— Пока что да, — согласился Раденбау. — Слушайте дальше. Люди Тайнэна запрограммировали свои компьютеры, компьютеры погудели и выдали список городов, отличающихся почти абсолютным отсутствием преступности. И каждый из них оказался городом какой-нибудь компании.

— Городом компании?

— Америка полна ими, городами, принадлежащими частным компаниям и, как правило, построенными только для того, чтобы обслуживать предприятия той или иной фирмы. Ну вот, например, Моренси в штате Аризона, где «Фелпс Додж» имеет открытые медные рудники. Все дома, магазины, деловые учреждения в городе принадлежат фирме «Фелпс Додж». Все коммунально-административные службы организованы фирмой «Фелпс Додж». Жизнь города целиком и полностью контролируется компанией. Не во всех городах такого типа искоренена преступность, не знаю, какав уровень преступности в Моренси. Но в некоторых из них преступности практически не существует. Обычно это небольшие захолустные городки, где всей жизнью населения самодержавно правит компания или назначенный ею представитель.

— Диктатура.

— Своего рода да. И один из таких городков — Арго-сити — просто очаровал Тайнэна. Преступность а нем практически была искоренена давным-давно. Арго-сити полностью и безраздельно принадлежит компании «Арго смелтинг энд рефайнииг оф Аризона». Тайнэн исследовал Арго-сити тщательнейшим образом и раскрыл его секрет: в этом городе аннулировали почти все положения Билля о правах. Население города против этого не возражало. Жители были удовлетворены полученной взамен экономической стабильностью и физической безопасностью. На основе юридического кодекса, действующего в Арго-сити, Тайнэн и разработал свою тридцать пятую поправку. То, что получилось в Арго-сити, решил он, получится и по всей Америке.

— Фантастический план, — сказал Коллинз. — Или дьявольский.

— Еще более дьявольским было то, что сделал с этим городом Тайнэн. Он хотел увериться, что каждый аспект тридцать пятой поправки окажется эффективным на практике. И он использовал население Арго-сити в качестве подопытных кроликов. Как ему удалось сделать это и передать власть в городе своим сотрудникам? Очень просто. Тайнэн расследовал компанию, которой принадлежит город, и установил, что «Арго смелтинг» годами уклоняется от выплаты налогов. Совет директоров охотно принял предложенную им сделку: Тайнэн не сообщит министерству юстиции о результатах следствия, а компания предоставит ему и его людям полную и безраздельную власть в городе. Поэтому Тайнэн сумел создать в Арго-сити экспериментальный прототип комитета по охране национальной безопасности, который намерен учредить в масштабах всей страны, как только тридцать пятая поправка станет частью конституции. Он просто устроил полигон для ее испытаний.

— Просто невероятно, черт побери! — воскликнул Коллинз. — У нас уже существует город, где отменен Билль о правах?

— Насколько мне известно, да.

— Но в демократической стране такое невозможно! Это же незаконно!

— Но станет абсолютно законным, как только Калифорния примет тридцать пятую поправку, — ответил Раденбау. — Как бы там ни было, результаты этого эксперимента и составляют основу первого раздела документа «Р».

— Что же представляет собой второй раздел?

— Не знаю, — развел руками Раденбау.

Коллинз обдумал услышанное.

— Не могу поверить, что у нас творится такое. Каковы же результаты? Что получилось у Тайнэна в Арго-сити?

— Это надо видеть собственными глазами, — взглянул на Коллинза Раденбау. И добавил после паузы: — Хотите отправиться туда?

— И еще как хочу, черт побери! Я хочу докопаться до самого дна заговора Тайнэна. Слишком многое поставлено на карту. Поездка туда опасна?

— Как я слышал, этот городок редко кто посещает. Но нас всего двое, и мы не привлечем внимания.

— Возможно, нас будет трое.

— Вот втроем будет опаснее.

— Ничего, — сказал Коллинз. — Здесь стоит рискнуть.

Продолжение следует

Сокращенный перевод с английского Ю. Зараховича

Острова, как книги, имеют свою судьбу. Взять, скажем, Нантакет, лежащий в Атлантическом океане в каких-нибудь тридцати милях от побережья американского штата Массачусетс. Островок небольшой, плоский и ничем не примечательный. Ну, когда-то процветал здесь китобойный промысел. Но какой из островов и портов Северной Атлантики не был связан с охотой на китов? Ну, название не англосаксонское, а индейское, присвоенное острову в давние времена племенем вампаноаг. Опять-таки не причина, чтобы островом заинтересовались серьезные энциклопедические издания. И тем не менее судьба оказалась к Нантакету щедра.

Все началось с «маячных корзинок». Или нет. С китов, точнее, с запрета на китовую охоту. Если же докапываться до сути вещей, то было так: после запрета, вызванного, как известно, резким уменьшением китового поголовья и угрозой полного исчезновения этих морских млекопитающих, жизнь на Нантакете начала хиреть (хотя промысел трески и палтуса продолжался), а корзинки подсказали выход из положения.

Появились они лет тридцать назад и своим рождением были обязаны... скуке. В проливе Нантакет курсировали плавучие маяки. Видимо, в долгие часы вахты морякам, обслуживающим их, делать было решительно нечего, и придумали они плести корзинки. Неизвестно, кому первому пришла в голову эта блестящая и, как скоро выяснится, перспективная идея, только поветрие очень быстро охватило все маячные суда. Со временем появился единый стиль, единая форма корзинок, и, что самое удивительное, они начали пользоваться спросом, хотя на суше корзинщиков — пруд пруди. Человеком, который перенес производство «маячных корзинок» с раскачивающихся палуб на твердую почву Нантакета, был выходец из Филиппин Хосе Рейес. Так на острове появилось первое ремесло, не связанное с китовым промыслом.

Хосе Рейес и поныне плетет корзинки. Правда, занимается он этим больше из любви к искусству, чем из желания подработать: годы уже не те и корзинки получаются не совсем «нантакетские».

А ведь фасон стал известен всему миру, уже есть знатоки и эксперты по нантакетским корзинам, подделку изобличат сразу, поэтому «марку фирмы» надо держать высоко. И старый Рейес передал эту марку молодым плетельщикам — супругам Билли и Джуди Сэйл.

— Мы начали самостоятельно работать в 1973 году, — рассказывает Билли Сэйл. — Конечно, поначалу большинство корзин шло в печку — до «маячных» недотягивали. А теперь только успевай: заказы идут со всех сторон. На первый взгляд плетельное дело нехитрое, а в действительности весьма трудоемкое: в неделю выходит полторы, максимум две корзинки. И это при полностью загруженном рабочем дне!

На каркас настоящей нантакетской корзинки годится только дубовая древесина. Затем каркас тщательно и хитроумно переплетается тонкими полосками луба вишни или акажу (1 Акажу — красное дерево. (Примеч. ред.)). По верхнему ободу идет ряд с расчетом вбитых мелких медных гвоздиков. Шарниры крышки делаются из кожи и индейского тростника. И, наконец, на самой крышке обязательно укрепляется пластинка слоновой кости или белоснежная раковина с изящной гравировкой — этот род резьбы называется «скримшо». Только так! Иначе какая же это «нантакетская корзинка»?

В двух шагах от мастерской Билли стоит дом Сэйла-старшего — Чарльза, известнейшего на Нантакете ремесленника. Только «ремесленником» его здесь никто не осмелится назвать — величают Ювелиром, хотя с золотом и драгоценными камнями Чарльз Сэйл, потомственный моряк, никогда дела не имел. Его пристрастие — макеты парусных судов.

К берегам Нантакета Чарльз Сэйл прибился в 1926 году. Увидел с палубы небольшой зеленый остров и тут же решил, что лучшего места, сколько ни плавай, не найдешь, поэтому можно здесь и осесть ненадолго. Это «ненадолго» длится уже более полувека. В периоды между плаваниями Чарльз предавался своему излюбленному занятию — коллекционированию чертежей и рисунков старинных и современных парусников. А потом как-то неожиданно из чертежей родился первый макет. Это была шхуна «Авалон», затонувшая с экипажем у Нантакета в 1927 году.