на

сторону мусульман нельзя, и причину случившегося следует, видимо, искать в их

недовольстве условиями жизни в Малой Азии [368, с. 41]. Вместе с тем, представлять дело

как взрыв недовольства вряд ли стоит: такое случается при поражении, когда этому

способствует низкий боевой дух войска, но не при победе. Массовый уход славян кажется, скорее, инициативой подкупленного Небула за которым пошли другие недовольные