Через несколько минут Мэтт поставил перед ними тарелки, на которых горой лежали тосты и яичница с беконом. Хейли изо всех сил старалась не слишком пялиться на обнаженную мужскую грудь, так и притягивавшую ее взгляд. Она опустила взгляд и принялась за завтрак. Яичница получилась очень вкусной, но почему-то от этого Хейли захотелось плакать.

«Я его люблю, мне нравится его семья, он умеет готовить… Он даже варит хороший кофе. А уж как он занимается любовью…»

Она решительно поставила заслон подобным мыслям. Лайла говорила с внуком, и Хейли постаралась вникнуть в смысл разговора.

— Вы, молодые люди, уже взрослые, и я не хочу лезть к вам с советами, — серьезно говорила Лайла, глядя то на Хейли, то на Мэтта. — Но кое-что я все-таки скажу, пока я здесь. Помните, что самое главное — ваша любовь друг к другу, все остальное не так важно. Какие бы вас ни поджидали трудности, если у вас есть любовь, вы все преодолеете. Помните свои брачные обеты?

Хейли вся напряглась.

— В болезни и здравии, в богатстве и в бедности. — Лайла накрыла руку Мэтта своей. — Мы с Эдгаром были очень счастливы, хотя у нас не было ни гроша. Мы любили друг друга душой и телом.

«Душой и телом». Хейли было больно слушать Лайлу, ее самообладание слабело с каждой минутой. Но Лайла еще не закончила. Она пожала внуку руку.

— Позже, когда Эдгар умер, а вы с Бетт переехали ко мне, мы втроем тоже были счастливы, хотя вы и потеряли родителей. А знаете почему? Потому что в нашем доме жила любовь. Я любила тебя и Бетт, а вы любили меня. Самое важное в доме — любовь. Вот что я хотела вам сказать.

Лайла убрала свою сухонькую старческую руку с большой руки Мэтта и стала допивать кофе.

Чувства переполняли Хейли.

— Это прекрасно, — тихо сказала она.

«Я тоже хочу такой любви. Но суждено ли мне когда-нибудь ее встретить?»

Мэтт заметил, что глаза Хейли влажно заблестели. Он вспомнил ее высказывание, что на ней лежит проклятие, что любовь и семейное счастье — не для нее. Однако было видно, что слова Лайлы ее глубоко тронули. Возможно, Хейли на самом деле хочет и любви, и брака, и всего того, о чем пишут в романах. Но чего она боится? Может, она использует миф о проклятии как оправдание? Он нахмурился и пристально посмотрел на Хейли. Она встрепенулась.

— Мне пора, я… я только что вспомнила, что мне нужно сегодня кое-что сделать в офисе до начала рабочего дня.

Хейли отодвинула стул и встала. Поцеловала на прощание Лайлу, взяла сумочку и направилась к двери. Мэтт пошел за ней.

— Спасибо за… за вчерашнее… за Лайлу и все такое, — тихо сказал он.

Ему хотелось сказать совсем не это, но что — он и сам толком пока не разобрался.

— Пожалуйста. — Хейли избегала его взгляда. — Я заеду за вещами днем.

— У меня на четыре назначена на новой стройплощадке встреча с субподрядчиком, но я постараюсь быть дома, когда ты приедешь с работы.

— На этот счет не беспокойся, я могу оставить ключи на столе и захлопнуть дверь.

Вот так, все просто, никаких осложнений.

Мэтту хотелось ее остановить, но, осознав, почему ему этого хочется, он так растерялся, что не смог произнести ни слова. А потом было уже поздно, Хейли ушла.

Хейли засовывала косметику в сумку как попало. Она торопилась уйти из квартиры Мэтта до того, как он вернется. Она не хотела с ним встречаться и для этого даже ушла с работы пораньше. Сложив косметику, она вышла из ванной и поспешила в спальню за одеждой и ночной рубашкой. К счастью, она еще утром аккуратно сложила и то и другое на стул. В спальне Хейли немного задержалась, глядя на кровать. Они с Мэттом провели ночь в одной постели, но с таким же успехом могли находиться в разных галактиках. У нее заныло сердце, на несколько мгновений она прислонилась к дверному косяку и отдалась во власть этой боли. Как можно было надеяться, что Мэтт ее полюбит? Они такие разные: она привыкла планировать каждый шаг, а Мэтт идет по жизни легко и непринужденно. Он, правда, говорил, что противоположности притягиваются, но только это их и связывает — притяжение. Хейли с самого начала знала, что их отношения не выходят за рамки физического влечения, но в какой-то момент позабыла об этом. Она твердо сказала себе, что больше не допустит подобной забывчивости.

— Как поживает жена? — спросил Мэтта Томми Ричардсон, водопроводчик.

Они встретились на новой стройплощадке, чтобы разметить порядок расположения водопроводных и канализационных труб. План будущего дома был уже размечен на местности, и Том собирался на следующий день доставить трубы на площадку.

— Отлично! — с энтузиазмом ответил Мэтт.

Оказалось, что передачу об их поездке на Гавайи смотрело неожиданно много народу, но Мэтта это не смущало, он был даже доволен. Ему нравилось считаться мужем Хейли. Ему нравилось просыпаться с ней в одной постели, вместе пить кофе, готовить для нее завтрак. Ему все нравилось в их так называемой семейной жизни. Только теперь все осталось позади.

— Скоро тебе придется построить такой же дом для себя, — заметил Ричардсон. — Пойдут дети, квартира станет мала.

Держа в одной руке план, Ричардсон прошелся по размеченной территории. Мэтт представил себе детей, которые могли быть у них с Хейли. Задиристые мальчишки вроде него и аккуратные девочки вроде Хейли. Он не удержался от улыбки. Но потом вспомнил, что это пустые мечтания, их брак — ненастоящий, никаких детей не будет. Оно и к лучшему, потому что он пока не готов обзаводиться семьей, его компания пока еще не достигла нужного уровня.

Мэтт вспомнил, что говорила утром Лайла. Его детство было счастливым, несмотря на хроническую нехватку денег. Финансовое благополучие само по себе не приносит семейного счастья. Мэтт нахмурился. Почему он забывал об этом раньше? Получается, что он прячется за необходимостью добиться финансовой стабильности точно так же, как Хейли прячется за пресловутым проклятием. А действительно ли она прячется за проклятием? Мэтт вдруг понял, что ему необходимо срочно это выяснить. Мэтт крикнул водопроводчику через площадку:

— Томми, мне нужно уйти.

Водопроводчик посмотрел на него, потом махнул рукой и понимающе кивнул.

— Ох уж эти мне новобрачные. Ладно, иди к своей молодой жене. — Он подмигнул. — Любовь днем. Я понимаю.

Он продолжил заниматься делом. Мэтт сел в свой пикап и помчался к дому, чтобы приехать раньше Хейли. Он дал Хейли ключи, но, по его прикидкам, она еще не должна была вернуться с работы. Однако машина Хейли уже стояла на стоянке перед домом. Сердце Мэтта бешено забилось. Он почти бегом добежал до двери квартиры, но от волнения не сразу попал ключом в замочную скважину. Как водится, Мэтт решил скрыть нервозность под маской юмора.

— Дорогая, я дома! — крикнул он с порога.

Ему понравилось, как это прозвучало, он бы хотел иметь возможность говорить эти слова каждый день, и не важно где — во дворце или в лачуге, главное, произносить их, обращаясь к Хейли.

Хейли вошла в гостиную с небольшим чемоданчиком, в котором накануне привезла свои вещи. Вошла и остановилась посреди комнаты.

— Привет.

— Ты уезжаешь?

— Ну да, я же здесь не живу, помнишь? Мы устроили представление для Лайлы. — Голос звучал сухо, невыразительно.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала.

Хейли заморгала.

— Что?

— Ты слышала. — Мэтт быстро подошел к ней. — Я не хочу, чтобы ты уезжала.

— Но я должна.

Он взял ее за руку.

— Хейли…

— Мэтт, я должна уйти. — В ее блестящих глазах отражались смешанные чувства, но Мэтт не мог их расшифровать. Она вырвала у него свою руку. — Я не собираюсь быть твоей любовницей!

— Что-о? Но мне не нужна любовница!

— Правда? — Весь облик Хейли выражал сомнение. — А что тебе нужно?

Мэтт беспомощно взъерошил волосы.

— Не знаю. Извини, я еще не успел продумать все детали, ведь я только сейчас понял, что люблю тебя.

Мэтт сам не знал, что с его языка сорвутся эти слова, но это была сущая правда. Сколько времени он уже любит Хейли? Несколько дней? Годы?