Так, в 1800 г. новороссийский вице-губернатор, статский советник Неверовский, в свою очередь, обратился в ведомство государственных имуществ с просьбой о переселении чиншевой шляхты из Киевщины и Подолья в доверенную ему губернию, выдвигая те же, что и Зубов, аргументы. Согласно министру внутренних дел В.П. Кочубею, в 1806 г. Неверовский писал, «что из числа находящейся в тех губерниях чиншевой шляхты, некоторые входят с прошениями в Новороссийскую казенную палату о причислении их по бедности и неимению собственных своих земель, тамошней губернии в казенные поселяне, и что число оной простирается там до 20 000 душ»130.
В своем прошении от 1800 г. Неверовский предлагал поселить эту шляхту недалеко от собственных родных мест, в Ольвиопольском уезде на левом берегу Буга, выделив по 15 десятин пахотной земли из расчета на одну душу мужского пола, а также освободив на десять лет от налогов – с последующим установлением налога по 5 копеек за десятину вместо тяжелого оброка. Однако оценка (в дальнейшем мы увидим, что очень приблизительная) количества соответствующих шляхтичей, сделанная ведомством государственных имуществ, показала, что в соответствующих губерниях насчитывается 162 577 лиц обоего пола – тогда как переехать согласились всего 17 добровольцев из Киевщины и 14 из Подолья, что поставило под полное сомнение готовность к переселению.
Кроме того, Сенат в рамках другой переписи, целью которой было административное решение шляхетского вопроса, к чему мы в дальнейшем еще вернемся, насчитал 218 025 безземельных шляхтичей мужского пола на всех присоединенных бывших польских землях и 25 сентября 1800 г. дал им срок в два года для представления свидетельств шляхетского происхождения, по истечении которого, в случае непредставления доказательств, их должны были отнести к податной категории. Властям следовало лишь дождаться окончания данного срока.
Незадолго до его завершения, 11 августа 1802 г., Винценты131 Новосельский, поляк на царской службе, добился, благодаря своему званию титулярного советника и, возможно, нужным знакомствам, аудиенции у Александра I по вопросу о проекте создания шляхетской колонии в местечке Терновка близ Николаева, где сохранились отдельные каменные здания и старая турецкая мечеть. Император поручил Новосильцову, члену Негласного комитета своих «молодых друзей», представить данный проект для оценки ведомством государственных имуществ132.
Оригинальность данной инициативы заключалась в том, что была предложена поляком, желавшим, видимо, сыграть не последнюю роль в ее осуществлении. В его проекте вновь объяснялось, что чиншевые шляхтичи – убогие потомки шляхетской «голоты» – живут в частных владениях и платят своеобразный оброк в том же размере, какой вносят мужики в казенных имениях. Потребность повторения этого объяснения свидетельствует, что в глазах российских властей эта категория продолжала оставаться абсолютной аномалией. Упоминание же при каждом случае об убогом положении чиншевиков должно было скрыть за благотворительными намерениями истинную потребность в новых поселенцах. «Сверх того еще требуемы от них многие услуги не редко бывают оными помещиками утесняемы, – писал автор проекта, – а по бедности своей принуждены сносить все то, что бы с ними ни случилось».
По утверждению Новосельского, по всей империи должно было найтись по меньшей мере 50 тыс. таких семей, он предлагал (подобные попытки уже предпринимались) осуществить их перепись с помощью предводителей дворянства в западных губерниях. Он обманывался так же, как и другие, полагая, «что многие охотно согласятся переселиться». Автору проекта едва удалось скрыть свои истинные намерения – он советовал императору для проведения данной операции создать должность попечителя и назначить на нее человека, которому бы эти люди доверяли и который мог бы защитить их, помогая удовлетворять их нужды, и имел бы решающий голос при наделении землей, которое бы велось в полном согласии с губернатором и казначейством. В его обязанности также входило бы информирование заинтересованных лиц о том, что монарх, сжалившись над их бедностью, нехваткой земли и тяжестью налогов, соизволил предоставить им возможность получить в наследственную собственность в отведенном месте землю, обратившись к попечителю, ответственному за создание шляхетских колоний, и заверил их, что, согласно «Жалованной грамоте дворянству», им не придется платить подушной подати. Они должны были получить брошюры с правилами поведения, а также следить за тем, чтобы владельцы имений (вновь то же опасение), где они проживают, не чинили преград к их переселению. В противоположном случае належало дать суровый приказ гражданским губернаторам, т.е. обратиться за помощью к полиции или войску. Новосельский надеялся, что подобное предложение привлечет многих.
Из ответа ведомства государственных имуществ H.Н. Новосильцову от 23 января 1803 г.133 абсолютно понятно, что там было известно о возраставшем влиянии на царя Комитета «молодых друзей», а в особенности князя Адама Ежи Чарторыйского, который, как шляхетские магнаты времен независимой Польши, выступал в защиту целостности шляхетского сословия. Новосильцову из ведомства сообщили, что проект Новосельского, как и предыдущий проект Неверовского, «недовольно им обдуман и без основания». В ведомстве быстро сориентировались, что автор проекта, хоть и не предлагая этого прямо, очевидно, видел себя в роли организатора и руководителя всей операции. Не без основания было высказано сомнение, что люди, рассеянные небольшими группами по восьми губерниям (по всей присоединенной территории), разделенные между собой несколькими тысячами верст, доверятся и будут повиноваться частному лицу, вверив ему свою судьбу. Решение о выборе территории под поселения должен был принимать, по мнению ведомства, человек знающий и авторитетный, в то время как на предложенных Новосельским землях ощущалась нехватка воды. Более того, эти земли уже были переданы болгарским колонистам, над которыми начальствовал главнокомандующий Дунайской армией134. Вероятнее всего, автор проекта, по мнению ведомства, был аферистом, желавшим заполучить казенные земли и привезти туда рабочую силу, которую он предполагал эксплуатировать так же, как это делали обличаемые им землевладельцы. Несмотря на выраженное сожаление об упускаемых возможных поступлениях в казну в связи с переселением, тем не менее признавалось, что немногочисленные попытки принудительного переселения всегда проваливались, вызывая лишь сетование и жалобы (очевидно, речь шла об авторитарно принятых решениях министра юстиции Г.Р. Державина от 8 августа 1802 г., к которым мы еще обратимся). Если же среди шляхетских семейств найдутся желающие, они могут по согласованию с властями выбрать себе землю. Выступать с такого рода инициативами должны были гражданские губернаторы, которые должны были сориентироваться, где можно найти подобную шляхту и не будет ли оказано сопротивление со стороны землевладельцев. «Сомнительно однакож, – говорилось в заключительной части, – чтобы нашлось к сему охотников», а поскольку шляхетский вопрос находился в ведении иного ведомства, окончательное решение оставлялось за Новосильцовым.
Тем временем напряженность в ближайшем окружении Александра I возрастала из-за конфликтности Г.Р. Державина, старого придворного поэта Екатерины II, который беспрестанно писал помпезные и многословные оды в ее честь и которого новый царь на короткое время сделал министром юстиции. Царские советники, однако, старались проявлять большую сдержанность (за исключением В.П. Кочубея). Еще при Павле I во время поездки по аннексированным польским землям Державин осознал размах еврейского и шляхетского вопросов, эти две категории населения были слабо представлены в империи до разделов Речи Посполитой. Державин сразу же их люто возненавидел. Проблемы, связанные с этими категориями населения, проявились сразу после первого раздела 1772 г. в белорусских землях, в районе Витебска и Могилева135, но лишь после окончательного раздела Речи Посполитой, когда численность обеих групп резко выросла, старый пиит несравненной Фелицы двинулся в атаку против присутствия в сельских местностях, которые раньше принадлежали полякам, «жидов» (Державин иначе евреев не называл), вводящих в соблазн крестьян. Еще до убийства Павла I он подал в Сенат «Мнение о евреях»136, которое легло в основу деятельности особого Комитета по благоустройству евреев, учрежденного 9 ноября 1802 г. Александром I, в состав которого входили В.А. Зубов, В.П. Кочубей, А.Е. Чарторыйский и С. Потоцкий137, также рассматривавшего возможность переселения евреев. Запланированное согласно Положению о евреях от 9 декабря 1804 г. принудительное перемещение евреев из сельской местности в города частично было осуществлено лишь в 1807 г. Царское правительство было вынуждено изменить подход к этой акции в связи с получившим большую огласку собранием представителей еврейских общин, созванным Наполеоном в Париже. После предоставления Французской революцией 1791 г. гражданских прав евреям во Франции, Наполеон стремился к организации их религии, и с этой целью после двухлетнего, с 1806 по 1808 г., периода консультаций был создан Великий Синедрион.
