Считается, что он должен помогать Хейли, защищать ее, вести себя с ней как старший брат, а не как любовник. Но беда в том, что он не был ее братом. Мэтт неохотно выпустил из пальцев нежные локоны, убрал руку и мысленно пообещал себе не позволять никаких прикосновений, если их не снимают на пленку. Зря он спорил с Хейли — иногда в отпуске действительно лучше придерживаться правил.

— Проснись, мы приземляемся.

Хейли открыла глаза, заморгала и растерянно посмотрела в глаза Мэтту. Голубые глаза были близко, даже слишком близко от ее собственных. Опустив взгляд, она уставилась в его плечо, несколько мгновений разглядывала яркий рисунок его рубашки и только после этого осознала, что заснула на плече у Мэтта.

— Ой! Извини. — Она резко отстранилась, густо покраснев.

— Ничего страшного.

Мэтт непринужденно усмехнулся. Наверное, его ответ должен был успокоить Хейли, но не успокоил. Она снова задумалась о предстоящей ночи в отеле. За время полета они так и не обсудили, кто где будет спать, но Хейли понимала, что сама собой эта проблема не разрешится. Самолет стал заходить на посадку. Тревога Хейли все нарастала. Наконец они вышли из самолета в аэропорту Гонолулу. Представитель отеля, встречая их, надел на них гирлянды из ярких душистых цветов. Получив багаж, Хейли и Мэтт сели в лимузин, который повез их в Вайкики.

Десятимильная поездка показалась Хейли слишком короткой. С каждой минутой она все больше нервничала и все яснее сознавала, что запуталась в паутине, которую сама же и сплела. Она попыталась любоваться проплывающим за окнами пейзажем. Небоскребы Гонолулу сменились стройными пальмами Вайкики. Буйство тропической растительности поражало воображение: жилые дома, магазины, отели — все утопало в зелени и огромных ярких цветах. Дорога пошла вдоль берега, и по левую сторону от них раскинулся бескрайний, неправдоподобно голубой океан.

Утопающий в тропической зелени отель, расположенный возле широкой полосы белого песка, окаймленной рядом стройных пальм, был великолепен, и это на время отвлекло Хейли от тревожных мыслей. Она уже поверила, что ее ждет отпуск в раю, но только когда она избавится от Хэнка… и Мэтта.

Как только они зарегистрировались в отеле, Хейли заявила:

— Мне не терпится выйти на пляж. — И мысленно добавила: «Одной».

Меньше всего Хейли хотелось бы, чтобы рядом с ней околачивался Мэтт в одних плавках — то есть почти без ничего, — демонстрируя свое загорелое мускулистое тело. У нее даже мелькнула мысль, что лучше бы она выиграла поездку на Аляску.

Когда все трое шли к лифтам, Хэнк сказал:

— Я хочу снять момент, когда новобрачные входят в номер.

Хейли не поняла, что может быть интересного в том, как два человека входят в гостиничный номер, но промолчала. Мэтт нашел нужную дверь и уже собирался ее открыть, но Хэнк замахал рукой.

— Стоп! Вы же не можете просто так взять и войти!

Теперь Мэтт удивился не меньше, чем Хейли:

— Что вы имеете в виду?

Хэнк пристально посмотрел на Мэтта и поднял камеру к плечу.

— Вы должны перенести новобрачную через порог, — пояснил Хэнк. — Зрители любят романтику.

Хейли оторопело заморгала. Перенести через порог?! Она быстро посмотрела на Мэтта. Удивление в его голубых глазах постепенно уступило место озорному блеску. Этот озорной взгляд был знаком Хейли даже слишком хорошо: в детстве она видела его много раз. Паника, не поддающаяся контролю, приковала ее к месту. Она облизнула губы и сглотнула. Ее мысли пустились вскачь, она судорожно пыталась найти любой предлог отказаться. Но как назло в голову приходила одна единственная — истинная — причина, по которой им не стоило этого делать: потому что она до смерти боялась оказаться в объятиях Мэтта, боялась того, что могла при этом почувствовать. Конечно, Хейли не могла привести этот довод Хэнку. Да и Мэтту, если разобраться. А потом стало слишком поздно: Мэтт подхватил ее на руки, и она узнала, каково это — оказаться в его объятиях. Он поднял ее легко, словно невесомую, прижал к своей груди и посмотрел в глаза насмешливо и дерзко. Хейли обняла его за шею. Она испытала странное возбуждение, отчасти страх, но и еще что-то непонятное, но приятное. Казалось, она парит над землей, и не только потому, что ее ноги не касаются пола. Хейли с удивлением поняла, что ей приятно. Конечно, это было неразумно, но она ничего не могла с собой поделать, потому что в эти секунды власть принадлежала не разуму, а телу. Руки Мэтта обнимали ее, взгляд согревал. Захваченная непривычными ощущениями, Хейли даже не сразу поняла, что говорит Хэнк. Она вообще забыла о его существовании.

— Хорошо, а теперь, может, поцелуетесь?

Сердце Хейли забилось втрое чаще обычного, она даже испугалась сердечного приступа. Взгляд Мэтта стал глубже, глаза потемнели, в них внезапно пропал всякий намек на озорство. В желудке у Хейли словно взорвался тысячами искр фейерверк, и искры, разлетевшись по всему телу, достигли кончиков пальцев. Мэтт наклонил к ней голову. Хейли было просто некуда деваться, во всяком случае, именно так она позже объясняла себе, почему не уклонилась от его губ. У нее была лишь секунда, чтобы задуматься, на что будет похож поцелуй Мэтта, а потом она узнала это на практике.

Хейли ожидала, что его поцелуй будет быстрым, возможно, дразнящим, может быть, слишком дерзким, но только не таким, каким он оказался в действительности. Мэтт лишь легонько потерся губами о ее губы, так что поначалу она была даже разочарована. «Неужели это все? Из-за чего же я тогда волновалась?»

Но затем поцелуй стал глубже, и Хейли поняла, что легкое соприкосновение губ было всего лишь прелюдией. Именно в нежности и заключалась вся опасность его поцелуя. Его чувственный жар окутывал Хейли медленно, нежно, но неотвратимо, она растаяла в этом жаре и ослабела. Никогда еще она не испытывала ничего подобного. Мэтт целовал ее нежно, но в то же время неистово. Хейли словно получила дозу сильнейшего наркотика, к которому мгновенно пристрастилась, и наркотик этот назывался — Мэтт.

Все ее нервные окончания буквально зазвенели от эротического наслаждения. Хейли не знала, услышала она слабый стон или издала этот звук сама. Затем, кажется, закрылась дверь, но точно она не знала. Да и как она могла быть в чем-то уверенной, когда все ее тело пылало словно в огне, затопленное раскаленной лавой ощущений? Мэтт обнял ее крепче, и она расплавилась в его объятиях. Ее тело охватила предательская дрожь, отдельные искорки возбуждения слились вместе в один очаг жара, разгорающегося где-то в сокровенной глубине ее женственности. Под ней что-то качнулось — уж не земля ли? Но вдруг, резко вернувшись к действительности, Хейли поняла, что это не планета, а всего-навсего матрас. Реальность разрушила колдовство, сотворенное прикосновениями Мэтта. Хейли оторвалась от его губ, отпрянула, перевела дыхание и огляделась. Она была потрясена, более того — она была в ужасе. Они лежали на двуспальной кровати в шикарном гостиничном номере, и дверь была закрыта. Их единственный зритель — оператор — удалился с места действия, но они, увлекшись, этого даже не заметили и продолжили спектакль.

— Хватит, мы можем прекратить, Хэнк нас не видит, — бессвязно пробормотала Хейли. После чувственной атаки Мэтта язык ей почти не повиновался. Мысли тоже путались. Неужели она в самом деле наслаждалась поцелуем? Густо покраснев, Хейли осторожно выскользнула из-под Мэтта и попыталась встать. Колени подгибались, но она постаралась побороть слабость и все-таки встала.

Мэтт сел и попытался осмыслить происшедшее. То, что произошло, не входило в его планы. Он собирался только взять Хейли на руки и перенести через порог. Прикасаться к ней только тогда, когда их снимают, — это вполне укладывалось в рамки их правил. Но постепенно Мэтт забыл обо всех правилах, он даже не помнил толком, как закрыл дверь и понес Хейли на кровать. Он видел только саму Хейли, ощущал ее губы, ее гибкое тело, прижатое к его собственному, слышал частое гулкое биение ее сердца в унисон с его собственным.