И вот, хотя вся Иудея бурлила, а шайки вооруженных сикариев терриризовали окрестности, Кесария была спокойна, так как ее еврейское население было слишком запугано греками, чтобы хоть чем-то помогать своим бунтующим согражданам.

Марк и я достигли стен Кесарии, испытывая чувство благодарности, ведь наше путешествие среди холмов Иудеи было необыкновенно опасно. Мой брат сразу же проводил меня во дворец прокуратора и попросил немедленной аудиенции у Гессия Флора. Здесь мы прождали почти час, так как прокуратору после купания делали массаж, и даже восстанию в Иудее не позволительно было ускорить столь важный процесс. В конце концов Флор вошел в приемный зал, одетый в тогу с полосой. За ним шагал грек-секретарь и свита рабов. Со смешанными чувствами смотрел я на этого отпрыска мясника, чья несправедливость привела к восстанию в Иудее.

Он с помпой уселся в кресло и спросил, не я ли тот самонадеянный римский юноша, что поучал его, как править провинцией, когда он судил еврейских вождей в Иерусалиме. Услышав, что это я, он уставился на меня своими маленькими свинячьими глазками, а увидев, что моя одежда разорвана и запачкана кровью, спросил, что я делал. Я рассказал ему о нападении, что доставило ему такое удовольствие, что его глаза заблестели. Злорадствуя, он радостно потирал руки.

— Итак, мой маленький еврейский дружок, ты наконец получил урок. Теперь, когда они перерезали горло твоему отцу, ты не будешь сочувствовать этому проклятому народу. Считай, тебе повезло, что я не казнил тебя за то, что ты меня раздрожал. И что теперь? Ты пришел, я думаю, для того, чтоб схватиться за меч и отомстить за отца?

Его хитрые глазки изучали мое лицо. Я ощущал его ненависть, словно горячее дыхание дикого зверя. Он ненавидел меня, так как я разоблачил его, потому что как и в случае с Септимием, наша семья представляла древние добродетели Рима, а не его новые пороки. Он повернулся к греческому секретарю, раболепно стоящему рядом.

— Как нам помочь этому доблестному римлянину? — проговорил он. — Как нам помочь ему совершить месть? Ага, нашел. Ты ведь хорошо знаешь Иерусалим. Верно?

— Я знаю город с детства, — ответил я.

— Так давно? — переспросил он. — Сочувствую. Один день в этой дыре уже слишком много для меня. Но послушай. Хотя ты и оскорбил меня, я окажу тебе честь. Мне нужен человек для выполнения опасной миссии. Хоть ты и молод, я доверю эту задачу тебе. Твой брат Марк пойдет с тобой. Возьмите двадцать человек, которых я сам отберу из первой когорты Двенадцатого легиона.

Говоря это, он поглядывал на моего брата Марка, и этот взгляд не обещал нам ничего хорошего. Возможно, его ненависть к Марку объяснялась просто тем фактом, что тот был моим братом. Однако, ненавидя его, он видимо решил, что мы вместе должны подвергнуться опасности.

— Для таких героев у меня есть замечательная задача, — произнес он, вновь обращаясь к своему греку-секретарю. — Они римляне старой школы, всегда готовые идти на смерть. Мы дадим им возможность доказать наличие этих знаменитых качеств.

Поманив нас, он надул щеки и принял таинственный вид.

— Гарнизон в крепости Антония, а так же две когорты во дворце Ирода осаждаются евреями с начала беспорядков, есть даже слухи, что крепость Антония захвачена группой сикариев и весь ее гарнизон перебит. Я должен знать истинное положение дел в Иерусалиме, — сказал Гессий Флор и повернулся к Марку, чтобы добавить: — Возьми двадцать человек из первой когорты. Я отберу их. Проводи их в город. Выясни, что там с гарнизоном Антония, а так же с теми, что находятся во дворце Ирода. Оставь там людей для укрепления гарнизона. И отправь мне сообщение о ситуации.

— Ты желаешь, чтобы мы остались в Иерусалиме? — спросил мой брат.

Флор кивнул. В его маленьких глазах притаилась злоба. Он вновь повернулся к секретарю и заметил, что доблестные римляне не слишком довольны назначением.

— Кажется, наш маленький дружок евреев не слишком хочет к ним возвращаться. Ах да, мой еврейский дружочек, войти в Иерусалим теперь все равно, что сунуть голову в осиное гнездо. Ты ведь об этом думал?

— Что до меня, — ответил я, — то я уверен, что без всяких трудностей смог бы войти в Иерусалим. Я мог бы собрать информацию, нужную тебе и незамеченным покинуть город. Но что я смогу сделать с двадцатью вооруженными легионерами, идущими за мной? Если евреи не убьют нас, как только мы приблизимся к стенам города, то они без сомнения сделают это, когда мы войдем внутрь.

Гессий Флор улыбнулся, и по этой улыбке я понял, что подобный конец этого предприятия не будет для него неприятным.

— Гарнизон нуждается в подкреплении, — заявил он. — Вы возьмете двадцать легионеров, как я и сказал. Или ты боишься, еврейский дружочек?

Я покачал головой и сказал, что мы сделаем так, как он хочет. Тогда он обратился к Марку и передал ему список имен, предположительно солдат, от которых он хотел избавиться. Затем, попрощавшись с нами, он вышел из зала приемов. По интонации его голоса я заключил, что он не ждет нас назад.

Как и ожидалось, все те двадцать человек, которых я и Марк должны были вести в Иерусалим, так или иначе возбудили неприязнь Гессия Флора. Все эти люди были выбраны из первой когорты Двенадцатого легиона, так как в распояжении Флора находилась лишь она, а весь остальной легион находился в Антиохии, под командовании Цестия Галла, наместника в Сирии. Поскольку своими мерзостями и несправедливостью Флор имел привычку возбудать неприязнь добродетельных людей, я понял, что эти двадцать человек были людьми высоких моральных качеств, которые, словом или действиями, выразили отвращение, испытываемое к прокуратору.

Через час эти люди были собраны моим братом Марком, который вывел их из города и расположился лагерем в горах, находящихся над дорогой в Иерусалиме.

— Мы идем по поручению, — сказал он, — которое мог придумать либо глупец, либо мерзавец. Наша малочисленность делает нас бесполезными для гарнизона Иерусалима и делает невозможным для нас пробиться в город, ведь что могут сделать двадцать человек против стен и башен Иерусалима? Тот, кто отдал нам приказ о нашей миссии, имел собственные причины выбрать нас, и без сомнения все вы знаете эти причины. Но мы не можем не выполнить приказа. Однако, мы можем сделать все возможное, чтобы лишить Гессия Флора того удовольствия, что может доставить ему наша смерть. И потому, мы должны выработать такой план компании, который позволил бы всем нам живыми добраться до гарнизона.

Здесь он вывел меня вперед и коротко рассказал обо мне, отметив, что я с рождения жил в Иудее, хорошо знаю язык и обычаи евреев и мог бы сойти за одного из них.

— Мой брат, — продолжал Марк, — войдет в город переодетым паломником, желающим принести жертву в Храме. В Иерусалиме у него есть друзья, которым можно верить. От него мы узнаем, что нам делать, как мы сможем проникнуть в город и куда нам направиться после того, как мы туда попадем. Мы даже не знаем, действительно ли Антония захвачена, а ее гарнизон перебит, как утверждают слухи. Мы будем ждать в потайном месте, пока он не вернется из города.

После этого наш маленький отряд пошел через холмы, двигаясь по ночам и прячась днем, так как везде бродили сикарии иопасность подстерегала всюду. Недалеко от Иерусалима мой брат и его люди спрятались в пещере поблизости от Гробницы Царей. Евреи сторонились этих пещер не только потому, что очень почитали их, но и потому, что они внушали огромный страх. Здесь я сбросил свое римское одеяние и оделся в одежду, которую принес из Кесарии, и взяв в руки посох, превратился в смиренного поломника из Гамалы, что в Галилее, пришедшего в святой город чтобы принести жертву. В таком виде я прошел через ворота, находящиеся поблизости от купальни Силоам у Южной стены, и направился к дому Мариамны на Верхнем рынке. Но как изменился Иерусалим за столь короткий срок! Мое сердце замерло, когда я обошел Тиропскую долину и вышел к дому первосвященника. От прекрасного дворца не осталось камня на камне. Ничего, кроме наводненных крысами, почерневших от пожара развалин. Дворец Агриппы постигла та же судьба, и прекрасное здание с колоннадой, где храились архивы, а также долговые обязательства и сделки, были полностью уничтожены ужасным пожаром.