Однако теперь ему открылся загадочный новый мир. Мир прореживания, мульчирования, подвязывания, прививки и обрезки – словно строишь укрепления против вражеских захватчиков. Стволы деревьев и целые кусты на зиму обматывали полосами мешковины. Корни ирисов, или «клубнелуковицы», весьма напоминавшие усохшую морковку, выкапывали, разделяли, а затем снова высаживали.

Кротам, мышам и другим паразитам путь в Сад королевы был заказан – второй обязанностью садовников было уничтожать непрошеных гостей, тщательно высматривая любые признаки подкапывания или обкусывания. Вальтер держал пару такс, и они бродили по саду, зорко высматривали просочившихся врагов влажными карими глазами. Их резкий лай при обнаружении жертвы перекрывал скрипучие вопли павлинов.

Наконец Вальтер, прихрамывая, вышел из-за угла с полной тачкой. Гален засунул вязанье в холщовый мешок и спрыгнул с валуна. Под присмотром недреманного ока Райнера они вдвоем старательно положили слой жирной черной мульчи поверх пеньков шток-роз. Гален в своем усердии взял на лопату слишком много, и комок мульчи упал на побуревшую траву.

– Сад надо подготовить к зиме, – изрек Райнер. – Но… – дядя наставительно поднял палец, – он должен по-прежнему радовать глаз.

– Да, сударь, – отозвался юноша, разминая комок пальцами и рассыпая его по клумбе.

– На эту зиму мы ждем очень важных гостей. Гостей королевской крови.

Гален и Вальтер резко вскинули головы, но вопрос задал юноша:

– Опять неспокойно? Аналузия?

– Нет, парень, ничего подобного, – поспешил ободрить их Райнер. Никто не хотел новой войны. – Будут приезжать и уезжать послы, и мне сказали, что принцессы тоже станут принимать гостей.

– Король подумывает о политическом браке? – задумчиво потер подбородок Вальтер. – Скорее всего, для Розы, она ведь старшая. – Лицо его затуманилось. – Разумеется, она сейчас и болеет тяжелее всех, бедная девочка. А есть еще и другие беды… – Он увидел, как смотрят на него Гален и Райнер, и осекся. – Извините, заболтался.

– Принцесса Роза больна?

То-то Гален удивлялся, что не встречает никого из принцесс в саду с тех пор, как старшая свалилась в фонтан. Его захлестнуло чувство вины. Она бы не упала, не напугай он ее, но, увидев ее там, увидев ее обращенное к бронзовому лебедю белое лицо, он почему-то вспомнил о старухе и ее странных дарах.

– Очень больна, и остальные тоже. В Бруке поговаривают, будто…

– Вальтер, Гален, – натянуто произнес Райнер, – мы не говорим о королевской семье таким фамильярным тоном. – Но когда он гордо удалялся, они расслышали недовольное бормотание: – Юные дамы отбились от рук, танцуют ночи напролет у себя в покоях…

Гален переглянулся с Вальтером. Когда дядюшка уже не мог его слышать, он сменил лопату на грабли.

– Танцуют ночи напролет у себя в покоях?

– Ты, наверное, единственный человек в Бруке, до кого не дошла эта сплетня, – отозвался Вальтер.

Некоторое время они работали в молчании, а затем старик сказал:

– Наутро после каждой третьей ночи девушки выходят из своих покоев вымотанными, а их бальные туфли оказываются стертыми до дыр. Доктор Келлинг, королевский врач, говорит, что в этом и кроется причина их затяжной болезни.

– Но я не понимаю. Если они больны, почему всю ночь пляшут? Или они выскальзывают наружу для встреч с поклонниками? Неужели стража не в силах за ними проследить?

Смешно было представлять королевских дочерей, вылезающих по ночам из окон и наряженных при этом в бальные платья и туфли, но случаются и более странные вещи, полагал Гален.

– Часовые у дверей покоев, горничные внутри, и никто ничего не видит и не слышит, – покачал головой Вальтер. – Хотя, как я понимаю, прошлой ночью были предприняты дополнительные шаги. – Он нахмурился. – Если они удержат принцесс в постелях, я порадуюсь вдвойне.

– Как так?

Но Райнер прислал им на подмогу еще одного младшего садовника, и Вальтер ничего не стал говорить в присутствии постороннего.

Все время, пока они занимались распределением черной мульчи, Гален думал о принцессе Розе. Она болела, скорее всего, из-за невольного купания в день их знакомства, и при этом что-то заставляло ее танцевать ночь за ночью. Как она вообще сможет отдохнуть и поправиться?

Чувство вины еще больше усилилось позже в тот же день, когда Галену велели убрать опавшие листья из лебединого фонтана и разровнять гравий вокруг его основания. Однако к заданию он приступил охотно. Вальтер поведал ему, что это одно из любимых местечек принцессы Розы, и Гален решил поддерживать его красоту ради нее. Разумеется, с похолоданием и все более ранними закатами, скорее всего, пройдет довольно много времени, прежде чем захворавшая принцесса сможет навестить свой любимый уголок.

Когда Гален закончил, уже почти стемнело, и он медленно двинулся к дальнему сараю для инвентаря, чтобы вернуть на место грабли. Он кивнул другим садовникам и взял фонарь, чтобы осветить себе дорогу до дома. Дядя Райнер задерживался во дворце. Они с королем Грегором выводили новые сорта роз в теплице на восточном краю сада, и в те дни, когда у короля не хватало времени проверить, как они развиваются, главный садовник докладывал ему лично.

Вальтер стоял как раз у дверей сарая, на его морщинистом лице читалась тревога. В одной руке он небрежно держал фонарь, и Галену показалось, что старик его вот-вот выронит.

– Вальтер, тебе нехорошо? – Гален забрал у него светильник.

– Еще одни врата открылись, – хрипло произнес Вальтер. – Я чувствую.

– Какие врата? – До дворцовых ворот от сарая было пятнадцать минут ходу. – Как ты это чувствуешь?

– Назад, в сарай! – скомандовал Вальтер.

Еще один садовник только что вышел из сарая с собственным фонарем.

– Все внутрь! Назад!

С внезапной лихорадочностью одноногий старик принялся заталкивать работников обратно. Он захлопнул за ними дверь и заложил засов снаружи.

– Что за черт? – Якоб, помогавший сегодня Галену с Вальтером, уставился на юношу. – Он спятил?

Гален почувствовал, как у него зашевелились волосы на затылке. Набиравший силу ветер сотрясал крохотное окошко сарая, и молодой человек слышал, как воют вдалеке собаки.

– Что-то не так. – Гален поставил оба фонаря на верстак, подошел к окну и распахнул его настежь. – Вальтер! Что происходит?

Ветер ворвался внутрь, забил слова обратно в горло и едва не сшиб юношу с ног. Гален отшатнулся. Обычно бесстрашные таксы Вальтера жались друг к другу на своей лежанке в углу и скулили.

Окно было чуть шире его плеч, но Гален ухватился за подоконник и выбрался наружу. Он зацепился пряжкой ремня за раму и в итоге приземлился плечом на клумбу. Быстро перекатился, вскочил и стряхнул грязь.

– Вальтер?

– Гален! – Старик, хромая, вышел из-за угла. – Оставайся внутри!

– Нет, скажи, что происходит!

В темноте Гален еле разглядел, как Вальтер покачал головой.

– Некогда, некогда! Возьми. – И он вдавил Галену в ладонь хлыст. – Рябина – лучшее, что можно найти в трудную минуту.

– Для чего? Для бури?

Ветер трепал сад, и Гален с отчаянием подумал, сколько листьев ему придется выгребать утром из лебединого фонтана. Как ни странно, пахло не дождем или снегом (хотя и то и другое вполне естественно в это время года), а камнем и плесенью.

– Это не буря, – ровным тоном произнес Вальтер. – Ты знаешь, куда выходят окна гостиной принцесс?

– На южную сторону? Туда, где лабиринт из живой изгороди?

Готовность, с какой он обнаружил свое знание, заставила Галена покраснеть. Он не пытался подглядывать за принцессами, но видел их в этих окнах чаще, чем в других.

– Верно. Скорей!

Вальтер поспешил куда-то, причем с такой скоростью, какую Гален не мог предположить у человека с деревянной ногой. Юноша вскоре перешел на бег, чтобы не отстать. Преодолевая напор ветра, они обогнули лабиринт по широкой дуге и вышли на ровный газон с южной стороны дворца.

Все окна ярко светились, и Гален разглядел в них встревоженные лица. Слуги не понимали, откуда взялась внезапная буря. Гостиная принцесс находилась на третьем этаже, и Гален разглядел там движение.